Во время дневного маленького привала, когда принцесса спустилась к журчавшему в овраге ручью, чтобы омыть перед трапезой лицо и руки, принц решил последовать за ней. Улучив мгновение, Элиндрэль, сделав вид, что идет по своим делам в другом направлении, описал небольшой крюк и хвостиком последовал за Элией. Двигаться в лесу, как и каждый эльф, он умел совершенно незаметно и тихо, а принцессу, которая при всем своем внешнем изяществе по сравнению с представителями Дивного Народа топала как слоненок, по раздающимся из зарослей звукам нашел бы и эльф-ребенок.
— За что ты держишь на меня обиду? — виновато спросил Элиндрэль, догоняя девушку и пытаясь заглянуть ей в глаза.
— Я не сержусь на тебя, Элиндрэль, — спокойно отозвалась Элия.
— Я сделал что-то неправильно? Сказал что-то, что тебе не понравилось? Это о Вириэль? Прости! — продолжал допытываться юноша, беспомощно кривя красивый рот.
Девушка улыбнулась, посмотрев на несчастную физиономию эльфа (кажется, мальчик уже был готов ради нее на все), притянула к себе и нежно поцеловала в губы, надеясь, что даже востроглазые следопыты не разглядят того, что творится в зарослях ивы.
Ответив на поцелуй со всем энтузиазмом и горячностью первой любви, юноша поинтересовался уже смелее:
— Объясни мне, пожалуйста, как могло случиться, что моя кузина сбежала с вампиром? Я готов слушать!
— Объясню, — ответила Элия. — Я для того и явилась в Меллитэль, чтобы все объяснить владыке.
— А мне ты больше ничего не расскажешь? — огорченно переспросил принц.
— Только если ты действительно готов слушать, — смягчилась девушка, играя на чувствах юноши. Это был единственный инструмент, во владении которым принцесса Лоуленда достигла значительных успехов.
Элиндрэль с готовностью закивал. В принципе сейчас он готов был слушать что угодно, даже нелюбимые лекции по эльфийскому этикету и истории, лишь бы упиваться чудным голосом милой.
— Твоя сестра и вампир полюбили друг друга, но они знали, что никто не одобрит их союза, поэтому вынуждены были тайком бежать и от эльфов, и от вампиров. И среди Детей Тьмы не так много демократически настроенных личностей, что благосклонно посмотрели бы на связь кровных врагов, тем более что юноша весьма родовит. Он сын Темного Князя, — тихо поведала принцу богиня.
— Но как же такое может быть? Я не понимаю! Они ведь принадлежат к противоположным по склонностям расам, — не выдержав, перебил юноша, — различающимся не только в мелочах, обычаях, а в самом извечном взгляде на мир.
Принцесса бросила на него укоризненный взгляд. Парень мигом замолчал, опасаясь, что возлюбленная опять на него рассердится, а этого он точно не переживет.
— Они — «половинки», — продолжила свой рассказ девушка, открывая главный секрет. — А для таких душ оболочка не имеет значения. Чтобы быть вместе, они готовы на все. Поэтому Вириэль тайком покинула родные места. Глупенькая девушка не учла того, какой резонанс вызовет ее необдуманный поступок. Вы, эльфы, решили, что девушку убил вампир, бегавший к ней на свидания, и собираетесь объявить войну всему Темному Роду. А вампиры, разумеется, абсолютно уверены в том, что вы прикончили их сородича, коварством заманив его в свой мир, и тоже собираются воевать. Есть Силы во Вселенной, которым это не безразлично.
— Но вампир и эльфийка не смогут существовать вместе, — жалобно протянул юный принц, окончательно запутавшись в ситуации.
— Если любишь, нет слова «не могу», — уверенно возразила принцесса. — А чувства сильнее, чем любовь «половинок», нет. Перед властью ее склоняются все, и любые препятствия, даже смерть, кажутся несущественными.
Совсем смутившись, юноша не нашел что ответить, ведь он сам верил в такое, но никогда не применил бы постулат о всесильности любви к чувству, возникшему между эльфом и вампиром, к тому, что не может быть, просто потому, что этого не может быть никогда. «Неужели права была Элия, упрекая меня в косности мышления?» — всерьез задумался Элиндрэль.
Элия, умывшись в ледяной водице источника, вернулась к стоянке и с неизменным аппетитом принялась за еду, отмечая фельранским и утиной грудкой с яблоками под цитрусовым соусом первую победу в споре над упрямым эльфом, а принц остался стоять, переваривая полученную информацию. Но попытки мыслить логично скоро уступили место грезам о прекрасной возлюбленной, ее сладких губах, нежных руках и прочих прелестях.
Перекусив холодной рыбой и ягодами, оставшимися от завтрака, и длинными листьями какой-то травы вместо салата, отряд двинулся дальше. Элиндрэль механически брел за следопытами, по уши погруженный в себя, эльфа обуревали противоречивые чувства: «Я впервые полюбил женщину. Как она прекрасна, моя лиэль! Я не думал, что любить так больно и одновременно бесконечно сладко. Мне совсем не кажется странным, что она не эльфийка. Но как же объяснить отцу, поймет ли он? А вдруг папа не даст согласия на брак? Как уговорить его? Что будет? Надеюсь, меня не разлучат надолго с лиэль, я непременно скоро увижу ее вновь!»
В голову юноши полезли мысли, не связанные с предыдущими, но являющиеся продолжением мечтаний о случившемся ночью на берегу озера: «Наверное, это будет еще прекраснее, чем в прошлый раз. Если только она позволит. О Свет, что же я буду делать, если мы никогда не увидимся вновь, если лиэль не посмотрит на меня так же, как тогда? Если это так, то есть только один путь, один выход — кинжал в сердце, как в легенде о Лилиэли и Раилилэ. Пока я буду ценить каждое мгновение, что Элия рядом со мной, а в тот миг, когда она покинет меня, я покончу с собой, и да простят меня отец, великий Талерин и Гильдиэль Светоносная. Нет смысла в жизни, если в ней нет любви. Элия права, когда любишь, даже смерть кажется несущественной! Я стану светлым духом и буду незримо следовать за ней повсюду, хранить от беды, навевать светлые сны, я смогу любоваться ею неустанно!»
От этих мыслей юному принцу стало грустно и одновременно легко на сердце.
Внезапно отрешившаяся от реальности и переставшая следить за тропинкой принцесса споткнулась о толстый сук, выгнувшийся петлей в густой траве. В мгновение ока юноша оказался рядом с любимой, чтобы поддержать ее. Но девушка, едва не ткнувшаяся носом в спину впередиидущего следопыта, уже успела восстановить равновесие, и принц облегченно вздохнул, радуясь тому, что любимая не пострадала. Чувствуя себя взрослым и мужественным, юноша решил: «Клянусь именем Талерина защищать Элию. Что бы ни произошло, я во всем буду на ее стороне».
Девушка поблагодарила Элиндрэля кивком головы, довольная его заботой, но и слегка досадующая на то, что он так явно выказал свои чувства перед всем отрядом. Обычный эльф с философским спокойствием отнесся бы к тому, что неуклюжий чужак, незваным вторгшийся в Лес, падает на ровном месте. Только если бы чужеземец через некоторое время не поднялся, Дивный приблизился бы, чтобы взглянуть, в чем, собственно, причина задержки.
Следопыты неодобрительно хмурились и изумленно взирали на принца, который почему-то кинулся на помощь чужеземке, которая в таковой вовсе не нуждалась.
А старший следопыт забеспокоился основательно, для него все стало совершенно ясным: и смущение юноши, и его попытки солгать. Мужчина безапелляционно решил: «Чужестранка околдовала юношу, заставляя подчиняться себе. С такой сильной колдуньей мне не справиться, ведь ей удалось обмануть даже Камень Истины. Надо как можно скорее сообщить обо всем Владыке Зеленых Просторов, надеюсь, его магия исцелит Элиндрэля. Бедный мальчик! Что нужно от него этой женщине? Надо идти быстрее, дорога каждая минута».
Невольно подслушав эти громко-тревожные мысли, разносящиеся по всему лесу, Элия сначала поморщилась, досадуя на непосредственность принца и его дурацкие идеалы, мешающие конспирации, но потом успокоила себя логичной мыслью: «Ну что ж, чем скорее мы будем в городе, тем лучше. Да и беспокойство за наследника должно подвигнуть владыку дать мне аудиенцию побыстрее, а не выплясывать вокруг да около, соблюдая миллион дурацких ритуалов, после исполнения которых чувствуешь себя маринованной в уксусе рыбой, неспособной к членораздельной речи».
Резким свистом начальство дало команду, и отряд ускорил ход. Очень скоро принцесса перестала считать, что идея поскорее попасть в город так уж хороша. К концу дня при том темпе, который задал, поддавшись панике, старший следопыт, подустали даже эльфы, что уж говорить об Элии, почти валившейся с ног. Принцесса, проклиная паникерство остроухих и стертые ноги, упрямо продолжала идти, не прибегая к магии, хотя чертовски тянуло потихоньку левитировать. Но богиня опасалась колдовать, чтобы еще больше не перепугать эльфов. Вдруг после очередного шока Дивные вознамерятся припустить бегом?
Глава 4
