частью и соблюдаешь определенные правила, перед тобой открываются многие двери и еще больше возможностей. В том числе и для решения сугубо личных проблем.
Вскоре по приезде в столицу Империи графиня Оссолинская получила из здания на створе Дворцовой набережной и Миллионной улицы[15] именное пригласительное письмо на званый ужин за подписью самого чрезвычайного и полномочного посла Великобритании сэра Уильяма Сидса. В отдельной, собственноручной приписке сэр Уильям, извиняясь, писал: «Миледи, простите за срочность».
Причиной такого жеста со стороны англичанина было то, что дата проведения мероприятия стояла следующим днем, что никак не вписывалось в рамки принятого в этой среде заблаговременного уведомления хотя бы за неделю, если не за две. Но Оссолинская понимала, что сама явилась нежданно-негаданно в Петербург, и, напротив, была благодарна своему визави за такую оперативность. Тем более им было что обсудить.
Естественно, Нина Ивановна подобной возможностью пренебрегать никак не могла. И потому в назначенный час арендованный «роллс-ройс» серебристым призраком на снежном фоне подкатил на набережную все еще не скованной льдом Невы, высадив свою пассажирку прямиком у порога посольского особняка. Посол, выказывая ей особую честь, лично встретил престарелую графиню в широком фойе, подав ей руку, которую она охотно приняла.
— Миледи, рад вас видеть.
— Взаимно, сэр Уильям, — проворковала графиня. — А где ваша очаровательная супруга?
— Она сейчас в Баден-Бадене.
— Бедняжка Арабелла заболела? — с деланым участием осведомилась Нина Ивановна. — Но что случилось?
— Ничего серьезного, — поспешил успокоить ее дипломат. — Просто врачи рекомендовали ей провести эту зиму на водах.
— Как досадно! Мне будет ее не хватать…
— Надеюсь, вы сможете это пережить, — сдержанно улыбнулся сэр Уильям, прекрасно осведомленный, что никакой близости или даже просто приязни между его женой и графиней Оссолинской никогда не было, да и быть не могло.
Но старая интриганка не унималась и продолжила светскую беседу, как будто встретила старого друга, с которым у нее множество общих тем для разговора. Впрочем, это занятие довольно скоро ему наскучило.
— Миледи, нам нужно кое-что обсудить, прежде чем мы приступим к трапезе, — без обиняков заявил он.
— Конечно, — с видом королевы, собирающейся осчастливить своего пажа, отозвалась Нина Ивановна.
— Прошу в мои апартаменты.
Широкие окна личного кабинета посла выходили прямиком на Петропавловскую крепость, уже давно потерявшую всякое военное значение. Ее Трубецкой бастион еще с конца девятнадцатого века стал местом пребывания для особой категории заключенных — политических и государственных преступников.
И это зрелище напомнило Оссолинской о той угрозе, которая нависла над ее бесценным внуком и наследником — Анджеем. И все же она умела скрывать свои мысли и чувства, как и полагается знатной особе, и почти ничем не выдала себя, но от взгляда внимательно наблюдающего за ней англичанина все же не укрылась легкая, едва заметная тень, пробежавшая по ее лицу.
— Итак, я внимательно слушаю вас, сэр Уильям.
— Да, графиня. Есть одно небольшое дело, в котором вы могли бы быть полезны мне и Британии.
— Слушаю вас.
— Позвольте мне говорить откровенно. Для нас очень кстати, что вы решили посетить русскую столицу именно сейчас. У вас большие связи среди вельмож высшего света Петербурга, вы вхожи в самые блестящие дома. Есть много знатных и влиятельных особ, которые прислушиваются к вашему мнению…
— Вы правы, — без ложной скромности ответила Оссолинская, — но вы так и не сказали, что вас интересует? Впрочем, позвольте, я угадаю, вы желаете знать, что в высшем свете думают о заключении мира с Японией?
— Не совсем. Настроения в русском обществе мне в общих чертах известны. Однако интересы британской короны требуют, чтобы этот мир был заключен как можно скорее и с наименьшими потерями для наших друзей. И если бы удалось убедить правительство царя Александра в целесообразности такого шага, благодарность его величества не будет знать границ!
— Дела микадо так плохи? — с присущей ей грубоватой прямотой бросила графиня. Она иногда любила подобного рода демарши, обескураживающие собеседника и усиливающие ее позиции в переговорах, особенно когда дело касалось денег. А то, что задачка явно сулит хорошее вознаграждение, она уже не сомневалась.
— Я бы иначе рассматривал эту ситуацию, — постарался уклониться от четкого ответа Сидс. — И в сущности, это не имеет прямого касательства относительно наших дел.
— Что ж, если его королевское величество желает примерить на себя тогу миротворца, я всем сердцем поддерживаю это благородное стремление! Вы правы, я в самом скором времени встречусь со многими важными людьми и вполне могу узнать их мнение, а также цену, за которую они согласятся его изменить.
— Я рад, что мы поняли друг друга, — невозмутимо кивнул посол.
— А если кто-то сразу встанет на нашу сторону?
— Тем лучше.
— Надеюсь, вы понимаете, что это предприятие потребует некоторых затрат?
— Я сейчас же выпишу вам чек, графиня.
Забирая заверенный личной подписью посла бланк, она посмотрела на указанную в нем сумму и добавила:
— Очень хорошо. Но есть еще одно дело. Я знаю, что в столицу прибыл некий молодой человек. Он захватил секретный корабль японцев. Зная характер Хирохито, могу предположить, что он очень хотел бы наказания для излишне резвого наемника. Да и сам корабль явно следует уничтожить. Мне нужно, чтобы вы по своим каналам связались с Токио и передали им мое предложение.
— Обычно я не занимаюсь такими делами, миледи, — помрачнел Сидс. — Однако для вас сделаю исключение.
— Кроме того, — продолжила нажим Оссолинская. — Я слышала, что и ваша резидентура потерпела громкое фиаско в Сеуле. Все от того же юнца. Думаю, это должно задеть вашего коллегу — главу секретной разведывательной службы МИД. Так вот. Передайте генералу Мензису[16], что я все устрою. Лично. Но мне потребуются деньги, деньги и еще раз деньги. Подходящих исполнителей подберу сама.
— Подобные вопросы я решать не уполномочен, но обещаю, что извещу сэра Стюарта о вашем предложении в самое ближайшее время.
— Я понимаю, сэр Уильям. Что ж, и без того я слишком надолго похитила вас у остальных гостей. С вашего позволения, теперь я предпочту не оставаться на ужин, тем более что все важное мы уже обсудили.
— Как вам будет угодно, графиня.
— Не провожайте, доберусь сама. Вы и так были очень любезны. И сообщайте мне о новостях немедленно.
— В свою очередь жду того же от вас.
Шурша длинным подолом темного платья по навощенному паркету, Оссолинская удалилась. Створки дверей за ней закрылись. Сидс достал из коробки гаванскую сигару и не без раздражения закурил.
— Чертова ведьма… — глядя в окно на отъезжающий лимузин, процедил посол. Теперь на его губах не осталось и намека на улыбку, скорее, это
