Хозяин встретил меня и проводил на веранду, густо обвитую диким виноградом. Там сидели за бутылкой вина доктор Жакоб и Вилли.
Инженер помахал мне рукой, не вставая с плетеного кресла.
— Добрый вечер, — сказала я, щурясь от света и осматриваясь по сторонам.
— Добрый вечер, — ответил Жакоб и насмешливо добавил: — Ищете, в каком углу он прячется?
— Кто?
— Голос. Вы так внимательно огляделись, словно надеетесь увидеть его.
— Тетя слышала его и в больнице. Он вылечил ее и приказал поскорее вернуться домой, — перебила его я.
— Вот как? — Морис насупился.
— Выходит, она носит приемник с собой? Он у нее где-то в платье спрятан, — подал голос Вилли.
— Возможно, — пробормотал Морис. — Ловкий голос, что и говорить. Увы, пока еще мы не можем его показать, но он от нас не уйдет. Уже поймали, верно, Вилли?
Инженер молча кивнул, потягивая вино из высокого стакана.
— Две ночки пришлось повозиться, пока нащупали нужную частоту и волну, — продолжал довольным тоном Жакоб, наливая и мне стакан и придвигая стул. — Садитесь, придется немного подождать.
Я села, пригубила вино и попросила:
— Но расскажите толком, кого — или что? — вам удалось поймать? Чему вы радуетесь?
— Голос, — ответил Жакоб. — Я был прав: он вещает по радио, на ультракоротких волнах. Никакой мистики...
— Просто техника на грани преступления, — вставил Вилли и сам первый рассмеялся, приглашая нас оценить его шутку.
— Да, элементарная радиотехника, — кивнул Жакоб и посмотрел на часы. — Скоро убедитесь.
— А долго ждать? — спросила я. — Может, он уже говорит? Или «небесный голос» работает строго по расписанию, как радиостанции?
— Он ждет, когда ваша тетя начнет засыпать, — пояснил доктор Жакоб. — Опыты по гипнопедии показали, что лучше всего информация усваивается в самый ранний период сна, и они это знают! Жулики нынче грамотные.
— Но откуда он может знать, когда тетя засыпает? Он здесь? Следит за нашим домом? — перепугалась я.
— Конечно, — ответил Жакоб. — Это совсем нетрудно. Огни ваших окон прекрасно видны с шоссе. Можно вести наблюдения, сидя в кафе. Разве вы не задумывались, почему ваша тетя слышит голос лишь в будни? Потому что в субботу и воскресенье Горан занят космическими проповедями и не может приезжать сюда из Берна.
— Верно, — прошептала я. — А когда они узнали, что тетя в больнице...
— ...поехали туда, — подхватил Морис, снова посмотрев на часы, и встал: — Пора. Начинаем, Вилли.
Инженер неторопливо допил вино, посмотрел на свет опустевший стакан и лениво поднялся.
Мы спустились по ступенькам в ночной притихший сад. Впереди шел доктор Ренар, посвечивая электрическим фонариком. Все выглядело весьма таинственно, — похоже, игра продолжалась...
На площадке за домом чернело что-то громоздкое. Доктор Ренар направил туда луч фонарика — в кустах стоял темно-зеленый автофургон.
Мы подошли к нему. Вилли завел мотор на малых оборотах, потом вылез из кабины и распахнул заднюю дверцу фургона.
Он забрался внутрь, а мы ждали, прислушиваясь к урчанию мотора.
Но вот в фургоне загорелся свет. Инженер высунулся из дверцы и пригласил:
— Залезайте.
— Прошу. — Жакоб подал мне руку и помог забраться в фургон.
В нем оказалась настоящая техническая мастерская или лаборатория: все стены занимали приборы, переплетенные паутиной разноцветных проводов, на столике горела яркая лампа и стоял микрофон, повсюду валялись инструменты. На другом откидном столике я увидела магнитофон.
Инженер колдовал с приборами, щелкал переключателями. Присев на складной стульчик, я с любопытством смотрела, как одна за другой загораются цветные лампочки. Жакоб пристроился рядом и начал возиться с магнитофоном.
Доктор Ренар остался стоять возле фургона, заглядывая в дверь.
В динамике над моей головой защелкало, захрипело, тесный фургончик наполнился обрывками мелодий и голосами, ворвавшимися из ночного эфира. Громыхание джаза сменялось вкрадчивым голосом диктора, нахваливавшего новые моды Кристиана Диора.
«Вы торопитесь? У вас нет времени сосредоточиться? Вы испытываете потребность в наставлении, которое наполнит содержанием ваш наступающий день? Вызывайте Телебиблию!..»
Потом гортанная и страстная речь, похоже, на арабском языке, снова джаз, орган и молитва...
Я никогда не слушала так поздно радио и даже не подозревала, что ночь полна голосов.
Эта какофония оборвалась так же внезапно, как и началась. Теперь из динамика раздавались лишь негромкое гудение да потрескивание электрических разрядов.
И вдруг я услышала негромкий, монотонный, убаюкивающий, похоже, знакомый голос:
«Все ваше тело тяжелеет и словно наливается свинцом... приятный покой, отдых, крепкий, спокойный сон охватывает вас... дышите спокойно, равномерно, глубоко... все тише, все темнее, все спокойнее становится вокруг вас... Вы засыпаете, засыпаете все глубже и крепче...»
Длинная пауза. Только слышен убаюкивающий стук метронома.
«Космический» проповедник! Это его голос.
— Вот видишь, опять упустили из-за тебя начало, — сердито буркнул Жакоб.
Вилли виновато хмыкнул.
И только теперь я поняла, что слышу собственными ушами тот самый таинственный «глас небесный», который принес в наш дом столько мук и тревог!
Он звучал немножко печально, произносил фразы отчетливо, певуче, слегка «в нос», с короткими паузами:
«Вы лежите совершенно спокойно и ни о чем не думаете... Чувство покоя все более и более проникает в ваш мозг, ваши мысли становятся спокойными, медленными, все заботы уходят. Вы совершенно отрешились от всех забот и волнений... Вы крепко спите и на окружающее больше не обращаете внимания...»
Честное слово, от этого вкрадчивого голоса у меня тоже начинали слипаться глаза! Я встряхнула головой и придвинулась ближе к динамику.
«Теперь вы слышите только меня... Мои слова продолжаете четко воспринимать и хорошо запомните их... При этом вас ничего не волнует... никаких неприятных ощущений у вас нет... по всему телу разлилась приятная слабость... ваши руки и ноги отяжелели, нет желания ни двигаться, ни открывать глаза... Вы спите!»
Опять лишь мерный стук метронома в наступившей тишине. Крутятся диски магнитофона.
«Вы поступили правильно, хорошо... Ваша совесть чиста, все заботы и тревоги покинули вас, вы будете спать спокойно. Вы услышите сейчас родной голос — голос вашего мужа. Слушайте его... Слушайте...»
Маленькая пауза, негромкий щелчок.
«Надо помогать праведным людям... Надо жить по заповедям господним... У меня легко и светло на душе, потому что я сделал жертву, угодную богу. Так и следует поступать...»
