— Это тебе нужно держаться подальше от нее, — предупредил Мики.
— Довольно, — Гейл вздохнула, скрестив руки на груди. — Так вот как это бывает, когда меня здесь нет?
Остин покачал головой.
— Нет, все в порядке. Просто один из таких дней.
— Ну, теперь я официально беспокоюсь.
— Не стоит. — Мики стряхнул с себя хватку Остина. — Все в порядке.
И он выскочил из моего номера, даже не оглянувшись.
Брэндон нежно потер мое плечо.
— Ты в порядке?
Я была в шоке, но разве это новость?
— Со мной все будет в порядке.
Но это было не так. В последнее время я никогда не была в порядке. И теперь должна закончить наш сет, как всегда, песней о любви, которую я написала Мики. Песня о любви, которую, как он знал, я написала о нем.
Кроме того, это была единственная песня, которую группа не играла со мной. Я делала это в одиночку.
Я судорожно вздохнула, выдохнула и заиграла первые аккорды.
У меня под кроватью стоит коробка
Наполнена вещами,
Которые спасли мое сердце.
Фотография молодого человека
В зеленом, с лицом храбреца.
А под фото — чехол, купленный моей матерью,
Который она не могла себе позволить.
Внутри компакт-диск с песней,
Которая заставила понять, в чем мое предназначение.
Однажды, в один дождливый день,
Этот мальчик оказался в той коробке.
Однажды, в один дождливый день,
Он проскользнул в мои мысли.
Я думаю о тех моментах,
Которые я спрятала и скрыла
Под своей старой кроватью.
И интересно, узнаешь ли ты когда-нибудь,
Что они говорят все то,
Чего никогда не говорил мой рот.
Однажды в дождливый день,
Я влюбилась в улыбку, которая не стоила того.
А вчера, вчера мы обнаружили,
Что оказались на разных путях.
У меня под кроватью стоит коробка
Наполнена вещами,
Которые спасли мое сердце.
И хотя мы попрощались,
Я не могу не держаться за эти воспоминания.
Где-то там, в другой дождливый день,
В другой раз, в другом измерении,
Наша любовь ждет нас,
Чтобы дать нам шанс без этой боли.
Однажды, в один дождливый день,
Девушка и парень столкнутся.
Но на этот раз они останутся связанными,
После преодоления урагана.
Когда из моей гитары прозвучал последний аккорд, воцарилась тишина, но потом я почувствовала его.
Я отвернулась от микрофона, смущенно нахмурив брови при виде Мики, стоящего без гитары у табурета. Это не было частью нашего выступления.
Я открыла рот, чтобы произнести его имя, но оно превратилось в судорожный вздох, когда Мики обхватил мое лицо руками, наклонился и прижался своим ртом к моему.
Арена наполнилась оглушительным грохотом криков и свиста, пока он страстно целовал меня. Но я знала эти поцелуи. Я уже пробовала их раньше. Это были гневные поцелуи Мики.
И все, о чем я могла думать, все, чего я могла бояться, это то, что это будет завтра во всех развлекательных новостях. Я не могла оттолкнуть его или разозлиться перед фанатами, потому что это только ухудшит ситуацию.
Вместо этого я позволила случиться этому поцелую. Мики, наконец, дал мне вдохнуть, но не отпустил моего лица. В его глазах был самодовольный торжествующий блеск на грани гнева.
— Спасибо за напоминание.
Я прикрыла микрофон рукой, чтобы толпа не услышала.
— Какое напоминание?
— Что независимо от того, скольких идиотов ты трахнешь, ты всегда будешь моей.
Мики поцеловал меня в лоб, еще сильнее раззадорив толпу, и, клянусь, мне потребовалось все терпение, чтобы не швырнуть мою любимую гитару ему в спину, когда он уходил со сцены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я боролась за самообладание, поворачиваясь к толпе с дрожащей улыбкой. Вставив микрофон в подставку, я соскользнула с табурета.
— Это все от нас сегодня, Глазго. Мы скоро увидимся!
Крики, сопровождавшие нас за сценой, были совсем другими. Они были еще более взрывоопасными, подпитываемыми небольшим выступлением Мики. Когда мы уходили со сцены, я встретилась взглядом с Брэндоном, и он, казалось, был готов убить Мики.
— Ты в порядке?
Я отрицательно покачала головой.
— Позволь мне разобраться с этим.
— Что это, черт возьми, было? — закричала Гейл, когда мы собрались за кулисами, а гул толпы становился все более неистовым. — Это что-то добавленное к шоу, о чем я не знала?
Держу пари, наш менеджер был рада, что решила присоединиться к нам на последнем этапе европейского турне. Она будет еще счастливее, когда услышит, что я скажу.
Я сердито посмотрела на Мики, который с вызовом уставился на меня.
— Что, черт возьми, это было?
Он пожал плечами.
— Устраиваю представление.
— Ты хоть понимаешь, что еще больше разворошил всю эту таблоидную чушь? — крикнула я, чтобы меня услышали. — Тебя это вообще не волнует?
— Слушайте, нам нужно возвращаться на сцену, — прервал его Остин.
— Да, нужно. А теперь, благодаря этому идиоту, я должна выйти и притвориться, что не хочу расцарапать ему лицо!
— Да ладно тебе, Скайлар, это был всего лишь поцелуй!
Брэндон двинулся к нему, но я перехватила его за руку, останавливая. Я шагнула вперед со смертельной серьезностью.
— Я не твоя. И не принадлежу тебе.
— Говори себе все, что хочешь. — Его глаза горели болью. — Но мы оба знаем правду, и быть порознь — абсурд!
— Нет, это мой выбор. И знаешь, какой еще у меня выбор? Остаться мне с этой группой или нет.
— Подожди, что? — Гейл запаниковала.
— Да, ты меня слышал. Разбирайся со своим дерьмом, Мики, или я уйду.
Все уставились друг на друга.
— Ребята, вам следует вернуться! — крикнул режиссер.
— Хорошо?
— Прекрасно! — Мики прошмыгнул мимо меня и взбежал по ступенькам сцены.
Я обменялась с парнями усталым взглядом, и мы поспешили за ним.
Как только я добралась до места, освещенного прожекторами, я нацепила широкую улыбку и помахала толпе. Мы сразу ворвались с песней, которая вознесла нас в чартах, когда стала главной песней в саундтреке к известному подростковому антиутопическому фильму. Обычно, когда я пела ее, вспоминала, что чувствовала, когда сидела в кино в первый раз, слушая нашу песню в финальных титрах кассового хита. Это был тот момент, за который я цеплялась, чтобы напомнить себе, что были моменты, когда все, что я ненавидела в своей жизни, казалось, почти стоило того.
В тот вечер я едва могла сосредоточиться на словах, не говоря уже о том чувстве.
Я прошла через это, стараясь не сгибаться под тяжестью неудачи. Я не только ненавидела эту жизнь, которую так хотела, но и терпела поражение. Из-за токсичного подросткового романа. Мы были гребаным клише.
Облегчение было нереальным, когда я покинула сцену. Я пронеслась мимо всех, направляясь прямо в свою гримерку.
Дверь даже не успела закрыться за мной, как вновь распахнулась, и в гримерку ворвался Мики.
— Ты что, издеваешься надо мной? — прошипела я.
— Я здесь только для того, чтобы сказать тебе одну вещь. Не угрожай группе из-за нас. Это пустая угроза.
— В смысле?
— Ты никогда не уйдешь из группы, потому что ты не сдаешься. — Выражение его лица смягчилось. — Это одна из вещей, которыми я восхищаюсь в тебе больше всего.
Я покачала головой, чувствуя, как меня охватывает всепоглощающая печаль.
— Я могу сдаться. Если станет слишком больно.
