И тем не менее многое постепенно исправлялось. Офицеров заставили вылезти из кабаков и вернуться в казармы, заняться наконец своими подчиненными. Интенданты на время перестали воровать и солдат начали кормить регулярно, хотя и не слишком обильно — украли все-таки уже порядочно. В Ниццу поползли обозы с боеприпасами и амуницией. И все же этого было недостаточно, а срок наступления, утвержденный Бонапартом, приближался.
Остужев отправился к командующему и застал его за обедом. Бонапарт, пребывая в хорошем настроении — только что привезли еще два десятка пушек, — пригласил его к столу и усадил рядом. Александр принялся вяло ковырять вилкой в тарелке, потому что есть совсем не хотел.
— Ты привел свою красавицу? — спросил Наполеон, наклоняясь к самому уху Остужева.
— Привел, но… Никакая она не моя, — поправил его Александр, немного покраснев. — Я лишь хочу помочь ей.
— Не твоя? — удивился Бонапарт и схватил его за руку. — Я был уверен, что ты решил завести любовницу на время похода в Италию! Прекрасная мысль, заодно поупражнялся бы в итальянском.
— Оставь меня! — Остужев вырвался. — Я пришел просить тебя отпустить ее. Ну хотя бы в Париж, я бы посылал ей часть жалованья.
Некоторое время Бонапарт смотрел на секретаря недоверчиво, потом рассмеялся и смеялся долго, отмахиваясь от задававших недоуменные вопросы офицеров. Наконец он утер вспотевший лоб салфеткой.
— Ты с ума сошел, Александр! — опять зашептал он. — Я ценю твое благородство, ты вообще здесь, потому что я верю в твою честность. Но Бочетти — в Париж, да еще и денег ей посылать? Это смешно!
— Наполеон, она не такая, как ты думаешь! — начал злиться Остужев. — Ты ничего о ней не знаешь. Она покинула Париж, потому что ей стыдно было стать чьей-то любовницей. Особенно после того, как ее обманул Колиньи.
— Колиньи ее обманул? — Бонапарт фыркнул. — Да нет, милый друг, это ты ничего о ней не знаешь. Как бы не наоборот! Колиньи рассказал мне немало интересного и смешного. Он прибыл в Ниццу вчера, ты знал?
Остужев едва не выронил вилку. Человек, который принял льва и посоветовал обеим сторонам держаться от него подальше, спокойно беседует с Колиньи? Это было просто невозможно.
— Что он здесь делает? Я слышал, Баррас его назначил ответственным за снабжение армии. Именно он нас разорил, и ему удобно было этим заниматься из Парижа!
— Как раз наоборот, — посерьезнел Наполеон. — Это Баррас сделал все, чтобы поход провалился. Но Колиньи, совсем недавно заняв свой пост, исправил, что мог. И продолжает исправлять, только личное его присутствие в Париже уже не нужно. Он весьма пригодится мне в Италии, чертов жулик. Моя армия не может надеяться на серьезную помощь из Франции, Баррас боится меня и вредит на каждом шагу. Значит, нашу армию будут кормить итальянцы. И Колиньи позаботится, чтобы кормили они нас как следует. В этом он мастер, кроме того, у него много деловых партнеров на полуострове. Сам я буду несколько занят военными действиями, как ты понимаешь.
«Они заключили союз! — внутренне похолодел Александр. — Значит, Наполеон встал на службу Западному клану арков! Дюпон проиграл. И как мне это ему передать, если Гаевский затерялся где-то в армии?»
— Наполеон, позволь спросить тебя. — Александр решил идти напролом. — Что тебе рассказал тот пленный, который говорил с тобой под Виши? И куда он потом делся?
— Тебе интересно? — Бонапарт усмехнулся и отпил вина. — Он сказал, что их послал Колиньи. Силой заставил напасть. Над ними был один старший, который все же сбежал, и он…
Обладал гипнотической силой, скажем так. И еще рассказал кое-что интересное. Я могу погубить Колиньи в любой момент, и он это знает.
«Что все это значит, черт возьми?! Колиньи мог послать своих людей, чтобы убить Бонапарта, это не удивительно. Но или Наполеон действительно узнал что-то очень важное, или K°линьи провел его. Прикинулся напуганным, стал помогать… И теперь генерал вплотную подпустит к себе того, кого должен опасаться больше всех на свете! — Остужеву до боли захотелось увидеть Дюпона и поговорить с ним. — Или все же они заключили союз?»
— Так вот, возвращаясь к этой Бочетти. — Наполеон закончил трапезу и утер губы салфеткой. — Я ее помню, она красива. А мне, видишь ли, несколько скучно без Жозефины. Кстати, она передавала тебе привет в последнем письме. На что ты готов поспорить, что она согласится стать моей любовницей сразу, как только я ей это предложу?
— Я не стану спорить. — Остужев поднялся. — И вообще все это кажется мне гадким. И твоя игра с Колиньи тоже.
— А мне — забавным, — по-прежнему негромко, но зло сказал генерал. — Гадко тебе? Зачем же ты, такой нежный, приехал на войну? Знаешь, сколько таких вот итальянок изнасилуют мои солдаты? Это война. Я буду следить за дисциплиной, я буду призывать к порядочности, говорить о высокой чести быть солдатом свободной Франции, солдатом революции. Только это мало что изменит. А другие итальянки, пообразованнее, быстро пристроятся к моим офицерам. Все, решено, Бочетти побудет пока со мной. По крайней мере, о ней я кое-что знаю.
Остужев сжал кулаки, но что он мог сделать? Разве что убить Бонапарта, стоявшего совсем рядом. Потом солдаты, которых всегда много вокруг, убьют его. Что случится тогда с Бочетти, что подумают его друзья? Бледный от ярости, он лишь смотрел, как уходит Наполеон. У порога тот оглянулся и, прищурив глаза, вгляделся в лицо Остужева, но ничего не сказал.
Александр кинулся к Джине. Нужно увезти ее отсюда немедленно, дать денег и отправить в Марсель, в Дижон, в Булонь — куда угодно, лишь бы подальше, и не в Париж, где ее легко найдут. Бочетти, которая уже успела привести себя в порядок, открыла дверь и испуганно отшатнулась.
— Что с тобой, Александр? Ты бледен, как покойник!
— Ты немедленно уезжаешь! — Он кинулся бестолково собирать ее вещи. — Прямо сейчас.
Джина развела руками, и тут же в комнату постучали снова. Никто не успел ответить, дверь распахнулась. Лейтенант, который предводительствовал несколькими гренадерами, вошел и поклонился итальянке.
— Вы — графиня Бочетти? — спросил он. — Если так, то я должен немедленно доставить вас к генералу Бонапарту согласно его личному приказу.
— Вы не посмеете! — шагнул к офицеру Остужев, но Джина встала у него на пути.
— Я сейчас же выйду, — сказала она лейтенанту. — Но мне нужно полминуты, чтобы поправить прическу. Я не могу идти к такому человеку растрепой!
— Не задерживайтесь, — сказал лейтенант, строго посмотрел на Остужева и вышел.
— Александр, и я, и ты полностью во власти Бонапарта, — печально сказала она. — Не скрою, я испытываю к тебе некоторые чувства… Но я должна идти, иначе мы оба погибнем. Надеюсь, все обойдется.
Прежде чем Остужев успел ответить, она выбежала за дверь. Он последовал за ней и наткнулся на штыки гренадеров.
— Вас приказано держать под домашним арестом, — сурово сказал солдат. — С вами поговорят позже, так приказано передать.
Кровь бросилась Остужеву в лицо. Он кинулся на солдат, но те, каждый выше его на голову, легко затолкали Александра в комнату и закрыли дверь. Дар не пришел к нему — ведь угрозы для жизни не было.
— Проклятье! — Он сел на пол и прижался спиной к двери. — Я все, все делаю не так!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОБЕДЫ, ДЕНЬГИ, ЖЕНЩИНЫ
Бочетти, к удивлению убитого горем Александра, вернулась примерно через полчаса. Она была печальна, но настроена решительно. Отстранив кинувшегося ее обнять Остужева, она прошлась по комнате, потом встала перед ним.
— Не знаю, как начать, Александр… Ты очень хороший, честный человек. Ты мой единственный друг и защитник. Больше у меня никого нет, и я не хотела бы потерять тебя. Не ссорься с Бонапартом. Он не прощает обид.
— Что он тебе сказал? — Остужеву захотелось присесть. — Он предложил тебе стать его любовницей?
— Он вынудил меня, — уточнила Бочетти. — Или я буду с ним, или я вернусь в тюрьму, и никто уже меня оттуда не вытащит. Ему очень легко обвинить меня в шпионаже. У Колиньи есть некоторые документы. Долго объяснять, но он заставил меня подписать их! Александр, все это ненадолго. Я знаю таких мужчин, как Бонапарт. Я быстро наскучу ему, и тогда… Тебе решать, что тогда.
Остужев все-таки сел на кровать и взлохматил волосы.
— Джина, но все это низко, подло. Я должен убить его… — Он говорил и чувствовал, что совершенно опустошен и даже не понимает, за что, собственно, он должен убить Наполеона. За то, что поверил словам Джины? Он любил ее, но не был дураком и понимал, что она могла лгать. — Я хочу с ним встретиться.
— Даже не думай напасть на командующего, Александр! — Она схватила его за руки. — Гренадеры порвут тебя в клочья раньше, чем ты успеешь до него дотянуться!
Остужев понимал, что она права. Вся сила бойца проявлялась в нем, лишь когда его жизни угрожала опасность. Он не мог даже защитить Джину. Дюпон говорил когда-то, что дар можно развить и применять по своей воле, но Александр не знал, как это сделать.
