Снег валил все гуще, за окном царило уже прямо-таки настоящее новогоднее настроение. Зима в этом году началась практически строго по календарю. Этот снег уже явно не растает до весны. И пока мы доедем до места, там наметет настоящие сугробы, придется дом откапывать.
На последнем перегоне в вагоне кроме нас никого не осталось. За окнами маячил только заснеженный лес на невысоких сопках. Это в будущем ветку продлят до Шипуново, там устроят пересадочную станцию для всех, кто едет в соседнюю область на горнолыжный курорт. Сейчас Таранное — тупиковая крохотная станция посреди нигде.
Электричка нырнула в короткий тоннель, вынырнула и начала замедлять ход. Динамики пробубнили что-то неразборчивое. И мы принялись взгромождать на себя вещи. Не столько потому что нужно было успеть покинуть вагон, станция-то конечная. Просто ехать уже надоело.
— Между прочим, тут в лесах до революции был золотой прииск! — гордо заявил Стас, бережно обнимая кофр с камерой. — Сейчас, правда, заброшенный. Но туда все равно ездят мыть золото. И говорят даже, что оно там есть…
— Предлагаешь вместо съемок клипа устроить золотую лихорадку? — хохотнул я, кутаясь плотнее в свой шарф. В вагоне было холодно, после него уница вообще казалась космосом ледяным.
— Не… Просто вокзал с тех времен еще остался, — сказал Стас.
Сказать по правде, от вокзала осталась только кирпичная коробка. И по очертаниям верха можно было угадать, что когда-то там была башенка. Поддерживать в порядке такое роскошное здание оказалось некому — деревня потихоньку вымирала. Из всей железнодорожной инфраструктуры тут был только ларек с надписью «касса». Закрытый. И над окошечком висела бумажка, с написанным от руки объявлением: «Касса открывается за тридцать минут до отправления электрички».
То есть, дважды в день. В районе полудня и в восемь вечера. Сейчас было одиннадцать, и отправиться в обратную дорогу электричка, на которой мы приехали, должна еще минут через сорок.
— Снято! — Стас замахал руками. — Но давайте еще один дубль, только немного поменяем.
Переодетые в свои сценические костюмы «ангелы» принялись стряхивать налипший снег со штанов и ботинок.
— Короче, вы сейчас вставайте на исходную, — Стас, как колобок, покатился по съемочной площадке, раздавая указания. — Астарот, ты стоишь спиной, а когда я скомандую, разворачиваешься и идешь вперед. И улыбайся так вот… Зверски.
Стас оскалился на все зубы, иллюстрируя, какое выражение лица он хотел бы увидеть.
— Абаддон с Бельфегором разворачиваются, когда Астарот сделает три шага, — продолжал Стас, размахивая руками. А Каббал… Слушайте, а есть что-нибудь на голову? А он он смотрится как-то… не очень…
— Шлем кожаный есть, типа скандинавского, — отозвался Бес, одетый в монашескую рясу и пуховик. Он с Эланор и Люсей с Асей сидели вокруг костерка, который сами же и соорудили, и пытались вскипятить воду в котелке. — Если под низ платок повязать, будет смотреться… нормально.
— Давай! — энергично кивнул Стас.
Наблюдать за всей этой суетой было интересно. Правда, чтобы не мерзнуть, приходилось постоянно приплясывать. Чтобы не терять остатки светового дня, решили снимать сразу, и только потом идти раскапывать дом. Как-то постепенно по дороге идея остаться там только в том случае, если мы не успеем доснять сегодня все, что собирались, автоматически трансформировалась в обязательную ночевку, потому что «зря мы что ли в такую даль ехали?» К сценам с монахом Стас предложил доснять еще и самих музыкантов в их костюмах, но без инструментов. Чтобы они изображали не то демонов, не то смертные грехи. Сначала в пару к Эланор нарядили только Люсю. Потом подумали и добавили Асю тоже, благо для нее тоже нашлось запасное платье. Берег почти без снега нам найти получилось, вот только тонкий лед на воде пришлось ломать.
— Снято! Снято! — заорал Стас. — У меня еще одна идея! Давайте в темноте еще с фонарем попробуем поснимать! Очень зловеще должно будет получиться.
— А что насчет дома-то? — спросил я. — Уже сумерки, может пора печь затопить? Окочуримся же ночью в холодрыге такой…
— Эээ… Да, надо! — Стас передал камеру своему тощему ассистенту. — Поснимай еще крупных планов с разных ракурсов, мы с Велиалом к дому пока что сходим, лады?
Глава 19
— Стас, так это тот дом или нет? — спросил я, облокотившись на невысокий забор. Это был уже третья по счету из утонувших в рыхлых сугробов халупа, на которую наш оператор подумал, что это и есть его «загородная резиденция».
— Вроде да… — Стас подпрыгивал, похлопывая себя по бокам руками. — Блин, я же здесь только летом был! Да, теперь точно он!
— Ну ладно… — я снова взялся за лопату. Повезло, что в самом первом доме мы нашли эту фанерную самоделку для снега. Если бы сугробы полежали хотя бы дня три, то она бы точно сломалась. Мышцы уже протестовали всячески против упражнений на свежем воздухе, но радовало одно — кажется, я был единственным среди нашей команды, кто не мерз. С закатом солнца температура упала, но мои щеки горели огнем. Шарф пришлось размотать и повесить на забор, чтобы не спариться. Шапку снимать не стал, знаю этот прикол — чуть остановлюсь, и мокрая от пота шевелюра тут же покроется ледышками. И простуда моментально обдирает горло. Нафиг-нафиг.
— Мы еще можем успеть на вечернюю электричку, — сказал я, останавливаясь. Хорошо, что луна светит. От тусклых фонариков вообще никакого толку.
— Теперь это точно тот дом, правда-правда! — клятвенно заверил Стас.
— Мы же уже настроились! — хором загалдели остальные, приплясывая и хлопая руками.
— Типа, неспортивно уже сбегать, да? — ухмыльнулся я и принялся откапывать дверь.
— Вот! Я же говорил! — Стас обрадованно забренчал ключами. На прошлых двух домах замков не было, а здесь на петлях красовался здоровенный висячий замок.
Через еще минут пятнадцать нам удалось его вскрыть.
Внутри дома казалось еще холоднее, чем на улице. Застоявшийся холодный воздух пах старым деревом, мышами и всяким прочим неприятным. Так пахнет давно нежилое помещение.
Вдалеке послышался гул приближающейся электрички. Сейчас она остановится, простоит полчаса и укатит обратно в город. Где тепло, уютно, горячая еда, ванна и прочие блага цивилизации.
До точки невозврата — минут пятнадцать. Именно столько отсюда пешком до перрона. Ну или десять, если ускориться до бега.
— Сейчас печку растопим, все будет нормуль! — заверил Стас и ломанулся вперед всех. — Блин… Батарейка села! Дайте фонарик кто-нибудь?
— У меня тоже скоро сядет, — сказал Бес. — Есть свечи. Может лучше свечи?
Еще несколько минут возни, и внутренние помещения дома осветились приплясывающим пламенем нескольких свечей.
Нда, заметно, что тут никто давно не жил. В доме были две комнаты, между ними — печка. В первой со стороны сеней — стол, самодельный буфет и пара табуреток. Во второй — высокая железная кровать со сваленными кучей матрасами-подушками-одеялами. И всякий хлам валяется на полу. Какие-то тарелки, подушечка для иголок в форме сердца, половник, зеленая эмалированная кастрюля без дна, пальто с изъеденным молью каракулевым воротником, рваные куски картона… Никто даже не пытался содержать этот дом в порядке.
Из хороших новостей было то, что стекла в окнах были целыми. И с печкой все в порядке, по крайней мере, на первый взгляд. Скорее уж забрали и раздали все пригодное к использованию. И закрыли на замок. Ну, просто потому что.
— Ага, вот тут дрова есть немножко, — обрадованно сказал Бельфегор, вытаскивая из-под кровати несколько колотых дровин. Зачем и кто их туда спрятал, мы теперь вряд ли узнаем. Но он молодец. И плохо нам, если это все наши дрова на эту ночь.
Придется жечь табуретки.
— Это все дрова? — спросил я.
— Еще во дворе сарайка, там должны быть, — Стас присел рядом с печкой, с трудом и скрипом открыл дверцу и принялся запихивать в нее скомканную газету, куски картона и щепки. — Сейчас-сейчас…
