Сборы не затянулись по прозаической причине — собирать практически нечего. Максу доводилось бывать в турпоходах, когда загодя составлялись длинные списки того, что нужно взять обязательно, без чего ну никак невозможно обойтись. Здесь все обстояло гораздо проще.
За спиной корзина набитая опустошенными орехами. В тех, что с пробками из черной начинки бородавочника, плещется вода. В неплотно прикрытых еда: моллюски, для лучшей сохранности запеченные в раковинах; прессованные бруски съедобных водорослей перемешанных с кокосовой стружкой (такое Макс еще не пробовал); вяленые рыбешки. Припасов немного — действительно на три дня, да и то еле-еле хватить должно, если растягивать.
В руке двухметровая заточенная палка, похоже, из бамбука — Жора говорил, что его приносят с Большого острова. Оружие неказистое, но другого не дали. Да еще и настращали, что с Максом сделают, если потеряет. Тоже еще… ценность великая. На ногах уродливые шлепки, на голове повязана рубашка. От шорт, оставленных Большим, не стал отказываться, хотя и не без душевного скрежета. Он тогда был прав — в них гораздо лучше, чем в теплых брюках. Брюки, после некоторых раздумий, тоже взял. Неизвестно, что там с курткой получится, а ночью на рифе ночевать холодновато. Дров не найти для костра, да и огонь разводить чревато — все равно, что кричать на всю округу: "Все сюда! Я здесь! Я вкусный!". Они должны тихо прийти и тихо уйти. Возле дальнего буя шанс наткнуться на диксов очень велик — там никто не запирает новичков в карантинную яму.
До труб добрались на удивление быстро. Парочка приданных ребят торопилась вернуться назад засветло и на "сиесту" останавливаться категорически отказалась. Они поначалу даже хотели вырваться вперед, двигаясь самостоятельно и оставить воду на приметном месте, но Максу эта идея не понравилась — настоял на совместных действиях. Хотя опытных проводников не было, удобную дорогу находили без труда — он здесь, когда сам скитался, запомнил все хорошо. На память зрительную никогда не жаловался — очень пригодилась. Жора, которого здесь тоже провели однажды, не узнавал ничего — когда остров остался далеко за спиной для него все рифы перестали отличаться один от другого.
На начальной стадии похода столкнулись с первой трудностью. Скорее даже опасностью. Пришлось переправляться через пролив, который облюбовала Анфиса. Но с этим все оказалось на удивление просто. В заливчике, окруженном рифами, на мелководье дожидался большой плот, собранный из вязанок тростника и толстых веток. За три приема перевезли всех.
Для Макса осталось загадкой — откуда берут тростник. Очевидно, тоже доставлен с Большого острова — здесь он нигде не встречается.
Этот богатый Большой остров интересовал его все больше и больше.
Дальше пошло малоинтересное однообразие: рифы, мелководье, протоки. Перебирались через них вплавь, перетаскивая груз на плотике из пары вязанок того же тростника. Шли молча, не разговаривая даже на редких привалах. После вчерашнего даже у любознательного Макса не было настроения для общения, у остальных, похоже, аналогично. А носильщики думали лишь о том, как бы побыстрее свалить назад — их до заикания доводила одна мысль о том, что можно не успеть вернуться до темноты.
* * *
Ночевку устроили на полпути между трубами и буем. Место выбирали долго. Макс теперь знал, что его первый сон в этом мире лишь чудом не закончился страшной смертью. Шанс столкнуться с диксами на суше максимален, так что тот бесплодный островок мог оказаться ловушкой. Твари не прочь полакомиться кокосами, поэтому заглядывают туда регулярно. И даже то, что все пальмы там срублены, их не останавливает — наверное лезут по старой памяти. Нельзя сказать, что на рифах гораздо безопаснее, но там хотя бы можно устроиться так, что будет нетрудно обороняться.
Выбор остановили на высокой рифовой гряде с ровной площадкой вблизи вершины. Здесь, хоть и в тесноте, могли расположиться все, а если нагрянут незваные гости, то встречать их будет удобно. Да и трудно диксам без шума сюда подкрасться — посуху не получится, а в притихшем ночном море даже слабые всплески слышны издали.
Перекусили, молча улеглись.
Несмотря на все опасения и нервирующую всех трусоватость Чукчи ночь прошла спокойно. Хотя выспаться Макс не смог — лежать на известняковой скале то еще удовольствие, особенно под утро.
Опять перекусили. Опять молча пошли дальше.
Будто на похороны идут, а не по делу важному — почти без разговоров.
* * *
Опять дальний буй…
Семь дней назад Макс, выдернутый из родного мира неведомой безликой силой, рухнул в воду неподалеку от него. С тех пор изменилось многое — почти все. Вместо родительского дома примитивная лачуга с песчаным полом; вместо учебы и спорта рискованная работа по добыче даров моря, которые почему-то никто не спешит дарить; вместо сытной и разнообразной еды опостылевшие моллюски и водоросли, в сравнении с которыми обычная морская капуста изысканный деликатес. И постоянное чувство голода — энергии расходуется много, а кормят мало… Друзья остались где-то в космических далях, подруга… Надежда на встречу еще осталась, но слабая… очень слабая…
Иногда хочется, чтобы встречи вообще не было. Будет лучше, если Лера никогда не увидит этот тропический ад.
Углядев, что на конусе буя темнеет бугор привязанной куртки, Макс впервые со вчерашнего дня усмехнулся:
— Ну как Жора? Ты говорил, что мне сюда не попасть никогда. Давно это было?
— Ведь не о том разговор был! Мы тогда о Лере говорили! Рано ей еще появляться, а нам завтра назад идти придется. Не остаться тебе здесь — без воды долго не протянешь.
Макс ничего на это не ответил, огляделся, уверенно указал вдаль:
— Мертвец вон там лежал, за грядой. Странно, что птицы не кружатся — их много вокруг него было.
— Наверное, склевали уже все, — предположил Чукча.
Не склевали.
Все оказалось гораздо хуже…
* * *
Макса едва не вывернуло, мелкие тоже позеленели, Чукча стал белее мела, и лишь невпечатлительный Жора вынес диагноз:
— Скушали целиком. Если его чайки так, то нам не диксов надо бояться.
Неделю назад Макс нашел здесь труп мужчины. Выглядел он жутковато, благоухал нехорошо, ужас вызывал. Но это было тело — более-менее целое тело. Сейчас здесь валялись лишь раскиданные по вершине рифа кости с клочьями почерневшей плоти и заскорузлые тряпки, оставшиеся от одежды.
Макс, зажимая нос, растерянно произнес:
— Неделю назад он целый был. Поклеван немного и голова проломлена, но целый.
— Головы вообще нет… — задумчиво заметил Жора, и уверенно выдал: — Диксы. Твари любят головы с собой уносить. Интересно — нафига они им нужны?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
