и я направился к выходу, распространяя волны ужаса. Проклятые сучности отняли у меня часть души, а теперь ещё какая-то тварь мешает мне даже вернуть утраченное.
Я вышел в основной зал пещеры, и Обормот бросился мне навстречу с расширенными от ужаса глазами.
— Где он? — Прошипел я, втыкая указательный палец ему в плечо.
— Кто, учитель? — Прошипел тот в ответ от сотрясающей его тело боли.
— Драгоценный камень, который ты украл из заклинательного круга.
— И ничего не крал, учитель.
— Тогда кто мог пройти тут мимо тебя?
Мы одновременно повернули головы и уставились на новую жительницу пещеры — жену моего ученика. Я выдернул палец из плоти и краем глаза заметил, как обуглились края раны. Обормот же сам бросился вперёд и с разбега заехал воровке кулаком прямо в харю. Та отлетела на пару шагов назад и закричала, после чего молодой шаман принялся избивать её. Наконец, крики сменились жалобными воплями, и пропажа тут же нашлась.
Обормот принёс мне камень, который я буквально вырвал из его рук. Рассмотрев приношение, я чуть не взвыл от досады. Эта сучка не просто украла его, она пыталась просверлить в нём дыру, чтобы повесить на шею в качестве украшения. Особого успеха она не добилась, но смогла сколоть края пары магических символов.
— Мерзкая шлюха, — возопил я, приходя в ничем не сдерживаемое бешенство, — твои дети обрастут чешуёй и перьями у тебя в брюхе, а рожать их ты будешь против чешуи.
С моей руки сорвалась капля силы, что я копил всю неделю, и преобразовалась в ритуальное проклятье, вгрызшееся в её тело. Теперь ни один маг среди гоблинов не сможет снять его. Я стиснул камень в руке и направился к выходу. Но через три шага остановился и обернулся к шмыгающей носом потаскухе, которая даже не думала испытывать вину.
— А это тебе за попытку украсть у шамана племени.
Ещё одно заклинание сорвалось с моей руки. Оно было наследством пауков, которые знали толк в пытках. Нечеловеческий визг ввинтился в мои уши, даруя спокойствие в сердце. Вопли сопровождали меня на всём пути до хижины вождя, откуда я вышел всего десять минут назад.
— Что произошло? — Бросился мне навстречу Толстобрюх.
— Эта самка мокрицы украла и повредила амулет, который я собирался использовать в бою.
— То есть… всё отменяется? — Гоблин сильно посерел, неосознанно хватаясь за сердце. Похоже, у него с ним какие-то проблемы. Но это не моё дело.
— Нет. Мы выступим завтра. Я займу святилище духов и попробую восстановить амулет. Отдай распоряжения. Пусть мне принесут еды, и никто не смеет соваться в святилище до завтрашнего вечера.
Не спрашивая, понял ли он меня, я вышел из хибары и побрёл к святилищу, услаждая свой слух воплями воровки, что встала на моём пути. Наконец, мой ученик догадался оглушить сучку заклинанием, и концерт по заявкам слушателей прекратился.
Святилище было чем-то вроде местного храма. Только если рабочее место шамана одновременно было его жильём, то святилище было «священным» местом, которое нельзя было осквернять повседневными заботами. Меня эти суеверия не сильно заботили, тем более сколько там этих забот мне осталось? Куда больше меня интересовала сконцентрированная тут магия, которую я собирался использовать для восстановления камня. Пусть гоблины потом благодарят эту сучку за то, что их храм больше не привлекает духов.
Ночь и весь следующий день я провёл без сна. Мне удалось создать упрощённый ритуальный круг и восстановить повреждения, но нарушения в структуре кристалла остались, и мне оставалось только надеяться на то, что они окажутся не фатальными.
Вечером я пообедал, и позволил себе прикорнуть на пару часов. Но едва проснувшись понял, что ночные бдения с напряжением магического ядра в моём возрасте даром не проходят. Организм вошёл в последнее пике и уверенно двигался навстречу смерти. Стоит поторопиться.
Отряд лучших воинов деревни вышел к святилищу на заходе солнца. Я осмотрел своих сопровождающих и с облегчением убедился, что Лопоуха среди них нет. Видимо, вождь сам догадался, что жаждущий отмщения отец мне в команде не нужен.
— Колченог, что-то ты бледно выглядишь. — Забеспокоился Толстобрюх.
— Благодари за это безмозглую сучку и шамана-лоха. — Сплюнул я. — Пошли, время дорого.
Мы побежали по вечернему лесу, но уже через триста метров я свалился на землю мешком дерьма. Когда гоблина перестают носить ноги, дни его становятся сочтены. В этом мире даже известная пословица звучала как «гоблина ноги кормят».
— Толстобрюх, мне стыдно это говорить, но кому-то из вас придётся меня нести. Или я успею добраться до болот только после первых заморозков.
Вождь молча дал знак, и один из самых рослых гоблинов подхватил меня и закинул себе на плечи. Бег продолжился, и на этот раз передвигались мы куда быстрее. К полуночи отряд был на месте. Пока разведчики ходили выяснять состояние дел в лагере противника, я занялся расчерчиванием ещё одного ритуального круга. Боже, до чего я докатился? Использовать эти костыли для того, чтобы применить простейшее заклинание.
Наш план был довольно простым. Сейчас шаман болотных гоблинов по имени Вонючее Брюхо завершал принесение в жертву одного из своих сородичей. Зная вкусы этого порождения слизней, можно было быть уверенным, что это была молодая гоблинша, которую тот непрерывно насиловал последние несколько дней. Чем больше страдала и наслаждалась жертва перед смертью, тем больше она стоила на своеобразном рынке призывных духов. Сейчас шаман оплачивал сделку, а потом в течение года дух служил племени.
Это жертвоприношение было третьим по счёту, а значит на стороне шамана будет два полных сил духа. Первое жертвоприношение охранялось дополнительным отрядом, а потом шаман уже должен был обладать достаточными силами, чтобы защитить себя. Оставаться же лишний день в лагере, кишащим злобными духами, желающих не было. Я планировал напасть на шамана вчера, но эта сука!.. Я подавил гнев и сосредоточился на выполнении работы.
В момент наибольшего напряжения, я собирался помешать жертвоприношению, умножая на ноль усилия шамана за последние несколько дней. Последний дух должен был быть самым сильным. Предыдущие два жертвоприношения были лишь способом привлечь самых могущественных тварей из мира злобных духов. Если я прерву ритуал, это будет настоящим плевком в морду этому шаману. Конечно, ритуал можно повторить, но племя этого может и не понять. И так каждый год они вынуждены отдавать троих лучших юношей или девушек ради ублажения кровожадных духов.
Так что можно быть уверенным, что шаман не стерпит такого, а постарается отомстить, чтобы предъявить мою голову в качестве объяснения причин своего провала. Сейчас он находится на пике своей силы, и
