Потом мы приехали сюда. И опять здесь не было Тудора с Гулсум, когда появился следующий незнакомец. Или такого тоже не было? Я вдруг вспомнил, как Лена хотела сесть в кресло, напротив окна. Но отец ей не позволил. И вдруг проявил такую деликатность по отношению к Салиму Мухтарову, усадил его супругу рядом с ним. Я еще тогда удивился. Но отец настаивал, чтобы она села именно на диван, рядом со мной и ближе к мужу. А сам сел в кресло – единственное место, откуда было хорошо видно окно. Я сидел к нему боком. Когда отец закричал, я повернул голову, но ничего не увидел. И тогда мы побежали в сад. Нет, снова не так.
Отец взял оружие и побежал в сад вместе с Мухтаровым. А мне он приказал остаться дома. Рядом с матерью и женой. Все было именно так. Они выбежали вдвоем в сад. Мы долго ждали, а потом мать велела мне посмотреть, как идут поиски в саду. Я вышел из дома и услышал два выстрела. Два выстрела.
Я машинально поднялся, пошел к двери, ведущей в сад, открыл замки и, не обращая внимания на людей, заполнивших дом, вышел наружу. Так где мы стояли? Где мы стояли с Мухтаровым, когда услышали выстрелы?
– Извините, – раздалось за моей спиной, и я обернулся. Это был один из приехавших офицеров. – Не могли бы вы вернуться в дом? Мы просили никого не выходить.
– Да, да, извините, сейчас. Мне нужно посмотреть, мне нужно только посмотреть. – Я сделал шаг в сторону. Кажется, мы стояли здесь. Или чуть левее. У дерева. Вот у того засохшего дерева. Я шагнул к нему. Офицер упрямо пошел за мной. Дрожащими руками я начал водить ими по стволу дерева. Я сам не верил, что смогу найти. Не хотел верить. Не мог верить. Но нашел. Нашел! Господи, я нашел отверстие от пули! Мой отец не стрелял в воздух. Теперь я это точно знал.
Мы вернулись в дом, и офицер запер дверь. Я дрожал всем телом. Достав из бара бутылку виски, я наполнил бокал. Кто-то из офицеров, увидев, что я собираюсь выпить, одобрительно кивнул в знак согласия. Наверно, подумал, что я нервничаю из-за убийства отца. И у меня действительно тряслись руки. Теперь я начал все понимать. Мой отец специально пригласил нас вчера вечером в свою резиденцию и разыграл сцену нападения неизвестного. Так у него появилось алиби, подтвержденное свидетельскими показаниями многих людей, среди которых были даже два посла. На следующий день он пригласил нас в загородный дом на празднование Рождества. Здесь он собирался убить Салима Мухтарова, случайно выстрелив в него, когда они будут в саду. Но когда я тоже появился в саду, рядом с Мухтаровым, он изменил свое решение. Первый выстрел он успел сделать в дерево, а потом разглядел меня и выстрелил в воздух.
Он специально привез с собой оружие, чего никогда не делал раньше. А его рассказ про случай в Шотландии был лишь уловкой для меня. Чтобы я успокоился. Мать тогда сказала, что это были не грабители, а обычные пьяные. И я думаю, что она сказала правду. Но отец возражал, называл их грабителями, чтобы в очередной раз оправдать появление коробки с оружием. Отец запланировал убить Салима Мухтарова, чтобы не возвращать ему долга за акции. Тогда акции остались бы у отца, а через полгода, когда наследство Мухтарова должно было бы перейти к его нынешней жене, он мог бы спокойно вернуть любой долг. Его даже не страшил уход с должности посла после возможного скандала. Он автоматически становился очень богатым человеком.
Если бы я случайно не появился в саду, все могло бы быть иначе. Сейчас в кабинете под моим пиджаком лежал бы Салим Мухтаров, а отец давал бы показания, объясняя случайный выстрел в саду. Два нападения подряд могли его оправдать в глазах самого строгого прокурора. Но никакого прокурора не могло быть. Он дипломат, посол, не подлежащий юрисдикции английского правосудия. Даже если бы мой отец перебил половину полицейских Лондона, то и тогда его могли лишь выслать из страны. Он пользовался дипломатическим иммунитетом, который ограждал его от любого преследования. И отец это прекрасно знал.
– Извините, – подошел ко мне старший офицер. Кажется, его фамилия была Уолберг. Он мне представлялся, но я мог уже забыть.
Я поднялся и отошел с ним в сторону. Офицер деликатно понизил голос, чтобы его не услышала моя мать.
– Нам нужно уточнить некоторые факты, – начал он. – Господин Мухтаров сообщил нам, что сразу после трагедии с вашим отцом вы приняли решение обыскать всех присутствующих. И не разрешили никому выйти из кабинета. Это соответствует действительности?
– Да, – кивнул я. – Мы обыскали друг друга. Это я предложил никому не выходить из комнаты. Но мы ничего не нашли.
– И не могли найти, – спокойно заметил Уолберг. – Дело в том, что мы нашли пузырек с остатками яда. И знаете где? В вашем пиджаке, господин Султанов. В том самом пиджаке, которым вы накрыли вашего отца. Боюсь, что вам придется поехать вместе с нами в наше управление. Я понимаю, что у вас есть дипломатический иммунитет, но мы должны будем снять отпечатки ваших пальцев.
Глава 19
Мне показалось, что земля уходит из-под ног. Значит, я был прав. Убийца находился среди нас. Более того, преступник или преступница воспользовались случаем и положили пузырек с остатками яда в мой пиджак. Словно в насмешку. Я искал убийцу, а, оказывается, орудие преступления находилось в моем кармане. И как я не догадался обыскать свой пиджак? Мне и в голову такое не могло прийти. Ловко же убийца использовал мое горе. Неужели этот дурак полицейский считает, что я такой чудовищный негодяй? Сначала отравил собственного отца, спрятал яд в кармане своего пиджака, которым накрыл мертвое тело, а затем предложил провести обыск всех присутствующих, точно зная, что у меня ничего не найдут?
Кроме того, я был последним, кто разговаривал с Еленой Сушко. И единственным человеком, оставшимся на первом этаже. Труп женщины нашли у подножия лестницы. Где лежал пистолет, не так важно. Я мог его бросить куда угодно. Похоже, этот офицер был прав, подозревая меня в первую очередь.
– Я готов представить вам отпечатки моих пальцев, – ответил я. – Но учтите, что у меня дипломатический паспорт и я должен вернуться в Швейцарию.
– Никто вас пока не обвиняет, – заметил Уолберг. – Но мы обязаны все проверить.
Он отошел от меня, а я стоял и соображал, что мне делать. За последние два дня на меня свалилось столько всякой информации, что мне было трудно ее переварить. Значит, отец хотел любым способом сохранить эти акции у себя. Убрав Салима Мухтарова, можно было отсрочить выплату долга по ним. Ведь наследники, если я не ошибаюсь, вступают во владение наследством не сразу, а только через шесть месяцев. Таким образом отец получил бы нужную ему отсрочку, сохранив акции. А через полгода он стал бы очень богатым человеком. Я подозвал Абдулмамеда.
– В последние дни отец не вызывал к себе каких-нибудь юристов или адвокатов?
– Вызывал, – удивленно ответил дипломат. – Ему нужны были хорошие специалисты для работы с его компанией, зарегистрированной в Лондоне. Он хотел перевести на имя компании какие-то акции, но я не знаю подробностей.
– А кто знает?
– Ваш зять. Он искал ему этих юристов.
Я повернулся, чтобы найти Тудора. Мне хотелось уточнить у него, что именно интересовало моего отца. В этот момент я увидел Мухтарова. Он спускался по лестнице. Из-за этого человека погиб мой отец. Если отец хотел убрать Мухтарова, чтобы получить десять миллионов, то почему Мухтаров не мог сделать этого? Салим Мухтаров умеет считать деньги. Но сейчас я все узнаю.
– Я хочу задать вам один вопрос, – обратился я к этому мерзавцу.
– Мне? – удивился он, но позволил отвести себя в сторону.
– Вы знаете про акции Северогорского комбината, которые находились в доверительном управлении у моего отца?
– Конечно, знаю, – насторожился Салим. Когда дело касалось денег, он начинал подозрительно оглядываться по сторонам и говорить очень тихо, словно боялся, что его услышат. Для него деньги – самый главный бог на земле. Вот какой мерзавец.
– Вы помогли моему отцу купить эти акции?
– Помог, – кивнул он, – и ваш отец остался мне должен семьсот тысяч долларов. Вернее, не мне, а моей супруге. Я перевел имущество компании на ее имя. Сделал ей такой свадебный подарок.
– Она сама вас просила об этом?
– Да. Лена знала о нашей компании. Ей рассказал о ней ваш отец. Джапар знал ее еще до меня…
Я начинал понимать, что именно произошло. Отец был знаком с Леной и познакомил ее со своим богатым другом. А когда очаровательная дама сумела заставить бизнесмена жениться на себе, посоветовал ей перевести эту компанию на себя в качестве свадебного подарка. Мой отец был очень предприимчивым и умным человеком. К сожалению, послы вынуждены заниматься бизнесом, чтобы выжить. Иначе им пришлось бы жить на две или три тысячи долларов.
Он решил, что так будет лучше. И все правильно просчитал. Если вдруг случайно погибнет Салим Мухтаров, никто и не вспомнит про возврат долга. Лена могла бы подождать, а через несколько месяцев после аукциона акции Северогорского комбината выросли бы в цене. Отец вошел бы в совет директоров, сумев получить десять процентов акций. Он все рассчитал правильно. Но кто-то вмешался. Кто-то решил, что такой сценарий нельзя допустить. И этот неизвестный убийца убрал моего отца, а потом убил Лену. И этим человеком мог быть только Салим Мухтаров. Никто другой никогда не получил бы этих денег. В случае смерти жены Мухтаров получал все ее акции. Вернее, все акции моего отца, которые автоматически передавались Елене Сушко в счет погашения долга. А затем по наследству переходили к Мухтарову. Убийца – он. Теперь у меня в этом не было никаких сомнений. Только Мухтаров пошел на преступление не из-за ревности. Какая ревность может быть у этого мешка денег, интересующегося только своим бизнесом, у этого разлагающегося от венерических болезней негодяя и рогоносца, жена которого изменяла ему в соседней спальне?!
