class="p1">Кирсанова разозлилась и повернулась к нему на 180 градусов, как бы, иллюстрируя, что с одурелыми и разговаривать бесполезно. Она решила, что сейчас же пойдёт с девочками в погреб и разобьёт там все тары на мелкие осколки.
Это вернее всего. Нет смысла пытаться договориться с ним.
— Далила, давай договоримся!
Это не могло не заставить её развернуться.
— Что, что, ну что?! Вот такуусечную капельку?!
Показывает на мизинце, передразнивая его слова.
— Нет. Клянусь, я вернусь обратно к пацанам, как идиот, без ничего, если ты пообещаешь мне впредь не общаться с Айнаром так, как это было сегодня.
— Чегоо???
Глаза Кирсановой сузились, на лице появилось пренебрежительное недоумение.
— Что слышала.
Хрисанф на всякий случай отступил на пару шагов назад, справедливо предостерегаясь, что она может дать ему пинка между ног, постараться ухватиться за его ноне короткие волосы, или скрутить ухо.
Далила встала перед ним так, что, несмотря на её мелковатый рост, выглядела вполне дико и устрашающе: стойка шире плеч, побагровела.
— Хватит уже пользоваться своей псевдо-ревностью.
Она не говорила, она шипела и выдувала.
— Я тоже могу рассердиться, солнышко.
— Это не ревность, Агний!
Он щёлкнул языком и она заметила тут же откуда ни возьмись просочившуюся складку, перерезавшую часть его лба и взметнувшую до этого спокойные брови.
— Как ты не понимаешь. Почему я сто раз должен втолковывать тебе одно и тоже! Это тебе не Коська, прости Господи. Почему я должен это терпеть??? Ты что, нарочно мне это делаешь?!
— Блять, это же твой сын! Причём тут твои заскоки!
— Он, блять, на 50 процентов состоит из меня! Не заставляй меня орать здесь средь бела дня во всеуслышание!
— Виктория, Вероника, Ванесса тоже на 50 процентов состоят из тебя, в целом 150 частей тебя вертятся вокруг меня ежедневно. И что?!
— Не увиливай! Ты всё прекрасно знаешь! Это тебе не Айтал. Даже на примере Айтала ведь понятно, что они любят то же, что и я?!
— Конъюгаты то, конъюгаты сё! Мне надоело подстраиваться под ваши "неписаные" законы. Расскажи ты это хоть одному человеку, он будет смеяться не переставая.
— Айнар, может, слабее брата и вообще бездарная сволочь, но он — Аичи! И хитрец. Он прекрасно разбирается в людях, развил в себе этот талантик в качестве компенсации. Нельзя было не развить, когда с детства готовился занять определённую позицию.
— Он не такой, как ты думаешь.
Также внезапно она остыла, как до того взвинтилась, и покрылась мощной испариной. В такие моменты всегда ловила мысль: и с чего это я так завелась? Такая сумасшедшая, или так доводят эти гребаные людишки? Но зато Хрисанф уже был изведен и заведён.
— Ах, ты там ещё успела разобраться! До такой интимности вы дошли!
— Ладно, хватит уже. Действительно смешно.
— Далила, я прошу тебя быть аккуратнее.
— Так мы никогда не станем одной семьёй, как ты того на самом деле хочешь.
Желавший обрушить на неё шквал обвинений и предостережений, он осекся.
— О чём ты?
— Об этом. Ты думаешь мне приятна вся эта ваша краеугольная обстановочка, в которую вы меня впихиваете?
— Дорогая…
— Агний, ты такой умный, но и сам же обостряешь ситуацию.
Из Хрисанфа в природу выпустился пшик холостого негодования.
Она, конечно, абсолютно права. Как же странно и гадко обустроена человеческая натура: понимаешь идеально, делаешь с точностью наоборот.
Он примирительно, даже сдавшись, подошёл к своей жене.
— "На практике картошка опять" да.
Обнимает, прижимает свои веки к её лицу и макушке.
— Айнар называет меня сеньорой. Ты же знаешь, о чём я. Он — единственный признаёт, что я замужняя женщина. Неужели это не оправдывает его в твоих глазах. Я — старая пердунья для него, это же естественно.
— Малышка, прости старого дурака.
— Ты стал таким же истеричкой, как и я.
— Наши циклы совсем синхронизировались.
Смеётся.
Домочадцы где-то краем уха слышали, как хозяева бранятся, даже кое-какой ор достиг и до Айнара, но он был давно чётко осведомлён о непримиримом неприкосновенном отношении отца к его мачехе, так что вооружился наушниками и погрузился в очередную книжку.
Гребаный старый маразматик. Такой шумный!
Остальные и вовсе пребывали в тени привычного равнодушия: поскандалят, потом опять будут рай в шалаше.
Тем временем, горячей парочке было не так уж и легко, как о них считали.
— Можешь взять своё винишко. Но только по чарке! Как можно пить в такую жарынь!
— А те, что остались, они и так пьяные были. Ты что, не видела тех, кого мы наняли на свиноферму?
— Фу!
— Вот им и на посошок.
— И сам с ними вот такуую бусинку!
Она поддразнила супруга, не без злости, подозревая, что теперь он точно не упустит шанса чутка нажраться. И что виновны частично в этом её "резкие телодвижения".
— Ни капли.
— Точно-точно?
— Точно-точно. Помнишь, когда я впервые осмелился подойти к тебе в том заведении?
— Хах, ты вырядился тогда, как какой-нибудь сутенер.
— По моде оделся, нормально так. До сих пор временами ношу ту кожанку.
— Я сказала, что мне никогда не будут нравиться парни, которые пьют.
— И я сказал, что если моя девушка не пьёт алкоголь, то и я не пью.
— Ты весь вечер строил из себя крутого парня!
— Ну а чё делать: павлинил как мог, добрачные танцы же. До тебя мог месяцами не просыхать. Я тогда правду говорил. Как отрубило. Сразу понял, что если хочу быть с тобой, придётся изменить свои некоторые привычки.
— Бедняжка.
Сидят уже на лавочке под сенью живых деревьев и кустарников, выросших наподобие юрты.
— Просто будь осторожна с Айнаром. Да, ты возможно увидела то, что не вижу я, но также ты упускаешь то, что известно мне. Мужчины будут философствовать с тобой, казаться хорошим другом, а потом потребуют того, что ты совершенно не ожидала. Это в нашей крови, не пытайся это понять. Так уж всё устроено. Я доверяю тебе, но ты не можешь справиться с чем-то аналогичным, если такое случится.
— Агний, я уже не так молода, чтобы допускать такие глупости.
— Ты слишком молода, поэтому ещё не постигла, что люди глупы в любом возрасте.
— Просто я не такой параноик, как ты.
— И это здорово. Ты настолько наивна и доверчива, что можно спутать с непроходимой тупостью. Когда я зол, то так и думаю.
— Может, так оно и есть.
— Хотя благодаря этой твоей черте, может, мы и познакомились. Будь ты такой же нелюдимой, как я, ничего бы и не было.
Далила прикоснулась к его лбу, разглаживая то место, которое итак теперь было гладким
