затем – гром оваций. Все стали пить, а артист стал петь. Он пел «Журавли». Полковник же лихо спрыгнул со сцены, мимо десятков своих гостей за столом приблизился к Рите и положил одну руку на плечо ей, а другую – Свете, ибо они сидели бок о бок. Он был высок, лысоват, мясист. Из глаз у него высверкивал озорной казарменный юморок.
– Здравствуйте, я – Света, – пискнула Света, повернув голову и оскалив зубки, – а вы?
– Николай Иванович, – пробасил виновник роскошного торжества, – но можно и Коля, если очень захочется. А тебе захочется. Верно, Ритка?
И разразился хохотом.
– Не захочется, – огрызнулась Рита, – Она – историк.
– И что?
– А то, милый друг мой, что у истории есть помойка, которую профессиональный историк видит издалека.
Света подавилась грибом, который она взяла в рот ещё до того, как к ней подошёл полковник, и стала кашлять. Юбиляр хлопнул её по спине широкой ладонью, сняв руку с её плеча.
– Так значит, я исторически обречён, по-твоему? – очень весело спросил он, обращаясь к Рите.
– Да, разумеется. На бессмертие. Я хочу танцевать медляк!
И Рита, вскочив, за галстук поволокла Николая Ивановича на танец. Им аплодировали, хоть их нельзя было счесть гармоничной парой. Она, казалось, хотела вырваться, а он крепко её держал, внимательно глядя вниз, чтоб не отдавить ей ноги.
Розовое девчачье пойло Свете не по сердцу пришлось. Она попросила подать ей «Хэннесси». Ей налили большой бокал. Пока она героически им давилась, прославленный экспонат музея соцреализма завершил песню и, окрылённый всеобщим криком «Брависсимо!», решил ею не ограничиться. Под «Случайный вальс» Рита и её кавалер куда-то ушли, что-то горячо обсуждая. Танцпол заполнился множеством других пар различного возраста, а над самым ухом хрустевшей фазаньим крылышком Светы вдруг раздалось:
– Добрый вечер, Светочка!
– Добрый вечер!
Повернув голову, Света вскрикнула. Изо рта вывалился кусок. Перед ней стоял известный политик. Не веря своим глазам, Света поглядела туда, где он был пять минут назад. Действительно, стул теперь пустовал. Охранников за ним не было.
– Разрешите вас пригласить на танец?
– Да, да, конечно… пожалуйста… с удовольствием…
Продолжая что-то невразумительно бормотать, Света поднялась. Мужчина, занявший не то четвёртое, не то третье место на президентских выборах и на теледебатах набивший морду тому, кто занял шестое, взял её под руку и повёл. Они закружились. Он танцевал отлично, хоть ему было лет шестьдесят. А коньяк, тем временем, своё дело делал.
– Ты, как я вижу, меня узнала? – спросил политик.
– Ещё бы! Вы мне ночами снитесь.
– Сны – эротические, конечно?
– Порнографические.
– Ого! Тебе их осталось смотреть недолго. Мы скоро примем закон против порнографии.
– Если он избавит меня от вас, я буду вам благодарна!
Он засмеялся. Потом спросил:
– Ты историк?
– Да, я историк.
– Патриотических взглядов?
– Порнографических.
– Я серьёзно!
– Да нет, вы шутите.
Ему снова стало смешно.
– Хотите мне что-нибудь предложить? – догадалась Света.
– Хочу. После этой песни я буду поздравлять юбиляра. И ты должна мне помочь.
– Я? Как?
– Я буду говорить речь о судьбе России и о влиянии на неё работников государственной безопасности. Ты, как юный историк с патриотическим воспитанием, приведёшь парочку примеров. Согласна?
– Да, – ответила Света, ибо коньяк был очень хорош. Тут как раз песня и подошла к концу. Народный артист, откланявшись, назвал имя, отчество и фамилию собеседника Светы. Зал разразился аплодисментами. Государственный муж и Света взошли на сцену. Им подали микрофоны. Света заметила, что её подруга и юбиляр вернулись за стол. Стало очень тихо.
– История нашей Родины тяжела, трагична и триумфальна, дамы и господа! – завопил политик, представив Свету как молодого историка с очень твёрдым патриотическим стержнем, – за тысячу с лишним лет своего существования она тысячу раз могла распасться на части! И можно смело сказать, что этого не случилось только благодаря отечественным спецслужбам! Если бы не они, Россия бы перестала существовать! Ты согласна, Светочка?
– Разумеется! – показала голосом твёрдость своего стержня Света, – если бы не спецслужбы – Хармс, Мандельштам, Вавилов, Ландау и Гумилёв здесь камня на камне бы не оставили! Это точно.
– Некоторые просчёты и перегибы были, – не стушевался политик, хоть пара–тройка смешков в зале раздались, – но мы не имеем права из-за отдельных ошибок вымазать всю историю нашего Отечества чёрной краской!
– Ни в коем случае, – подтвердила Света, – чёрную краску надо беречь на случай, если найдутся умники, сомневающиеся в том, что кругом – враги, у которых нет других дел, кроме как пытаться нас изничтожить!
– Я понимаю твою иронию, – сдобродушничал государственный муж, – но не разделяю её! Впрочем, ты имеешь на неё право, в силу происхождения.
– Да, конечно, я – из графьёв, – опять согласилась Света, – притом из англо-саксонских, с примесью украинско-польско-грузинской крови!
– Это заметно, – перестал сдерживаться политик, – однако, я, если ты позволишь, перейду к сути! Дорогой Коля…
Речь затянулась минут на пять. Света не сочла своим долгом всё это время торчать на сцене. Она вернулась за стол. Юбиляр подвинулся, чтоб она смогла оказаться между своей подругой и им. Когда она села, он горячо пожал её руку и прошептал:
– Спасибо тебе! Ты просто не представляешь, как мне обрыдла вся эта пафосная банальщина! Молодец.
– Это то, что надо, – шептала Рита в другое ухо, – но он к тебе ещё подойдёт.
– Как, опять? Зачем?
– Потом объясню! Впрочем, ты сама всё поймёшь.
Кончив свою речь, политик запел. Точнее, заговорил под музыку. Танцевать под это было немыслимо, и поэтому все галдели, ели и пили. Света пила коньяк. Николай Иванович продолжал твердить ей, что она – умница.
Доорав свою песню, политик к ним подошёл. Полковник вскочил. Они обнялись. Заиграло танго. Политик пригласил Свету.
– Скверная ты девчонка, – сказал он ей, умело её ведя, – испортила мне всю речь! Но я не обиделся.
– Почему?
– Я не обижаюсь на правду.
– Это единственная причина?
– Нет. Ты мне нравишься. Очень нравишься. Если хочешь, будем дружить.
Света засмеялась.
– Скажите, а у вас правда – двадцать квартир, семь дач и вилла с бассейном на юге Франции?
– Восемнадцать квартир принадлежат партии, – уточнил политик.
– А партия принадлежит вам?
– Мы с ней – одно целое.
После танго на сцену вышел если и не король, то уж точно герцог американского рока. Он был с гитарой. Проорав со страшным акцентом: «Николай, с дном рождения!», музыкант заиграл убийственный рок-н-ролл.
– Вот это я не осилю, – вздохнул политик и подозвал охранника. Тот оказался весьма искусным танцором. Он замотал Свету так, что её начало мутить. Коньяк и вино просились наружу. Партнёр повёл её в туалет. Там задрал ей платье.
– Я не хочу! – кричала она, вяло отбиваясь, – отстань, придурок, отстань!
– Так надо, – строго сказал охранник, и, наклонив Свету к унитазу, спустил ей трусики до колен. Она перестала сопротивляться, подумав: надо так надо. Фазаньи крылышки, трюфели и грибы, летевшие в унитаз вместе с коньяком и вином, было очень жаль.
Одев Свету и подведя её к умывальнику, где она сполоснула рот, кавалер вручил ей приличную пачку долларов
