её целиком и полностью, а потом обрушить в чёрную дыру вместе со всеми этими безумными душами. О-о-о, что это было за зрелище.
Судя по передаваемым эмоциям, Существо находилось в настоящем экстазе и явной степени подпития. Видать, с этой игрой оно немало нахлобучило своих сородичей.
— Но давай вернёмся к тебе. Согласно решению Судьи, ты должен воплотиться в его мире. Я там даже подобрал для тебя подходящее тело — старого больного гоблина-шамана, жить которому осталось от силы пару месяцев. Так что быстро отмучаешься, и пойдёшь на свободу с чистой совестью.
Не успел я возразить, как опять потерял сознание. Очнулся я уже кутаясь в какие-то тряпки, лёжа на твердокаменной поверхности.
— Правила то какие? — Подумал я, посылая мысль в пространство.
— Никаких правил. — Послышался шёпот Существа. — Хоть весь мир тут взорви.
Послышался затихающий маниакальный хохот, и я опять остался наедине с суровой реальностью. У меня болело всё. Болело тщедушное тело, раздираемое кашлем, болело натруженное магическое ядро, а самое главное, болела душа, в которой зияли незаживающие раны. Я чувствовал, что установленные Существом заплатки — это временное решение. Для исцеления души нужна Бахионь. А ради меня эту ценность никто тратить не собирался.
Тут в моё сознание проник ещё один холодный и равнодушный голос. Судья! Моё сознание затряслось от переполнявшей его ненависти.
— Если хочешь вернуть свои энергетические центры, то я могу отдать их в обмен на три очка каждое.
— И ты сможешь исцелить мою душу и вернуть все как было? — Со смесью ненависти, презрения и насмешки выдавил я в ответ.
— …Пять душ за каждый хвост. — Выдал Судья после небольшой паузы. — И я исцелю твои раны.
— Хорошо. Ты получишь свои жертвы. — Согласился я. — Только потом не жалуйся. Мне сказали, что в этом мире нет никаких правил в игре.
— Да, это так. — В затихающем голосе Судьи послышались нотки злорадства. — Надеюсь, ты докажешь свою полезность.
Чужое присутствие в сознании опять исчезло, и я обессиленно растянулся на твёрдой поверхности, пытаясь принять хоть сколько-то комфортную позу, в которой кости не будут пытаться проколоть кожу.
Вот твари! Хотят моими руками жар загребать? Ничего, найдётся и на вас управа.
— Не один из вас будет землю жрать. Все подохнете без прощения. Кому грехи прощать — это мне решать. Это я козёл отпуще-ни-я. — Строки из песни Высоцкого сами всплыли в сознании, превращаясь в проклятье, адресованное «высшим силам».
Наконец, я нашёл в себе силы открыть глаза, подняться с ложа и осмотреться. Я находился в просторной пещере, в узкий вход которой лился яркий солнечный свет. Кое-как собрав конечности в кучу, я побрёл к выходу, за одно осматривая помещение. Голытьба и нищета. Вот что я видел перед собой. Доставшееся мне тело находилось на последнем издыхании. Из одежды на мне были лохмотья непонятного происхождения. А самой ценной вещью в пещере выглядел камень — большой кусок гематита, играющий роль стола.
Я вышел наружу и обозрел окрестности Онежского озера. Ну, может и не Онежского, но какое-то озеро тут присутствовало. Я стоял на склоне горы, а впереди расстилались леса, болота и озеро. Где-то у горизонта были видны ещё горы, тянущиеся насколько хватало глаз.
Ближние окрестности тоже не были обезображены налётом цивилизации. Какие-то серо-зелёные хмыри гуманоидной наружности бродили тут и там, занимаясь своими хмыриными делами.
— Великий шаман, тебе стало лучше, и ты решил почтить нас своим вниманием? — Обратился ко мне измождённый пацан, что растирал что-то в ступке, сидя возле входа в пещеру.
Мой ученик, понял я, тот ещё Обормот. Похоже, какая-то часть памяти донора мне досталась. А то в прошлый раз я даже имени своего вспомнить не мог. Кстати, а как меня тут зовут?
— Колченог, что это ты выбрался из своей норы? — Обратилась ко мне сморщенная старушенция с длинным носом. — Неужто решил последний раз посмотреть на солнце перед смертью?
— Не дождёшься, Карга старая. — Отмахнулся я.
Ну и имена тут. Интересно, её и в детстве Каргой звали? Память отказалась выдавать ответ на этот вопрос. А через несколько секунд я вспомнил, что старуха выглядела сушёным яблоком ещё в те времена, когда я пешком под стол ходил — тридцать зим назад. Да уж, суровая жизнь у гоблинов. Тридцать лет — и ты глубокий старик.
— И ничего я не старая. — Возразила бабка. — Я ещё вся в соку. — В её голосе послышались похотливые нотки.
— Это ты Обормоту скажи. Может, он купится на твои прелести.
Указанный Обормот в ужасе зажмурился и принялся тихо отползать в пещеру. Бабка расхохоталась, наблюдая за усиливающейся паникой своего будущего любовника.
— Ха-ха-ха. Совсем ты не бережёшь своего ученика.
— А чего его беречь? У него уже седьмая зима на носу. Если не найдёт себе жену до первого снега, то придётся отдать его тебе.
Обормот опрометью кинулся прочь, выкрикивая на ходу?
— Дядька Лопоух, дядька Лопоух, отдай мне свою дочь в жёны!
Вся деревня прекратила свои занятия и начала пялиться на нежданное развлечение.
— О-хо-хо-хо. Ты меня в гроб загонишь. Давно я так не смеялась. — Прослезилась Карга.
Мы затихли и молча наблюдали за тем, как проходит сватовство. Обормот был учеником шамана и завидным женихом, но Лопоух слыл сильнейшим воином племени после вождя и хотел выменять свою единственную дочь на оружие для восьмерых сыновей. Кузнец из соседнего селения на такой размен не шёл, соглашаясь не больше чем на два ржавых ножа.
Я отвлёкся от страстей местного значения и задумался о своей судьбе. Я лишился источников магии пауков и чакры. Но при этом, у меня осталась структура Вритрас, которая обладала магией пауков сама по себе. Это тело тоже владело магией, но она была какой-то странной. А самое главное, этой магии едва хватало на прокорм духов, что призывал предыдущий хозяин этого тела. Шаманизм нельзя назвать энергетически невыгодным ни для одной из сторон. Духи настолько тонко сплетают кружева воздействия, что энергии у них на это уходит ещё меньше, чем у самого одарённого паука.
Остаётся только думать, как стать сильнее. Я осмотрелся и присел на лавочку, специально установленную на солнечном месте. Светило припекало сквозь холодный осенний воздух, и старое тело так и норовило просто сидеть и наслаждаться последними деньками.
Ну, нет! Соберись, тряпка. Я должен достичь бессмертия и вернуть то, что было украдено. Я сложил руки в жест концентрации чакры и пустил крохи магической энергии по организму, пытаясь очистить сознание.
На мысль об обретении силы память шамана выдала информацию о древнем ритуале пробуждения магии драконов. Ценой
