Результат китайской открытости только внутрь Китая выражается в накоплении государством валютных резерBOB экономической независимости страны, возможности регулировать внутренние цены и сдерживать инфляцию (что трудно, так как с реформами идет неизбежный рост городского населения, стоимость жизни которого в городах приходится дотировать).
Вот такую китайскую специфику в финансах можно было бы с пользой применять и в России (за годы реформ к 1999 году валютные запасы КНР составили почти 150 млрд. долл. США, а у России примерно эта же сумма набралась в государственный долг). В ней нет ничего уникально китайского, нужно лишь российскую дверь в мировой рынок, открытую в обе стороны, свободно открывать только внутрь.
Феномен Тяньаньмэни
Побочным результатом китайского курса открытости было проникновение в китайское общество западных либеральных идей демократии, вошедших в противоречие с конфуцианской бюрократической традицией. "Права человека", которыми Запад соблазнял китайское общество, пользуясь политикой открытости и реформ, чуть было не запустили вирус анархии в миллиардный организм нации.
Вирус этот был уничтожен архитектором реформ Дэн Сяопином на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Если бы 1<итайское руководство поддалось тогда на искушение провести либерализацию жизни китайского общества, если бы оно не пошло на решительное подавление вооруженной силой диссидентских выступлений в Пекине, то наверняка получило бы примерно то же, что произошло в России. И если горбачевская "перестройка" привела к размыванию сразу всех устоев советской жизни, расчленению, дестабилизации, кровавым столкновениям на межнациональной почве, беженцам, хозяйственному разорению на местах, ослаблению центральной власти, региональному сепаратизму, несчастьям и потрясениям далеко за пределами СССР, то от дестабилизации миллиардного Китая содрогнулся бы весь мировой порядок.
Нет границ восхищения державной мудростью Дэн Сяопина, который убедил стоящие у власти кланы, что выступления демократического толка сметут все руководство и КПК вообще, и силой оружия решительно раздавил попытку либерального гражданского мятежа. Когда на фронтах "холодной войны" шел откат и сдача позиций социализма, он сумел возвыситься над настроениями ряда столичных китайских политиков, увлеченных пораженческим вихрем либеральной советской перестройки, разрушения системы партократии и отступления со сталинских рубежей в Германии и странах Восточной Европы. Возвыситься над навязываемым Западом культом жертв и не приемлющим жесткое насилие мелко-гуманитарным мнением "международной общественности".
Дэн Сяопин заручился поддержкой на периферии у командующих военными округами. Затем заменил в Пекине распропагандированные части столичного гарнизона на свежие войска и позволил войскам с ходу при вводе в город в ночь на 4 июня 1989 года неограниченно применять оружие против любого гражданского неповиновения: порядок был восстановлен им и лидером армии Ян Шань-кунем быстро и малой кровью.
• Я был в Пекине в это время. Все начиналось в середине мая под визит в Китай главного перестройщика ортодоксального социализма на "общечеловеческий" лад, разрушителя стержня системы — власти партии, М. С.Горбачева и официальное восстановление в ходе этого визита советско-китайских отношений. Уже во время визита, 15–17 мая, проехать через площадь Тяньаньмэнь, занятую студентами, было почти невозможно. Решительные действия властей по пресечению либеральных выступлений в ходе действительно исторического визита предпринимать было никак нельзя из-за соображений "потери лица". Это было на руку участникам мирного мятежа. Затяжка с принятием мер укрепляла победный дух бунтующих. Масштабы выступлений росли. Митинги бунтовщиков и их баррикады из автобусов и троллейбусов распространились на основные перекрестки второго кольца. Затем была ночная расправа войск над мятежной толпой в центре города. Потом два-три дня я видел то обожженные трупы солдат, привязанные бунтовщиками к перилам мостов на обозрение прохожих, то обгорелые армейские машины, сожженные студентами. Ощущал настороженное безразличие и внешнюю отчужденность большинства населения Пекина от происходящего. Китайцы вообще жестоки, и вид крови и страданий может вызывать у зрителей даже смех. Народу на улицах сильно поубавилось, но учреждения и предприятия, магазины и рестораны, общественный транспорт и рынки продолжали работать.
По проскользнувшим тогда официальным данным, со стороны войск погибло больше тысячи солдат. Цифры потерь среди бунтовщиков не сообщались, но среди безоружных бунтарей погибших должно было быть на порядок больше. Пусть даже при усмирении бунта погибло 10 000 человек, но в масштабе громадного населения Китая это настолько мало, что значительная по европейским меркам цифра меркнет перед возможным числом лавины жертв и несчастий народа в случае распространения в стране хаоса и анархии.
Память о временах "культурной революции" была свежа. Сторонники либеральных реформ в китайском руководстве, справедливо отдавая перспективу молодежи и делая на нее ставку в ходе гражданского бунта, ошиблись в отношении ветеранов "культурной революции", отведя им жалкую роль ненужного современному китайскому обществу неквалифицированного и необразованного балласта. Социалистически настроенные специалисты старшего поколения отошли от активной роли на позиции консультантов, действующих на пенсии, но у руля китайского общества естественным образом стоит поколение, которому сейчас 40–50 лет. Смена поколений — это объективный фактор. Все командные посты сейчас заняты управленцами, прошедшими потрясения "культурной революции" и хорошо помнящими, что такое смута и что такое порядок.
У меня в СП и китайский председатель правления, и мой китайский заместитель гендиректора были активными участниками "культурной революции". Поэтому на основании личного опыта я смею утверждать, что именно их поколение удержит Китай от западных соблазнов демократии, "прав человека", безмерного потребления и сохранит государственный стержень бюрократии, сплачивающий население в народ. Сохранит приоритеты не отдельного человека, но семьи и клана, а также умеренность и ограничения, исходящие из государственных интересов.
Наверное, именно из-за явной "неинтеллигентности" поколения "культурной революции" Китай не тронул комплекс неполноценности социалистической системы, психологически навязываемый Западом через "права человека". Наверное, и находящееся сейчас у рычагов власти в России поколение, мужавшее на теории и практике хрущевского "ревизионизма" и брежневского "застоя", принявшее ныне мафиозно-номенклатурные формы, не даст либерал-демократам сломить аристократический, надвыборный и с сохранением привилегий, стержень российской власти.
Глядя на такие пороки "вестернизации" Китая, как рост безработицы, преступности и имущественного расслоения, со временем все большее число людей в КНР будет понимать, что главное для них — не абстрактные "права и свободы", а общественная стабильность и что для Китая нет пути, основанного на компромиссах и уступках, к которому призывают либерально-буржуазные элементы.
После срыва губительных начинаний китайских либералов в 1989 году Запад опять пытается подпустить монолитному Китаю заразу индивидуализма и общечеловечности через питающие капитализм религии протестантской и католической ветвей христианства. Эта новомодная западная струя, так же, как и "права человека", размывает и коммунистическую идеологию красного Китая, и устои традиционной конфуцианской этики. Китайское руководство предпринимает титанические усилия, чтобы не дать этой струе распространиться. Знаю по собственному опыту. Мое совместное предприятие на китайском морском курорте в Бэйдайхэ имело гостиницу "Руссотель", расположенную примерно там, где в 1887 году настоятель 18-ой русской духовной православной миссии в Пекине первый епископ Пекинский и Китайский Иннокентий (Фигуровский) построил летнюю дачу и церковь в честь Преображения Господня. Затем на этом месте во времена дружбы с 1954 года и до начала 60-х годов был санаторий для советских специалистов, а с 1994 года эстафету принял я. Дача и церковь были снесены еще в 30-е годы, но оставался древний колодец под шикарной вековой сосной. В 1997 году, к столетнему юбилею официального присутствия русских в Бэйдайхэ, я у этого колод-цз — из старинного серого кирпича по старой технологии, на белой извести — соорудил поклонный столб с иконой Преображения Господня. Такие столбы на Руси ставили на ямщицких трактах для путников, чтобы можно было помолиться от напастей в дороге. И у меня столб был рассчитан на приезжих русских туристов, а вовсе не на китайцев. Однако простоял он всего неделю и был снесен властями без предупреждения и каких-либо обсуждений, как мне потом сказали — по идеологическим соображениям. Попытка "застолбить" духовное присутствие русских, с надеждой, что на разрушение простого столба без надписей рука не поднимется, была пресечена с той же решительностью, с которой были убиты 222 православных прихожанина из китайцев при миссии в Пекине, когда ихэтуани в 1900 году громили все иностранное. Действительно, в 90-х годах китайские власти разрешили кое-где в крупных городах открыть сохранившиеся от миссионеров с XIX века христианские храмы, но это можно считать лишь созданием клапанов для сброса давления прозападного китайского диссидентства в наиболее безопасном направлении.
