И подозрения эти зачастую не беспочвенные…
Например, меня понедельник застал спящим в обнимку с такими же лузерами на другом конце города и все еще пьяным. Звонок будильника звучал как расстрельный приговор. Сказать, что мне было «плохо» – это не сказать ничего.
– Когда же все это кончится?! – в полный голос взмолился я.
Но мои собутыльники даже не пошевелились, – они еще долго будут дрыхнуть, в отличие от меня, которому необходимо возвращаться в суровую реальность.
И зачем я с ними связался?!
Топ-лузер – единственный сотрудник своего офиса и вполне может не появляться в нем вовсе, сочиняя для немцев сказки про важные встречи с клиентами. Вольдемар сегодня трудится во вторую смену, ему тоже нет резона торопиться. Но лично мне в восемь утра нужно предстать перед Беременным тюленем в приемлемом виде. А вид у меня абсолютно неприемлемый, поэтому уже в шесть утра я поливаю себя контрастным душем, соображая, как отсюда добираться до работы. Организм одеревенел от трехдневного пьянства и не чувствует ни холодной, ни горячей воды; двух часов, оставшихся для окончательного отрезвления, явно недостаточно. Вспоминаю я и то, что спал этой ночью часа три, не более. Грядет ужасный день, суровый и беспощадный, – настоящий понедельник, с большой буквы «П».
Добравшись наконец до Поля гнева, я с удивлением не обнаружил знакомой бродячей собаки. Что случилось? Может быть, у нее тоже похмелье и она где-нибудь отлеживается? Собакам, в отличие от людей, не надо появляться на работе по понедельникам.
В офисе я жадно глотаю кофе чашку за чашкой, стараясь не дышать и не смотреть на Беременного тюленя. Тот носится мимо, проявляя чудеса бодрости и невероятной активности; мое же состояние близко к обморочному. Слава богу, большинство судьбоносных совещаний по проблемам прессованной стружки меня сегодня не касаются. Остальные сотрудники проявляют трудовое рвение, подчиняясь заданному Беременым тюленем ритму.
За этой суетой я слышу, как мой коллега, сидящий рядом, ведет переговоры по телефону с местной управой. В суть я не вникаю, но становится понятно, что его отфутболивают в разные отделы, поскольку диалоги проходят на все более повышенных тонах. В паузе между звонками, перехватив мои удивленные взгляды, он поясняет:
– Колю собака покусала, прикинь?
– Где? Какая собака?
– Да здесь, на поле. Он шел сегодня на работу, а она подкралась сзади и укусила. Какая-то бродячая собака.
– Сильно?
– Неслабо, до крови.
Я понимаю, что огородное пугало, изначально имевшее виды на меня, выбрало себе Николая в качестве жертвы. Может быть ее напугали бессмертные строки Маяковского, а может я сам источал такую злость, которая способна отпугнуть даже голодного зверя. Коля же – человек флегматичный, можно даже сказать – пришибленный. Перекладывает бумажки для конкурсов, но почему-то числится дизайнером. Никто толком не знает, чем на самом деле занимается наш Коля. Похоже, не понимает этого и он сам.
– Ну и что теперь? – спрашиваю я.
В ответ коллега осыпает нелицеприятными эпитетами местные власти, которые не желают работать и увиливают от необходимости разобраться с наглой собакой. А Коля в больнице, на уколах от бешенства.
– А что с такими собаками делают? – интересуюсь я: если чудовище действительно взбесилось, то в следующий раз оно набросится на меня, и никакой Маяковский не поможет.
– Вот это я и пытаюсь выяснить, – раздраженно отвечает коллега. – Либо их отстреливают, либо забирают в питомник, не знаю. Они говорят, надо искать хозяина, а где его найдешь?!
Известие о нападении собаки не улучшило мое и без того понедельничное настроение. Ведь мне еще долго ходить по этому полю…
Прекрасная перспектива! Я поежился, представив схватку с огромной собакой в темноте, на безлюдном поле. Все может кончиться гораздо хуже, чем уколы.
Идите вы в жопу со своей честной жизнью! Вопрос мотивации снят с повестки дня – я никогда не смогу полюбить офисную работу. Точка. Знаете ли, я не подписывал бумагу… Чувствую, что приближаюсь к черте, за которой взорвусь и снова пущусь во все тяжкие. Пусть и с плачевным финалом, но так, чтобы хоть на один день почувствовать себя человеком.
Понедельники и вторникиокрасим кровью в праздники!
Глава 11
Несистемный администратор
Упомянутый в предыдущей главе системный администратор по имени Вольдемар появился там не случайно. Понимая насколько несимпатичны мои герои читателю, я не стал бы мучить вас малопривлекательными персонажами просто так, без надобности. Но здесь случай особый. И дело не в том, как Вольдемар относился к Топ-лузеру, и даже не в том, что он давно затаил на него необъяснимую завистливую злобу. Причина весомее: мне стало известно, что Вольдемар также присутствовал в гостинице «Рэдиссон» тем самым вечером, когда пропал наш главный герой. Так что придется нам познакомиться с сисадмином поближе, даже если не очень хочется…
Вообще, чем больше я думаю о перспективах их встречи, тем больше понимаю, что ничем хорошим тот вечер закончиться не мог по определению. Ибо Вольдемар, обладал невероятным талантом притягивать к себе всевозможные неприятности и идиотские проблемы. Впрочем, подобное невезение было связано, в основном, с неумеренным потреблением спиртных напитков. (Хотя не брезговал Вольдемар и иными дурманящими веществами.)
При умении чувствовать эту самую меру в потреблении горячительных напитков нет ничего страшного, и даже наоборот, имеется определенная польза. Люди употребляют алкоголь главным образом для того, чтобы снять стресс и расслабиться, а также для поддержания приятной беседы и веселого расположения духа. Легкая степень опьянения украшает практически любого, потому что снимает скованность и потенциирует остроумие с красноречием. В таком состоянии хорошо, например, знакомиться с девушками – это выходит легко и непринужденно. Тяжелая степень опьянения практически всегда безобразна и не красит абсолютно никого. Не говоря уже о частых, в таком состоянии, потерях, скандалах и порче имущества. Лучшее, что может сделать человек, достигший последней стадии опьянения, – это пойти спать, желательно у себя дома. В противном случае жди беды.
Так вот. У Вольдемара проблема была как раз таки с очередностью степеней опьянения. На начальном этапе он мог долго поглощать алкоголь, не обнаруживая ни признаков веселья, ни улучшения настроения, ни обострения остроумия. Легкая степень опьянения, равно как и средняя, отсутствовали у него полностью, зато тяжелая наступала сразу же за трезвостью и могла длиться бесконечно. В нём словно прорывало какой-то клапан или его ударяли тяжёлым мешком по голове, – в единый миг, из абсолютно трезвого человека, Вольдемар обращался в то монструозное состояние, которое всех так пугало, и которое приносило столько бед и страданий ему самому.
Распознать наступление момента, после которого вечер входит в стадию повышенной опасности, просто. Индикатором служат глаза Вольдемара. Если они становятся стеклянными, взгляд отсутствующим, а по лицу блуждает дегенеративная улыбка, – значит, быть беде! Я хорошо знал этот пустой взгляд, направленный сквозь вас, и эту бессмысленную зомби-улыбку – они свидетельстовали о том, что разум покинул телесную оболочку Вольдемара. Нашего друга нет с нами: душа его блуждает где-то далеко, а в тело вселились демоны. Скорее всего, эти демоны и творят все те бесчинства, о которых потом так сокрушается душа по возвращении в тело.
Вольдемар всецело подходит под определение опездола: к своим тридцати с лишним годам ничего, кроме материальных проблем и хронического похмелья, он не нажил и, по-моему, наживать не собирается. Ну не вписывается он в бодрые ряды офисных хомо сапиенсов, – ему среди них скучно и неинтересно; беспокойная душа требует чего-то большего. Но вот чего она требует, понять Вольдемар не может и поэтому пребывает в постоянной глубокой задумчивости и некоторой заторможенности. Ну а что делает человек, если не знает, что ему делать? Правильно: пьет. Но не только…
Вольдемар считал своим долгом перепробовать как можно больше всевозможных веселящих ингредиентов, дабы заглушить душевные искания и неудовлетворенность. Никогда не забуду его эпопею с варкой мухоморов по старому наркоманскому рецепту. Вольдемар вместе с единомышленниками, так же движимыми желанием расширить горизонты сознания, где-то не то услышал, не то прочитал в интернете, что самые обычные мухоморы при правильном приготовлении дают необычайно яркий приход и глубокое наслаждение, говоря по-простому – кайф. Мухоморы надлежало долго варить, в несколько этапов, затем сушить и из того, что получится, заваривать чай.
Детали процесса варки сообщались мне ежедневно: какого цвета стали мухоморы, какая вонь распространяется по кухне и прочее. А я давно не был на похоронах и мне даже нечего будет надеть, когда они, наконец, попробуют результаты своей стряпни. Но, слава богу, в последний момент они отказались от этой затеи, и не потому, что мухоморы ядовитые или что-то в этом роде. Просто нашлись какие-то технологические недочеты в процессе готовки, да и мухоморы, по их словам, были переспелые.
