Когда разработчик операции считает нужным привлечь к оперативной работе ОПУ, то в запросе он пишет все данные на «клиента» и обязан указать, имеет ли этот человек оперативную подготовку или нет.
Я не сомневался, что Виталик не забыл поставить галочку в нужный пункт. А вот чеченцы этого не знали. Они вполне справедливо считали, что напрасно топчут ноги и зря тратят время, стараясь засечь все мои подозрительные контакты. Обыкновенный русский лопух, который совсем не догадывается, куда его втянули и что его ждет впереди. А значит, и напрягаться особенно не надо.
Хотя активная часть операции еще не началась, я подозревал, что контроль нашей службы за мной не снят. Синий потасканный «Опель» я заметил пару раз сзади такси, в котором я ехал. Возможность два раза увидеть одну и ту же машину в течение нескольких дней в Москве равна одному шансу из трех миллионов (или сколько там машин в столице нашей Родины), если только это не личное авто соседа, который вместе с тобой выезжает из одного двора на работу. Причем этот «опелек» я засекал в разных районах, куда мотался по мелким поручениям Коли, перевозя всякие свертки и пакеты. И я был уверен, что это не чеченцы. Зачем за мной следить, если они и так знают, куда я еду?
Сначала я нервничал (мол, не доверяете, заразы!), затем потратил пять минут, проанализировал обстановку и успокоился.
На месте генерала я бы делал то же самое. Так, на всякий случай. Чтобы убедиться, что все идет нормально. Наверняка ему не понравится, если меня изобьют где-нибудь в подворотне или случайно задержит милиция. Слишком многое поставлено на карту, чтобы безнадзорно предоставить мне возможность искать приключения на одно место.
…В маленькой пятигорской трехэтажной гостинице было уютно, тепло и тихо. Вдоль стен стояли пальмы в кадках и какие-то неизвестные мне высокие растения. К моему удивлению, они не были засохшими, за ними явно ухаживали, и я не заметил вдавленных в землю окурков. Чистые, много раз стиранные половички устилали давно не крашенную лестницу с деревянными перилами. Чувствовался уют и тот особенный неторопливый уклад жизни, что так характерен для маленьких городков, до которых еще не добрался подчиняющий себе все вокруг тяжелый, неумолимый, никогда не прекращающийся ритм жизни мегаполисов.
Я отказался от чая, предложенного мне седой приветливой горничной, с удовольствием принял душ, побрился, попросил у бабушки утюг и погладил чистую рубашку. Затем сунул в карман деньги и вышел на улицу.
Почти везде горели уличные фонари, город был хорошо освещен, и толпы людей спешили прогуляться по свежему воздуху, наслаждаясь прохладным вечером наступившей осени. Отовсюду доносился женский смех и возгласы ребят. К своему удивлению, на улице я заметил относительно большое количество молодежи. Это было несколько неожиданно для такого провинциального городка. Позже я сообразил, что, скорей всего, в Пятигорске находится множество учебных заведений.
Пятигорск невелик, он сохранил еще множество старинных одноэтажных домов и тесную планировку улиц. Меня не покидало ощущение, что вот где-то здесь, может, даже возле этого старинного двухэтажного дома, украшенного витиеватыми резными наличниками, стоявшего на покрытой брусчаткой мостовой и явно построенного без помощи подъемного крана, жила княжна Мери, а гусарский офицер с щегольскими усиками проводил под окнами своего коня, покрытого дорогим персидским ковром.
Я спустился к пешеходной зоне центра и, не торопясь, двинулся по тротуару, уворачиваясь от больших шумных молодежных компаний, попадавшихся мне навстречу. Везде играла музыка, и множество кафешек призывно мигали электрическими огнями рекламы. Было тепло, но не жарко, и чистый воздух ранней осени, напоенный ароматами Машука, медленно синел, сохраняя тепло от лучей заходящего солнца. Нарядные люди (курортный город!) прогуливались по широкому бульвару, обсаженному громадными старыми липами, и вовсю наслаждались отдыхом.
Я решил поесть и медленно шел по улице, рассматривая девушек и людей за стеклянными окнами кафе. Где здесь лучше кормят, я не знал, поэтому ориентировался по количеству посетителей в зале. Хорошее кафе пустовать не будет. А поскольку все они тянулись по одной улице, запруженной людьми, то мне оставалось только вертеть головой по сторонам и периодически сглатывать слюну, вдыхая непередаваемый аромат готовящегося шашлыка.
Наконец я остановился. На большой площадке под крытым железным навесом стояло множество столиков, и почти все они были заняты. Я заметил с десяток детей, которые вывели своих родителей погулять. Пока их папы и мамы принимали горячую жареную пищу, запивая ее ледяным пивом, а кто и водочкой, детишки бегали между столиками, знакомились между собой и довольно визжали, заставляя родителей тревожно вздрагивать и вертеть головами по сторонам.
«Ну, если сюда и с детьми приходят, то заведение довольно приличное», – решил я и шагнул на покрытую плиткой площадку.
* * *
Миловидная девушка в белой блузке и черной короткой юбке сейчас же заметила нового посетителя и торопливо вышла из-за барной стойки.
– Добрый вечер! – поздоровалась она, подождала моего ответа и устало, но приветливо улыбнулась.
– Что желаете?
Я всмотрелся в желтенький жетончик с именем, приколотый пониже воротника.
– Я есть хочу, Люда, – проникновенно поведал я ей цель своего визита, – мясо, жареную картошку… Да хотя и первое давайте, мне все равно, что там у вас… Ну и, сами понимаете, грамм двести на всякий случай.
Люда понимающе кивнула и не стала ничего записывать в свой блокнотик. Она оглядела площадку, заставленную разноцветными пластмассовыми столиками с сидящими за ними людьми, забавно прикусила нижнюю губу, повернулась ко мне и виновато произнесла:
– У нас свободных мест уже нет, но возле самой эстрады место имеется… Музыканты через час начнут играть только.
Я нахмурился.
– А долго ждать?
Люда недоуменно подняла брови.
– Кого? Музыкантов?
Я сокрушенно покачал головой:
– Мясо, Людочка, мясо!
Официантка улыбнулась мне улыбкой женщины, знающей, что такое голодный мужчина.
– Минут пятнадцать-двадцать… А я пока вам салатик принесу и все остальное.
«Грамотно говорит, знает, что к чему, – ухмыльнулся я про себя. – Пока эти лабухи начнут греметь на всю округу, я успею и выпить, и закусить. А потом мне будет уже все равно. Пойдет!»
Я улыбнулся в ждущие глаза девушки и сказал ей то же самое слово.
– Не многовато ли для одного двести граммов, а, Серега? – спросил за моей спиной голос, который я уже вряд ли забуду. – В Чечне ты пил простую воду из речки.
Я остолбенел, завороженно глядя на официантку.
«Вот это да! – мелькнула мысль. – Вот это да! Не может быть!»
– Так-то в Чечне, Артур… Вода не водка, много не выпьешь, – ответил я, ослепительно улыбнулся и подмигнул девушке так, как будто она только сейчас согласилась выйти за меня замуж.
Я медленно повернулся и увидел своего товарища. Мысль о том, что он здесь оказался явно не случайно, я попросту отогнал. Скорее всего – да. Но об этом можно подумать и позже.
– Артур! – проговорил я и шагнул ему навстречу.
– Серый! – произнес черкес и обнял меня.
Через три секунды мы разжали объятия и отодвинулись друг от друга одновременно. Изображать бурный восторг с паданием в счастливый обморок мы не стали. Мужчинам нельзя слишком явно показывать свои чувства. Просто я был рад его видеть. Очень. Как и он меня. Мы стояли друг напротив друга и молча улыбались.
Артур был все такой же. Но я заметил у него на висках похожую на иней седину. А ведь два месяца назад ее не было.
– Ты тоже, – кивнул понимающе собровец. – Глаза у тебя уставшие и вот морщинки еще появились.
Я кивнул, не переставая рассматривать его.
– Ребята, вы проходите или нет? – наконец спросила терпеливо ждущая нас официантка. Она спросила это без раздражения, только легкий оттенок нетерпения слышался в ее голосе.
– Сестренка! – обернулся я к ней. – Принеси нам двойную порцию! То, чего я заказывал. Вот я товарища встретил, видишь…
– Пойдемте, я покажу. – кивнула девушка и повела нас между столиками.
Мы уселись рядом с небольшой деревянной эстрадой, поднятой над полом примерно на полметра. Я глянул на нее и убедился, что инструментов на ней еще нет. Ну, посидим, значит, пока спокойно.
– Ты откуда здесь, Артур? – проговорил я, вытаскивая сигареты.
Сказать, что я рад был его видеть, – это значит ничего не сказать. Я чертовски рад был его видеть, этого упрямого парня с черными глазами и душой настоящего мужчины.
Воспоминания вдруг разом нахлынули на меня. Нет, перед моими глазами не начала раскручиваться кинолента наших приключений. Это было бы слишком романтично и в духе женских романов восемнадцатого века. Мои воспоминания были как короткие вспышки. Как молнии, озарявшие вдруг скрытые предметы во мраке.
