– Мами, я знаю, что, пока Бэкингем здесь, мы с королем никогда не будем счастливы, – сказала я. – Я уверена, он сделает все, чтобы отдалить нас друг от друга.
– А если бы не было Бэкингема… вы смогли бы полюбить короля? – осведомилась Мами.
– Не знаю. Но жизнь кажется намного приятнее, когда Бэкингема нет рядом, – ответила я.
– Вы довольны вашими новыми фрейлинами? – сменила тему Мами.
– Да. Они мне очень нравятся. Особенно Люси, – оживилась я.
– Нам нельзя позволять Бэкингему так влиять на короля, – решительно произнесла Мами.
– Но как же положить конец его козням?! – Я правда не знала, что делать.
– Не представляю, – призналась Мами, – но буду молить Бога о чуде.
Я была очень расстроена тем, что король рассказывает о самых сокровенных минутах нашей супружеской близости герцогу. Но рассказывает ли? На сей раз я не была вполне уверена в этом и решила не делать поспешных выводов. Но я все более настороженно относилась к Бэкингему, подозревая, что если бы не он, то мы могли бы избежать множества разногласий, грозивших разрушить наш брак.
Не сомневаюсь, что последняя наша размолвка тоже была делом рук герцога.
А его решимость навредить мне росла прямо на глазах. Однажды он осмелился испросить у меня аудиенции. Я неохотно согласилась и немедленно пожалела об этом. Он был исключительно красивым мужчиной – своим восхождением к вершинам власти он был обязан только собственной внешности, – а его невероятная самоуверенность помогала ему держаться с поистине царственным достоинством. Я не сомневалась, что герцог считает себя самой важной персоной при дворе и ставит себя даже выше короля.
Бэкингем быстро вышел за рамки этикета и начал якобы доверительный разговор. С каждой секундой ярость моя становилась все сильнее.
– Я знаю, дорогая моя леди, что отношения между вами и королем складываются не так, как хотелось бы. О, вы красивы, в этом нет никаких сомнений… вы – дочь великого государя, и сразу видно, что вы – истинная королева… Однако вы молоды… так молоды…
– С каждым днем я становлюсь все старше, сэр, – резко ответила я. – И проницательнее.
Он искренне рассмеялся.
– Дражайшая леди, вы обворожительны. И я знаю, как излечить ваш недуг.
– Недуг, сэр? О каком недуге вы говорите?
– Вы такая чистая, такая юная, такая невинная! Конечно же, я сказал королю, что вам требуются наставления в делах любви, – заявил Бэкингем.
От изумления я онемела.
– Любовь! – продолжил он. – Ах, нужно овладеть ее искусством, чтобы познать истинное наслаждение. Возможно, король более опытен в государственных делах, чем в постельных. Возможно…
Он приблизился ко мне, и – ошибки тут быть не могло – глаза у него заблестели. Любопытно, он так же действовал и с моей невесткой Анной? На что он намекает? Что будет самолично учить меня тому, как ублажать в постели мужа?
Это было чудовищно. А что подумает Карл о своем верноподданном и друге, если я расскажу, как Бэкингем предлагал мне… ну, не столько предлагал, сколько подразумевал?
– Милорд Бэкингем! – пронзительно закричала я. – Отойдите от меня. Ваше поведение отвратительно. Интересно, что скажет король, когда я сообщу ему о вашем предложении?
Герцог отступил назад, приподняв брови и всем своим видом выражая полнейшее недоумение.
– Миледи, я вас не понимаю. Предложение? И что же я вам предлагал?
– Ваши замечания о том, что касается лишь нас с королем, оскорбительны! – вскричала я.
– Простите меня… Я просто хотел немного поговорить с вами – ничего другого у меня и в мыслях не было. Клянусь! И что вы себе такое вообразили? Я даже не представляю, чем мог вас так оскорбить.
Этот мужчина был чудовищем, подлым, коварным змеем, и мне следовало остерегаться его яда.
– Я только хотел поговорить о вашем отношении к той вере, которой придерживается большинство людей в этой стране. Я собирался дать вам совет. Когда графиня Денби устроила службу в Тичфилде…
– Это было давно, – перебила я его. – Графиня не держит на меня зла и даже стала моим другом.
– Я рад, и это дает мне возможность перейти к другому вопросу, очень волнующему короля. Он хочет, чтобы вы отослали ваших французских дам назад в Париж, – сообщил Бэкингем.
– Я никогда не сделаю этого! – вспылила я.
– Вы найдете много английских леди, которые будут счастливы заменить их, – сказал герцог.
– Мне и так хорошо! Спасибо за заботу. Но это мое дело – выбирать себе фрейлин! – решительно заявила я.
– Надеюсь, что, проводя время в обществе трех англичанок, вы уже немного выучили наш язык? – сменил тему Бэкингем.
– Выучила, но опять же не понимаю, почему это вас так волнует, – резко ответила я.
– Я говорю лишь о вашем же собственном благе. Мое величайшее желание – доставить вам удовольствие, – убеждал меня герцог.
– Тогда, – твердо произнесла я, – я подскажу вам, как доставить мне величайшее удовольствие. Это очень просто. Все, что вам нужно, – это уйти.
И он ушел, оставив меня в страшном волнении.
Мне бы надо было понять, что мы сами приближаем развязку. Огромным моим недостатком было полное неумение заглядывать вперед. Если я одерживала небольшую победу, то воображала, что выиграла войну, – хотя сейчас я отказываюсь понимать, зачем мужу и жене вообще нужно воевать друг с другом?..
Стоял июнь, и мы жили в Уайтхолле. Был чудесный теплый день, просто созданный для прогулок. Отец Санси отправился со мной в парк, укоряя меня за какие-то мелкие провинности. Я не слушала его, а наслаждалась прекрасной погодой да любовалась зеленью деревьев. Следом за мной шла Мами. Блуждая, мы выбрались из парка и оказались в Тайберне, возле виселицы. При виде этой виселицы меня всегда охватывал ужас – многие люди нашли на ней свою смерть, и часть из них, насколько мне было известно, погибла за веру. Когда-то эти добрые католики, собиравшиеся разнести английский парламент, были преданы жестокой казни. А ведь их устремления полностью совпадали с моими – и эти мученики, и я хотели вернуть еретическую страну в лоно католицизма.
Я принялась рассуждать об этом. Мами нахмурилась. Она не любила, когда я говорила такие вещи. Сама она, разумеется, была доброй католичкой, но при этом готова была уважать и мнение других людей. Отец Санси, услышав о страдальцах, погибших в Тайберне за веру, сразу распалился и предложил подойти к виселице, дабы прочитать краткую молитву за упокой их душ.
Я согласилась, и мы так и поступили.
Вероятно, ни один шаг королевы не остается незамеченным. Конечно же, меня видели, и поскольку у меня уже было везде множество врагов, событие это приукрасили и раздули неимоверно. Лживые истории гуляли по городу и по дворцу. Оказывается, я устроила в Тайберне целый молебен; я пришла туда босая со свечой в руке. Я воздвигла там алтарь; я отслужила мессу; я возносила молитву Пречистой Деве и всем святым за души тех, кого называла мучениками и кого англичане считали преступниками и бунтовщиками.
