– Проклинаю!!! – взвыл хозяин леса. – Проклинаю вас всех!!!
«Дракон» извернулся, вцепился пастью в бок Амайи, перекусив парня едва не напополам. По нити соединяющей всех инициированных девушка почувствовала обжигающую боль иномирца, злость, ненависть к тому, кто это сделал.
Ритуальный клинок рухнул вниз…… Из перерубленной шеи последнего Тотема хлынула темная кровь.От мест, где прервался посмертный путь проигравших магов, поднялась легкая белесая дымка и воспарила вверх. Сразу за этим туман в центре поляны стал медленно вращаться, все набирая и набирая обороты. Через пару секунд на месте шторма сверкало маленькое солнце. Обжигающе-яркое, но не несущее тепло. Миг – и уже знакомый переливчатый пузырь.
– Кто?! – голос Амайи хрипит. Даже этого вечно-непробиваемого вымотал бой. Иномирец прижимает руки к животу, представляющий собой сплошной клубок шевелящихся щупалец.
Деревянным шагом, с лицом полностью отрешенным и не имеющим даже малейшего намека на мысль, к Истоку шагнул Антон.
Когда иномирец сделал первый шаг, Амайя потерял к ново-инициированному весь интерес. Собрав вокруг потрепанный отряд потерявший шестерых, стал распоряжаться:
– Приготовьтесь к отражению атаки! Чувствую – нам не дадут спокойно уйти и теперь атаки будут направлены на всех, а не только на магов. Этой лесной ордой больше никто не управляет, поэтому не надейтесь на легкий путь обратно!
Леннаар, затравлено озираясь, бежит через лес. От остального отряда он ушел полчаса назад, но выхода из этого тумана как нет, так и не видно.
Тягучая тишина действует на нервы…
Может этот Амайя был прав? Не перекрыли ли ему выход обратно… и не совершил ли он ошибку поддавшись страху?
Еле слышный шорох среди деревьев отзывается в сознании воина гулким колоколом.
Он тут не один!… Уже не один.Мечи подрагивают в напряженных руках. Прошедший сотни схваток, Леннаар до этого никогда так не боялся. Что с ним происходит?! Из-за чего сердце бьется об стенки ребер, готовое вот-вот выпрыгнуть наружу?! Почему липкий пот покрывает спину, а ноги подгибаются?! Что такого в этом лесу, если сильный духом человек превращается в загнанное животное?Ужас, первородный ужас перед неизвестным, закрадывается вовнутрь…Бежать! Бросить все, показать врагу спину, спасаться, не разбирая дороги и не пытаясь даже сопротивляться…БЕЖАТЬ!!!
– Покажись!!! – цепкие липкие пальцы страха оплели разум воина. Голос срывается на хрип, Леннаар пятиться назад, пока его спина не упирается в ствол дерева.
Шорох спереди повторяется…
На мгновение глаза воина встречается с золотистыми зрачками какого-то полупрозрачного существа и оно сразу исчезает…
Ужас захлестывает Леннаара с головой.
«Тут нет ничего, что может привести тебя в такое состояние! Соберись!!!» – … внутренний голос медленно замолкает под прессом чужой воли, охватывающей разум жертвы в свои тиски.
Леннаар никогда не боялся смерти, но сейчас он в полной мере осознает это ранее неизведанное ему чувство. При этом прекрасно понимая, неизвестно откуда, но четко ощущая – что смерть, это будет только начало. Начало неизвестно чего… и далеко не самое страшное.
Хочется забиться в угол и тихо дрожать. Закрыть глаза по-детски надеясь, что все проблемы пройдут мимо. Как в мальчишеские годы спрятаться от всех страхов под одеяло, и знать что никто не сможет преодолеть эту самую надежную в мире защиту.
Всего в нескольких миллиметрах от зажмурившегося Леннаара слышится легкий хрип, теплое дыхание обдает кожу. Вот только от этого дыхания по телу ходит мороз, сравнимый с самой сильной зимней стужей.
Тело дрожит. Где-то в области желудка зародился комок, который, казалось, поглощает все, что находиться рядом. Черная дыра съедающая чувства, жизненную силу, неугомонную энергию молодого тела…
На плече у одного бойца отряда безвольной куклой болтается тело Антона. Люди бегут вперед, проклиная про себя тяжелые кольчуги, которые в бою со здешней нечестью больше помеха, чем помощь. В спину дышит противник. Легкие горят, ног воины уже не чувствуют, но останавливаться нельзя.
Остановиться, значит умереть.
Лес редеет, в тумане уже видны проплешины. Треск деревьев раздается по правую руку от бегущих – людей берут в тиски. Воины, собрав волю и остатки силы в кулак, убыстряют бег. Но отряд вымотан, а монстрам неизвестно такое слово как «усталость».
Спотыкающийся в арьергарде Амайя устало машет клинком. Тело вырвавшегося вперед монстра падает в туман, еще в полете растворяясь на хлопья дыма.
Прошедший бой сказался на воплощениях особо сильно. Вначале, под действием адреналина, усталость не требовала свое, но чуть позже крепко заявила о себе. Но чтобы выжить, нельзя поддаваться вялости тела.Только вперед. Спасение близко!… Не успеть.Резко остановившись, Амайя с размаху рассек очередного нападающего надвое и клинок прошел сквозь туманную плоть не заметив сопротивления.… Ну хоть силу к удару не нужно прикладывать!Каэль на бегу обернулся. В его взоре читается одобрение: иномирец единственный среди них полноценный маг. Неизвестно, где парень приобрел знания, но наличие их не вызывает сомнение… а оттянуть время дав его остальным чтобы спаслись, сможет только инициированный Сферой и умеющий ею полноценно управлять.Действия Амайи полностью подчинены рациональности: либо их почти всех тут перебьют, и драться все равно придется, либо парень вступит в схватку. Один. При этом, не обращая внимания на защиту других, оберегать которых в силу своего положения, он обязан.
– Вперед! Прорываемся, пока противник занят… – Каэль.
Алена и Камила почти одинаково хрипят сквозь стиснутые губы:
– Кем он занят? Нами?
Только после они замечают пустующее место в хвосте отряда. Тропа уже скрыла фигуру иномирца за своим изгибом.
Разум не успевает за телом, поэтому в схватке его нужно отключить. Нервы и мышцы работают на уровне рефлексов, выводя Амайю из-под ударов.
Шаг за шагом иномирец отступает.
Был бы он человеком, смерть давно прибрала его к себе, а так, похожий на какой-то лохматый кусок камня, угловатый в движениях, но очень быстрый – Амайя пока еще не покинул этот многострадальный мир.
В яростный схватке между лесом и инимирцем нет ничего благородного, все это больше напоминает движения мясника на бойне. Никаких блоков или уходов – поднять руку с зажатым жертвенным клинком, опустить… сил осталось только на это, на механическое махание ножом, малейшее прикосновение которого обращает нападающих в туман. Махание, словно крестьянин палкой. Ни красоты, ни ловкости…
Десять минут такого боя на пределе скорости и иномирец не выдержал – за пару движений расчистив пространство перед собой, парень кинулся в образовавшуюся брешь… и тут же в любезно предоставленную спину ударили сразу двое. Амайя споткнулся, едва не упал, но смог выровнять движение и не прекратить отступление, которое превратилось в паническое бегство.
В горле комок – регенерация измененного тела имеет свои пределы и стала уже съедать самого иномирца.Скорей… Скорей бежать, иначе можно остаться тут навсегда!Люди валяются вповалку, дышат словно загнанные лошади.
– Я не верю, что он остался…
Саш, из положения полулежа, немигающим взглядом смотрит на такой спокойный сейчас лес. С расстояния высокие шпили деревьев кажутся чарующе-мирными, неподвижными. Словно и не было хаотичного бега под сенью этих древних великанов, странных монстров, живого тумана.
– Зря. Мне не нравиться Амайя, но его действия… все действия, – Каэль подчеркнул свои слова, – всегда были подчинены обстоятельствам и необходимости.
Камила яростно обернулась, прошипела:
– То, что он сделал с Оксаной, ты называешь…
– Необходимостью. Подло, мерзко – да, согласен. Но выбор был прост: либо мы стоим на месте и ничего не можем сделать, либо забыв слово «честь» движемся вперед.
– Ты его как будто выгораживаешь…
Окружающие вздрогнули. За все время злоключения Олег произнес всего пару фраз. От его голоса успели отвыкнуть.
– Я его и не выгораживаю, – Каэль лежит на спине, смотрит в низкие тучи, готовые вот-вот разродиться дождем. – Просто объясняю. Не смотря на эту идиотскую ситуацию – нами руководит тот, кого мы сторожим, я рад, что во главе отряда стоит ваш друг.
В глазах девушек разрастается пламя ярости. Оскорбление – приравнивание Амайи к их друзьям, это оскорбление до глубины души!
– Почему? – опять Олег.
Случившееся сегодня повлияло на него как-то? Или что-то иное? Больно разговорчив стал.
