Второй раз было хуже: трезвой Наташе Жан уже вовсе не напоминал Портоса, она стеснялась этого толстого человека, у которого запах дорогого одеколона перебивался запахом пота. Но профессионализм и выносливость Жана победили.
Потом она приезжала к Жану еще пару раз, а потом Жан исчез.
Наташа сначала не могла поверить, что ее обдурили как абсолютную идиотку, – звонила Жану в гостиницу, подходила к нему на презентациях и спрашивала о судьбе своих материалов… В общем, вела себя как дура.
Жан радостно улыбался, целовал ее в щечку и исчезал.
Чем больше она убеждала себя: подумаешь, накололась, с кем не бывает, – тем отчетливей понимала, что Жан достоин страшной, кровавой мести.
Месть придумалась, когда она случайно наткнулась на фотографии Жана.
С этого момента она начала фотоохоту за французским журналистом. Снимала его всюду, он ее не замечал (или делал вид, что не замечает). Лишь однажды, когда она поймала Жана около его номера в обнимку с полуобнаженной девицей, Жан, улыбаясь, показал ей кулак.
В результате получился фоторепортаж о похождениях французского журналиста в Москве. Центральной была фотография, на которой толстый Жан лежал рядом с Наташей в постели, на свое лицо она наклеила белую полоску.
Она ходила с ним по разным изданиям. Реакция всюду была одинаковой: смотрели, улыбались, восхищались, но печатать отказывались, просили Наташу дать домашний телефон.
Наконец она дошла до только что появившейся газеты «Желтый тупик». Там репортаж взяли, тут же опубликовали, да еще и заплатили неплохой гонорар.
А где-то дней через десять в «Тупик» пришло письмо на бланке французской газеты, в котором говорилось, что Жан Глобер отозван из России и уволен из газеты за поведение, несовместимое с высоким званием журналиста.
Письмо напечатали в газете, а Наташу взяли в штат.
Жан несколько раз звонил ей, угрожал, она вешала трубку, улыбаясь при этом загадочно и томно, как миледи в кино.
К «Фазенде» Наташа приехала, конечно, раньше времени. Решила подождать в машине и появиться с некоторым опозданием.
Подкрашивалась, радуясь, что в машинном зеркале не отражается ее дурацкая одежда. Думала о каких-то глупостях.
Со сцены, стоявшей посредине «Фазенды», в машину ворвался отвратительный голос Артура:
– Мне особенно приятно! Петь сегодня! В этом зале! Для избранной публики! Свои песни! И все они, конечно, о главном, о самом большом, о вселенском человеческом чувстве…
– О ненависти, – тихо сказала Наташа.
– О любви! – громко сказал Артур.
Наташа вышла из машины, перешла на другую сторону шоссе и направилась к «Фазенде».
АРТУР
Наташу проводили к столику, где, как она и предполагала, сидели оба Артуровых охранника и три абсолютно одинаковые худые, длинные, ярко накрашенные девицы.
Артур ее заметил, помахал со сцены рукой.
Хотелось выпить. Но что, если обратно придется ехать на машине? Пить нельзя. С другой стороны, она ведь приехала сюда, чтобы уехать с Артуром. От этой мысли выпить захотелось нестерпимо.
Из замкнутого круга мыслей ее вывел голос певца:
– Дамы и господа! Я хочу представить вам свою гостью, известную журналистку Наталью Оранову! Да-да, это она, певица пошлости, человек, не знающий, что такое нравственность и честь! Мне приятно, что человек, оболгавший меня в газете, пришел на мой концерт! Искупаем ее в овациях!
Это был сильный и неожиданный ход. Наташе пришлось подняться и даже слегка поклониться мерзким, потным, злым лицам избранной публики.
Но бог с ним. Самое неприятное, что завтра пара-тройка газет напишет о том, что журналистка Наталья Оранова специально приехала в загородный ресторан, чтобы встретиться с певцом Артуром, о котором совсем недавно в издевательской форме писала в своем «Желтом тупике».
Наташа представила, как бы она сама использовала эту информацию. Из этого незначительного факта она бы, конечно, постаралась извлечь максимум. Она знала, как это делается: тут, главное, ничего не утверждать, а только спрашивать.
Оранова приехала, чтобы договориться с Артуром о цене за извинения? А может быть, у них какие-то неведомые публике отношения? А может быть, вся история с публикацией фотографий Артура в «Желтом тупике» – не что иное, как хорошо оплаченный пиаровский ход?
Ловко все рассчитал этот Семен Клякин, ловко. Все рассчитал, кроме одного…
Ее решение теперь не просто окрепло – стало каменным.
Толстый охранник налил ей водки. Наташа залпом выпила и попросила:
– Еще.
Тут с эстрады вернулся Артур. Теперь надо было думать о том, как сначала остаться с ним вдвоем, а потом… О том, что произойдет потом, фантазировать не хотелось особенно.
Наташа выпила еще.
– Не обиделись? – улыбнулся Артур.
Подумала: «На обиженных Богом, как известно, не обижаются».
Вслух произнесла:
– За что? Вы, в общем, правы.
– Оделись классно… – Артур прищелкнул языком и ласково погладил себя по бородке.
– Когда женщине есть для кого одеваться, она всегда одевается классно.
Подумала: «Стоит войти в роль, и сразу сам по себе из человека лезет такой бред».
Артур смотрел настороженно – готовился к подвоху. Но в его маленьких, черных, некрасивых глазах уже засветилось любопытство, а это – Наташа знала по опыту – было хорошим признаком.
Вдруг, как всегда некстати, захохотала бешеная корова – Кротов с телевидения.
– Да, Сереж, привет. Сейчас не могу говорить. Где может быть приличная женщина в такое время? Разумеется, в ресторане. Что? Почему завтра? Почему такая спешка? Хорошо. Хорошо. Да я помню. «Дети – наше светлое настоящее». Завтра буду в телекомпании. Да не надо никаких предварительных разговоров, что я дура, что ли? С ходу врублюсь. Привет!
Пока Наташа говорила, Артур смотрел на нее внимательно и улыбался, как ему казалось, таинственно.
Когда Наташа закончила говорить, произнес тихо, сквозь зубы:
– Вас тоже позвали на этот кретинский марафон, который организует Саморяд?
Наташа кивнула.
– Я там буду петь. Между прочим, марафон идет в прямом эфире. – Не боитесь, что я там скажу про вас какую-нибудь гадость на всю страну?
Подумала: «Создает же природа таких законченных уродов».
Вслух сказала, как умела лирично:
– Я вообще вас, Артур, не боюсь. Я к вам испытываю совершенно иные чувства.
Одна из девиц хихикнула. Охранник долил Наташе водки.
Сказала себе: «Ну что, Наталья Александровна, в атаку! Если женщина хочет, говорите? Ну что ж, сейчас проверим Риткины выводы».
Стараясь смотреть мягко и даже нежно, Наташа сказала:
– Видите ли, Артур, какое дело…
Артур спал, как все мужчины, повернувшись лицом к стене. Сзади он был не менее противный, чем спереди.
