Но почему? Что я ей такого сделала?
От Полины я поехала на работу, то есть вызвала шофера, чтобы он меня забрал. До вечера алкоголь из меня полностью выветрится, и я смогу уже поехать домой на своей машине, которая стояла у офиса.
Иван Иванович еще раз выразил соболезнования и попросил рассказать, как все прошло.
– А прекратила бы пить, и жива осталась, – вздохнул он. – И ведь столько лет пила – и ничего! И вообще сколько людей у нас в стране травится некачественным алкоголем и некачественными продуктами! Я бы этих подонков к расстрелу приговаривал или, еще лучше, заставлял жрать и пить свою продукцию. А вообще что происходит в вашей семье?
Его очень заинтересовал мой рассказ о Шуре. Я ведь за эти дни так закрутилась, что просто забыла про специалиста по «жучкам».
– Специалиста я, конечно, пришлю, – медленно произнес начальник, – но кому нужна твоя сестра Шура?
Я удивленно посмотрела на Ивана Ивановича.
– Ты должна хорошо подумать, Кира. И Полина пусть подумает. И сама Шура – когда будет в нормальном состоянии. Может, у Шуры имеется что-то, что кому-то очень нужно?
Я глубоко задумалась.
А если какая-то неизвестная семейная реликвия (необязательно нашей семьи) оказалась у Шуры? Могло такое случиться? Но каким образом?!
Надо будет спросить прямо – это единственный способ.
Этим вечером я решила не звонить. Отложила разговор до пятницы, тем более в тот день собирался подъехать специалист по «жучкам».
В пятницу мы со старшей сестрой приехали к нашей фотомодели. Кстати, снимки Шуры на похоронах появились чуть ли не во всех печатных изданиях нашего города и в Интернете. Неужели Леонид нанял пиар-менеджера и это его работа? Но все-таки похороны…
Специалист ничего не обнаружил – его прибор молчал. По нашей просьбе он очень внимательно осмотрел стены, пол и потолок (стремянку давала Светлана Семеновна), но не нашел ни глазков встроенных видеокамер, ни микрофонов, ни передатчиков какого-либо рода.
Может, Шура на самом деле сумасшедшая?!
Я спросила, что из ее добра может быть нужно каким-либо злоумышленникам.
– Все перед вами, – Шура сделала широкий жест рукой, словно обводя им всю квартиру.
Квартира была очень захламлена. Нет, здесь не стояло никакой старой ломаной мебели, не лежали запыленные стопки старых журналов и газет. Журналы в квартире были только глянцевые, книги – из разряда «Как выйти замуж за олигарха» и советы по уходу за кожей лица, ногтями, бровями, ресницами и всем остальным в организме, что требует ухода.
Но мебели было много. И всяких вазочек и статуэток много, даже слишком. Шкафы ломились от одежды – и не закрывались. Ящики не задвигались до конца, так как были переполнены. И пыли скопилось много. В квартире требовалось провести генеральную уборку и ревизию запасов.
– Мама тебе ничего не дарила? – посмотрела на Шуру Полина.
– Дарила, – пожала плечами Шура. – На каждый день рождения, на Новый год, на Восьмое марта…
– Яйца нет! – рявкнула Полина. – Тебе она его не дарила?
– Нет! – заорала Шура не менее громко. – Нет у меня никаких семейных ценностей! Ищите ее у тех, кто стулья на аукционе купил!
– А что есть? – спокойно спросила Полина. – Шура, тебе не кажется, что кто-то хочет свести тебя с ума?
– Или подтолкнуть к самоубийству, – добавила я.
– Зачем? – очень тихо спросила Шура после того, как до нее дошло, о чем мы спрашиваем.
Мы с Полиной пожали плечами.
– Когда ты в последний раз встречалась с отцом? – вдруг спросила я. – Я не имею в виду похороны мамы и драку. До этого когда вы виделись последний раз?
– Почему ты спрашиваешь? – вскинула на меня глаза Шура.
Я поняла, что попала в точку – только еще не знала какую.
– Шура, это не шутки, – серьезным тоном произнесла Полина, которая тоже что-то почувствовала. – Тебе жить надоело? Или в психушку хочешь?
– Но, девочки…
– Зачем ты встречалась с отцом? – жестко спросила я.
– Я слово давала, что никому не скажу, – заревела Шура и закрыла лицо руками.
Мы с Полиной быстро переглянулись.
– Я клялась маминым здоровьем…
– Мама мертва, – напомнила Полина. – Где ты встречалась с отцом?
– На даче… – простонала Шура из-под ладоней, закрывавших лицо.
– Ты ездила на нашу старую дачу? – уточнила Полина.
Шура кивнула.
– Зачем? – спросила уже я.
– Отец там заперся после возвращения из Швейцарии. Ни с кем не хотел разговаривать, мобильный отключил.
– Это после того, как узнал, что смертельно болен? – уточнила я.
Шура кивнула.
– Он тебя вызвал? – спросила Полина.
– Нет, я же говорю, что он никого не хотел ни видеть, ни слышать. Меня Леня попросил к нему съездить! Я не могла отказать Лене! Он столько для меня сделал! И я знаю, что всегда будет делать. А тут он меня попросил. Я наконец могла что-то сделать для него.
– Что хотел Леня?
– Я слово давала!
– Шура!!! – взвыли мы хором.
– Адрес биохимика, который ведет разработки. Я ничего больше не знаю! Леня так сказал! Велел мне запомнить фразу. Он сказал, что отец поймет. И отец понял! То есть… Понимаете, девочки, Леня сказал, чтобы я вначале посмотрела, не живет ли на нашей старой даче какой-то мужик. Надо было приехать к папе с продуктами, проявить беспокойство. Не уходить, пока не откроет.
– Он открыл?
– Не сразу.
– Чем он занимался?
– Стулья чинил! Наши старые стулья, которые уже много лет назад вывез из квартиры на дачу. Выбросить было жалко, а на даче как раз стулья требовались. Но часть за эти годы сломалась. Лет-то им сколько? По-моему, сломанные лежали на чердаке. Так вот, я приехала, подхожу к даче, а оттуда доносится стук молотка. Папаша дверь мне открыл, а я рот раскрыла. Он был в старых тренировочных, в которых еще в годы нашего детства в лес за грибами ходил, и в какой-то старой фуфайке. С пилой в руке! Он стулья чинил! Я подумала, что у него крыша поехала.
Шура вручила отцу мешок с продуктами, он велел ей приготовить ужин, а сам пошел дальше стульями заниматься. Шура заглянула на чердак, потом в подпол. Прятаться мужику было негде. Значит, следовало спрашивать у отца прямо. Она спросила.
Отец долго орал, потом вышвырнул Шуру пинком под зад из дома.
– Он понял, что биохимик нужен Лене, и велел передать, что мой муж ничего не получит. Леня долго вздыхал, потом велел мне поклясться маминым здоровьем, что я никому не расскажу про свою поездку к отцу.
– А почему он хотел ее скрыть? – уточнила я. – Из-за своего желания выйти на ученого?
Шура пожала плечами. Полина уточнила, что за ученый. Я пересказала услышанное от угольного короля и его приятеля. Вероятно, имелся в виду тот человек, который разрабатывает – или уже разработал – средство от разных видов зависимости. У Леонида фармацевтический бизнес. Если бы он получил формулу такого средства (пусть от одного вида зависимости), то обогатился бы.
– Кстати, а не съездить ли нам всем к братцу в клинику? – вдруг высказала предложение Полина. – Как раз поговорим с главврачом. Надо услышать мнение специалиста о потенциальных возможностях изобретения. Насколько я понимаю, если будет изобретено средство, избавляющее хотя бы от одного вида зависимости, то оно потянет на Нобелевскую премию – и одновременно лишит огромных доходов весьма крупную группу дельцов.
Я кивнула. Я была полностью согласна с Полиной. Я уже думала об этом. Подобное изобретение нужно человечеству и не нужно торговцам наркотиками, производителям сигарет, дешевой алкогольной продукции. Хорошие вина, коньяки и виски, конечно, останутся, но количество покупателей дешевой водки резко сократится! И количество покупателей сигарет. Про наркотики вообще молчу.
Главный удар, конечно, будет нанесен по наркоторговцам. А они не хотят лишаться сверхприбылей и вообще каких-либо прибылей. Они должны постараться найти и убить разработчика – пока разработка не запущена в производство. И должны уничтожить все материалы.
Мне стало понятно, почему наш отец скрывается в клинике доктора Авакяна.
Полина сказала, что к завтрашнему дню выяснит, как лучше всего ехать к клинике, и заедет за нами обеими. Поедем на ее машине.
Нас с Шурой это устраивало. Мы расстались до завтра.
Глава 21
Но мне пришлось самой ехать к дому Шуры. Позвонила Полина и почти истеричным голосом прокричала в трубку:
– Приезжай немедленно. Шура спятила!
Когда я подъехала к дому Шуры, то увидела собравшуюся толпу зевак, причем народ все прибывал и прибывал, видимо, вызванный друзьями и родственниками. Кое-кто был с биноклями и подзорными трубами. Уже подъехало телевидение и пишущие журналисты. Как я поняла по разговорам, ждали МЧС. Машина «Скорой» стояла в сторонке. Внутри сидел один водитель. Возможно, врачи находились в здании. Я также заметила две милицейские машины, но милиция никаких действий не предпринимала – ни в отношении Шуры, ни в отношении граждан. Кто-то из милиционеров курил, кто-то разговаривал по мобильному телефону, все то и дело бросали взгляды на мою сестру, устроившую бесплатное представление.
