— Ну нет уж! Не получится! Никаких телефонных звонков, никаких разговоров… — И решительно выдернул шнур из розетки.
— Ты что, бить мня будешь? Или пытать?
Она смотрела в его глаза — теперь блеск полностью исчез, наверное, потому, что изменилось освещение. Глаза показались ей мертвыми. «Бумажные глаза», — странное сравнение, промелькнувшее в голове, показалось достаточно точным. В них застыла какая-то глухая ярость. Кирилл стоял совсем близко, и она почувствовала, что от него слегка пахнет спиртным. Хотя, возможно, ей это просто показалось…
— Не придумывай. — Он замер на месте, держа в руке телефонный шнур, и в нерешительности оглядывался вокруг себя, совершенно не понимая, как теперь избавиться от этого провода. Он выглядел растерянным, словно ребенок. Вика поняла причину его замешательства.
— Брось на пол.
— На пол?
Он механически разжал пальцы — шнур упал на пол, и Кирилл облегченно вздохнул, как будто только что избавился от непосильной ноши. В этот момент Вика почувствовала, как к ней возвращается чувство реальности.
— Ну, проходи, — сказала она спокойно, — или так и будешь стоять в прихожей? Вы что, с Лерой поссорились?
— Поссорились, — сумрачно подтвердил он, снял ботинки, небрежно бросил куртку на тумбочку, стоящую возле зеркала. Вика стояла на том же месте и наблюдала за ним. Он молча прошел мимо нее в комнату, подошел к окну и, не оборачиваясь, спросил:
— Водка есть у тебя?
— Водка? — Вика удивленно подняла брови. — Неужели все настолько плохо?
— Так есть или нет?
Он наконец обернулся, и она молча, повинуясь его взгляду, подошла к серванту и извлекла из бара литровую бутылку водки. Эту бутылку почти полтора года назад вручили в качестве презента Викиному папе. Но папа вскоре уехал за границу, водку с собой, естественно, брать не стал, а оставил ее Вике. Но Вика водку не пила.
— Составишь мне компанию?
Она хотела возразить, что не пьет водку, не любит ее пить, но, внезапно почувствовав его жуткое состояние, согласилась, раздраженно подумав про себя: «Кажется, у меня появился еще один маленький ребенок. Теперь — мальчик. Отлично, в девятнадцать лет — двое детей». Чувство юмора ей не изменило — по крайней мере хоть это обнадеживало. Она достала из серванта две рюмки и отправилась на кухню — нарезать колбасу и маринованные огурцы.
Через некоторое время они уже сидели за столом. Кирилл все время смотрел в сторону, как будто в чем-то провинился. Разговор никак не хотел завязываться — первую рюмку они выпили молча, только стукнув рюмки одна о другую. Кирилл, слегка поморщившись, закусил, а Вика закашлялась до слез. Молчание становилось тягостным — Кирилл смотрел в одну точку прямо перед собой и, казалось, даже не замечал Викиного присутствия.
— Я не понимаю, что все-таки произошло, — наконец проговорила Вика, — что у вас случилось? Вы же никогда раньше не ругались…
— Откуда ты знаешь? — Он усмехнулся и посмотрел на нее исподлобья.
— Она бы мне рассказала. — Вика пожала плечами, словно удивляясь бессмысленности его вопроса.
— С чего ты взяла? — Он продолжал решительно стоять на своем. — Почему ты решила, что она обязательно тебе обо всем должна рассказывать, Вика? Ты что — ее духовник?
— Я ее подруга, Кирилл, — мягко возразила Вика, — а это иногда больше, чем духовник…
— Ерунда. Ты вообразила себе… черт знает что. Этого нет.
— Чего — нет? — Вика, прищурившись, пыталась понять, насколько серьезно он говорит.
— Ничего нет, — упрямо повторил он, — нет этих отношений, которые ты придумала. Между тобой и Леркой… Ты для нее ничего не значишь!
— Не смей так говорить! Ты не знаешь! Ты не можешь этого знать! — вспылила Вика.
Он не стал возражать. Молча наполнил рюмки, поднял свою, дождался, пока поднимет и Вика, стукнул небрежно и быстро опрокинул. Вика повторила его маневр. На этот раз водка показалась ей не такой ужасной, как первая рюмка, — или она правильно выдохнула, или вдохнула, или еще что-то… Через несколько минут молчания Кирилл снова вернулся к неприятному для Вики разговору.
— И все-таки почему ты мне не сказала, что это ты, а не Лера писала мне письма в армию?
— А кто тебе сказал? — спросила Вика просто ради того, чтобы немного оттянуть время, собраться с мыслями.
— Лера, кто же еще.
— Понимаешь, Кирилл, это не совсем так. Мы писали письма вместе. Вернее, я их придумывала, записывала, но всегда советовалась с Лерой…
— Ерунда, — он снова наполнил рюмки, — эти письма писала ты. Ты, а не она. Она их просто переписывала. Получается, что я переписывался с тобой, а не с ней. Так ведь, Вика?
— Ты что-то зачастил, — она взглядом указала на водку, — но я с тобой не согласна. Ты переписывался не со мной…
— Но и не с Леркой, черт возьми! Вообще… — он на минуту замолчал, словно раздумывая над какой-то внезапно пришедшей в голову мыслью, — вообще непонятно, с кем. С каким-то несуществующим человеком…
Вика зажмурила глаза. В памяти отчетливо всплыли слова — почти те же самые слова, произнесенные другим голосом почти пять лет назад. «Получился какой-то придуманный, несуществующий человек, что-то среднее между мной и тобой, а на самом деле — не я и не ты». Она вспомнила слезы, текущие по Лериным щекам, вспомнила, как прижимала ее к себе, пытаясь утешить и не зная, что можно возразить на эти слова.
— Знаешь, Кирилл, — она задумчиво провела рукой по волосам — движение получилось слегка замедленным, немного неестественным, и она почувствовала какое-то странное, незнакомое, но приятное тепло в затылке, — возможно, ты и прав. Только я не понимаю, почему это для тебя так важно. Какая, в конце концов, разница, с кем из нас ты переписывался пять лет назад? Ведь сейчас ты с Лерой, и это тебя вполне устраивает…
Она успела пожалеть о своих словах прежде, чем услышала его ответ. Но было уже поздно.
— Если бы это меня устраивало, я бы не думал целыми днями о тебе.
— Ты пьян, — она отодвинулась от стола, встала, подошла к окну и приоткрыла створку, — ты просто пьян. И ты мне обещал. Пожалуйста, подай мне сигареты.
— Что я тебе обещал?
— Ты обещал мне больше никогда не говорить на эту тему. Пожалуйста, дай мне сигареты.
Он никак не отреагировал на ее повторную просьбу, и Вике пришлось вернуться к столу. Он поймал ее за руку и притянул к себе. Она снова увидела близко от себя его глаза, почувствовала дыхание — и снова не поняла своих чувств.
— Отпусти, мне больно.
— Неужели ты думаешь, что тот поцелуй в больнице был чистой случайностью? — Он отпустил ее руку, и Вика снова села на свою табуретку.
