Клим. — Так, предлагаю на набережную.
— Давай.
— И Максу что-нибудь возьмем. Он будет счастлив.
— Ты издеваешься? — возмутилась Женя. — Я вам вчера на неделю наготовила!
Вечно он пытался накормить их сына какой-то гадостью! Макс растет. Ему нужно сбалансированное питание, а не вот это все!
— Все твое тоже съедим.
— Ладно, — вздохнула Женя, прекрасно зная, что Клим все равно поступит по-своему. — Но смотри, ты обещал! Хоть ложку придется выкинуть — перестану готовить вам обоим!
— Заметано, — кивнул Клим, заводя машину. — Только чур выкидывай все в меня. Вообще кидай в меня все, что приготовишь. Я буду счастлив умереть от твоей руки.
Женя снова засмеялась. Они тронулись.
А поздно вечером Женя пробралась в комнату Макса и опустилась на пол рядом с его кроватью. Сын уже спал, и она, побоявшись разбудить его, дотронувшись, принялась гладить пальцами простынь в нескольких сантиметрах от его руки.
У них была ненастоящая семья. Они с Климом даже никогда не пытались изобразить для Макса любящих супругов. Женя понятия не имела, был ли кто-то у Клима после того, как родился сын. Она никогда не понимала, почему должна ревновать его к другим женщинам, почему так важен секс, почему ему придают такое большое значение. Он ведь раз за разом возвращался в этот дом. Да, она хорошо помнила ту их единственную ночь, когда алкоголь что-то то ли включил то ли выключил в ней, и так легко было забыть, почему она решила не сокращать дистанцию между ними, и да, ей было хорошо. А потом она забеременела. Цена за удовольствие оказалось слишком высока. Это ли не знак? Та ночь была ошибкой от начала до конца. Утром она испугалась, что Клим предложит ей повторить. А как она испугалась, когда он принес кольца. И она правильно поступила. Она не справилась даже с ролью матери. Как бы она справилась с ролью жены?
Нет. Согласись она тогда, и Клима бы давно не было в этом доме.
А вместе с ним и Максима.
Во сне Макс выглядил таким трогательным и беззащитным. Бог дает нам только ту ношу, что мы можем вынести. Бог дал ей ребенка. И раз уж сегодня он дал ей второй шанс, она обязана взять себя в руки и стать хорошей матерью. Хочется ей этого или нет.
— Ты чего? — позвал сзади голос Клима.
Женя резко повернулась к нему и, прервав свое занятие, поднялась на ноги.
— Я помешал? — нахмурился он. — Прости. Если хочешь, я уйду.
— Нет-нет, — покачала головой она.
Бросила на Макса еще один взгляд и вышла из детской. Они дошли до кухни, Женя щелкнула чайником и глубоко вздохнула.
— Что такое? — нахмурился Клим. — Тебе доктор еще что-то сказал?
— Тьфу на тебя, — поморщилась Женя. — Слушай, а вы можете взять меня с собой на байдарках?
— У тебя же защита у студентов, — не понял он. — И экзамены…
— У меня между ними с выходными четыре свободных дня, — ответила Женя. — Мы могли бы уехать вместе чуть позже, я побуду с вами два из них и вернусь на автобусе. Что скажешь?
— Да пожалуйста, — пожал плечами Клим. — Давай. Я уверен, Макс рад будет. И я тоже буду.
Женя кивнула. Ну вот. Она встала на путь исправления. Она молодец.
Клим смотрел на нее с улыбкой. Она любила его улыбку. Она смотрела на нее уже четырнадцать лет и было готова смотреть еще раза три по столько же. Он бы не смог долго быть с ней. Ушел же он в итоге ото всех своих женщин. Да еще и секс... Кажется, она могла заниматься им только в состоянии тотального опьянения. Так себе перспектива.
Нет, она все сделала правильно, когда отказалась. И ей тоже не нужны эти отношения. Влюбленность вовсе не обязывает что-то делать: идти дальше, добиваться, быть вместе...
А его улыбка все равно предназначена ей.
— Представляешь, что мне тут в деканате учудили, — начала она…
Вскипел чайник. Женя налила чай, достала подогретый пирог из духовки. И как это довольно часто бывало, они разошлись уже за полночь.
Глава 9
О том, что Женя очнулась, Климу сообщили по телефону, когда он был на середине реки, и едва лодка причалила, он со всех ног бросился в больницу. Но, пробегая мимо знакомого магазина, остановился и заставил себя продышаться. Надо было успокоиться и не наделать дел. И не стоило еще больше пугать Женю, она и без того сейчас должна быть напугана. Давая себе время, он заскочил в магазин, быстро сделал покупку, и пусть быстрым, но шагом, дошел до больницы. Как выяснилось, успокаивался и возвращал себе способность здраво мыслить Клим не зря. В реанимацию его, разумеется, не пустили. Заявили, что его жена — медицинский феномен и требует особо пристального наблюдения. Тогда Клим послушно сделал расстроенный вид и даже вышел из здания, а потом накинул на себя взороотводящий заговор и вернулся обратно.
К его удаче Женя все также находилась в палате одна. Она была в сознании, лежала на этой ужасной железной конструкции, притворяющейся кроватью, и угрюмо разглядывала катетер на сгибе локтя. Когда Клим вошел, она скользнула по нему невидящим взглядом и вернулась к созерцанию своей руки. Он зачаровал дверь — простенький заговор, которому его когда-то среди прочего научила Злата, признавшаяся, что это изобретение ее брата. Клим порой использовал его на двери своего рабочего кабинета, если уж совсем зашивался. Теперь любой подошедший к палате должен был немедленно вспомнить о чем-то важном или, наоборот, забыть, зачем сюда пришел. Сделав это, Клим на всякий случай поставил купол и только потом снял с себя чары. Женя сдавленно охнула от неожиданности, а потом взглянула на него с таким облегчением, будто ее тут пытали, а он пришел спасти.
«Кремень, а не женщина!» — вспомнил Клим слова влюбленного в нее студента. Да, конечно…
Он подошел ближе, честно собираясь сесть рядом с ней на тумбочку, а потом передумал и лег рядом на кровать, рассудив, что они оба не такие уж и толстые, а значит, поместятся, а койка должна быть рассчитана на куда больший вес, чем их общий. Тем более жизни Жени теперь ничего не угрожало, а значит, гигиеной можно было пренебречь.
Женя
