Материал показывает, что цветообозначения, связанные с семантикой молодости, здоровья, жизненной силы, зрелости, у М. Цветаевой очень многообразны. Из оттенков красного, называемых М. Цветаевой в поэтических произведениях, в этот ряд не входят только слова багровый, багряный, закрепившие в языке коннотации, указывающие на осеннее увядание, т. е. по смыслу противоположные членам данного ряда, и слово червонный, которое у М. Цветаевой вообще перемещается из ряда синонимов со значением красного цвета в ряд синонимов со значением желтого (золотого) цвета.
Цвет зари и поверхностей, освещенных восходящим или заходящим солнцем
Это значение реализуется в поэтических произведениях М. Цветаевой употреблением слов красный, малиновый, рыжий, румяный, пурпуровый, смуглый, золотой и однокоренных:
1) Думаешь — глаз?Красный всполох —Око твое! —Перебег зарев! (И., 179);
2) Заревом в лоб — ржа,Ры — жая воз — жа! (С., 361);
3) А над Волгой — заря румяная,А над Волгой — рай (И., 114);
4) И льется аллилуйяНа смуглые поля (И., 83);
5) Всё выше, всё выше — высотПоследнее злато.Сновидческий голос:Восход Навстречу Закату (И., 172);
6) Заря малиновые полосыРазбрасывает на снегу (И., 143);
7) Небо дурных предвестий:Ржавь и жесть.Ждал на обычном месте.Время: шесть (И., 451);
8) Все в пурпуровые туманыУводит синяя верста (И., 348).
Специфика употребления членов этого ряда в цитированных и подобных им контекстах состоит, по-видимому, в том, что Цветаева обозначает солнечный свет преимущественно в переходных состояниях восхода и заката, т. е. свет, превращенный в цвет, что вызывает гиперболическое обозначение цвета поверхностей, освещенных солнцем.
Слово красный обозначает цвет солнца, зари в уподоблении огню («Красный всполох — || Око твое! — Перебег зарев!» — И., 179; «Красный круг заря прожгла мне» — И., 389) или крови (например, в образной системе цикла «Георгий»).
В типичной сфере употребления слова красный — при обозначении цвета крови — само это слово встречается в произведениях М. Цветаевой сравнительно редко, да и набор обозначений других оттенков красного ограничен словами с корнями — пурпур- и — рд-, -рж-, а в нетипичной для красного сфере употребления — при обозначении солнечного света, зари, поверхностей, освещенных солнцем, — наблюдается большое разнообразие цветообозначений с использованием почти всех членов синонимического ряда. Вероятно, эта закономерность вызвана устоявшейся в языке традицией обозначения цвета крови и неотработанностью средств для обозначения солнечного света: Цветаева в этом случае испытывает различные средства цветообозначения, выбирая из них наиболее сильные в каждом конкретном случае в соответствии с идеологическим, философским, эмоциональным содержанием произведения.
4. СЕМАНТИЧЕСКАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ И СЕМАНТИЧЕСКАЯ ПРОИЗВОДНОСТЬ ИСТОРИЧЕСКИ ОДНОКОРЕННЫХ ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЙ
В исходной цветовой номинации семантика слова определялась его корнем, однако лексикализация вариантов корня, появившихся в результате различных по времени фонетических изменений, могла привести к резкому расхождению в значении и сфере употребления этимологически родственных слов, как это произошло со словами, имеющими исконный корень — ръд-. Семантическая производность определялась в развитии языка актуализацией различных дифференциальных признаков (ДП) и приводила к их закреплению в каждом конкретном случае в качестве семантической доминанты, формирующей новое значение слов. Такая актуализация дифференциальных признаков основана на переносном словоупотреблении как стадии семантической производности (Колесов 1984, 11). В художественном тексте индивидуально-авторские коннотации слов, актуализированные сравнением, метафорой и другими тропами, способны выполнять роль ДП, становиться семантической доминантой. Поэтому семантическая производность в художественном тексте может отличаться от той, которая осуществлялась в истории языка — и по направлению изменений и по их результатам, обнажая общий для окказиональных и узуальных преобразований механизм. Следовательно, развитие значений одного и того же корня в разных фонетических модификациях, представленное в идиостиле поэта, допустимо рассматривать как действующую модель семантических изменений, скрытых от нас языковой историей.[13]
С этой точки зрения интересно сравнить процессы, происходящие с деэтимологизированными лексемами (рдяный — румяный — ржавый — рыжий) и недеэтимологизированными, отчетливо проявляющими себя как однокоренные в современном русском языке, различающимися только суффиксами и в целом синонимичными (пурпурный — пурпуровый — пурпур, кумачовый — кумашный — кумач, багровый — багряный — багрец).
Рдяный — румяный — ржавый — рыжийВ современном русском языке слова с исконным корнем — ръд- имеют следующие значения: рдяный — красный, алый (о заре, осенних листьях); румяный — 1) покрытый румянцем (румянец — розовый или алый цвет щек), 2) алый, густо-розовый (о заре, зреющих плодах); 3) с золотистым, коричневым оттенком (о цвете пенки на топленом молоке, поджаристой корочки хлеба); ржавый — 1) являющийся ржавчиной, состоящий из ржавчины (ржавый налет, ржавая пыль; ржавчина — красно-бурый налет на поверхности железа, образующийся вследствие окисления его под действием воздуха и влаги), 2) покрытый ржавчиной (о жестяных изделиях — крыше, дверных петлях); свойственный железу с ржавчиной (о скрипе, запахе), 3) бурого цвета и с характерным привкусом вследствие наличия примеси окислов железа (о воде), 4) покрытый буро-желтыми пятнами вследствие окисления жира (о селедке), 5) разг. красно-бурый, цвета ржавчины (о шляпе, осенних листьях); рыжий — 1) красно-желтый (о цвете волос, усов, шерсти); 2) выцветший, ставший красновато-бурым (об одежде, материи и т. п.) (MAC).14
По цветовой характеристике эти прилагательные делятся на две группы: слова рдяный и румяный обозначают чистые оттенки красного — алый и густо-розовый, а рыжий и ржавый — оттенки с примесью желтого, бурого. Можно предположить неслучайное совпадение этих семантических различий с фонетическими различиями корней: в словах, обозначающих красный цвет с примесью желтого или бурого, еще в праславянскую эпоху произошло изменение звука /д/ в /ж/ перед йотом. Видимо, фонетическое изменение сразу же и повело за собой семантический сдвиг, поскольку «различия между производящими и производными словами могут проявляться и в их фонетической структуре при наличии предпосылок для двух огласовок» (Марков 1981, 27).
Несмотря на допустимую взаимозаменяемость слов рдяный — румяный — рыжый — ржавый в их переносном употреблении, например при обозначении цвета осенних листьев, прямые значения этих слов прочно закрепили за собой определенные сочетаемостные функции. Так, слово рдяный характеризуется узкой сферой традиционно-поэтического употребления, его стилистическая ограниченность привела к тому, что оно вообще не включено в некоторые авторитетные словари, например в словарь С. И. Ожегова. Вероятно, ведущим дифференциальным признаком слова рдяный и является его эмоциональная стилистическая окраска, выработанная в высоком стиле. Слово румяный в прямом значении называет цвет лица, рыжий — цвет волос, ржавый — цвет коррозии железа.
Актуализация семантического ДП в художественном тексте становится возможной обычно при нарушении автоматизма в восприятии словесного знака, т. е. в данном случае при нарушении стандартной сочетаемости цветообозначений. Так, в сочетании румяная заря олицетворение осуществляется благодаря языковой закрепленности прилагательного за обозначением цвета человеческого лица, но становится возможным именно при нарушении этой закрепленности. Сдвиги в сочетаемости определения с определяемым, свойственные художественному тексту, ведут к семантическим сдвигам — сначала окказиональным, а затем, возможно, и кодифицируемым. Не случайно поэтому, что словарные определения иллюстрируются обычно цитатами из художественных текстов: окказиональное значение имеет тенденцию становиться общеязыковым, когда оно отражает системные языковые связи и закономерности развития.
