С губ Тагела срываются незнакомые слова, что звучат прекраснее всех песен в мире, и я ловлю его дыхание, двигаясь в такт с иеном. Он будто заклинает меня, а я желаю слушать его снова и снова, пока не раздаётся невероятно нежное:
— Ис-стинная!
В этот миг я взлетаю на пик наслаждения и рассыпаюсь от невозможного, нестерпимого удовольствия. По телу волна за волной прокатывается жар, сопоставимый лишь с настоящим пламенем, — настолько он проникает в меня. Пожирает, оставляя лишь тающие искры и пепел.
Я возрождаюсь из него, как птица Феникс. Чтобы вновь приникнуть к губам Тагела и снова упиваться им. Раствориться в нём…
— Я жду ответа, — неожиданно произносит иен.
— Какого? — едва осознавая, на каком я небе, бормочу я.
— Кто ты? — лаская кожу моей шеи горячими губами, шепчет он.
— Опять этот вопрос, — ощущая приятную щекотку, улыбаюсь я. — Кто я, кто я. Это просто я. Не понимаю, что ты хочешь услышать.
Он замирает на миг, чтобы затем медленно отстраниться. На лице будто маска льда, глаза приобретают оттенок белого золота, под выступающими скулами танцуют желваки.
— Злишься? — не понимаю я. — Почему? Скажи, что ты хочешь услышать, Тагел.
— Ты бы знала, — цедит он и быстро поднимается. Кивает на ворох разодранной одежды:
— Выбери себе что-нибудь, и летим дальше.
Я приподнимаю брови, недоумённо разглядывая куски ткани. Да, Леастер будет просто счастлив, когда его жена появится в замке верхом на драконе и одетая как пещерная женщина.
Глава 45
Несмотря на злость Тагела (и какая муха его укусила?!), стоило ему превратиться в дракона, как зверь тут же принимается льнуть ко мне.
— Не мешай, — собирая себе более-менее приличный наряд, отмахиваюсь я. — Имей терпение. Надеюсь, у тебя оно, в отличие от человеческого, есть. Хоть какое-нибудь драконье.
Я разглядываю юбки, которые почти не пострадали от нетерпения Тагела, и ищу что-то длинное, что можно превратить в пояс и закрепить их на талии.
— «Знала бы», — продолжаю ворчать. — А если я знаю, но не очень догадываюсь, что именно из моего знания стоит говорить этому вредному иену?
Привязав юбки, я беру почти целую рубашку Тагела, надев её, делаю запах и завязываю полы на спине — получается весьма пуританский верх, теперь можно не бояться, что меня по прибытии обвинят в разврате и посадят в темницу. Это в моём прежнем мире можно было носить три ниточки и почти ничего не бояться.
— А если расскажу, как он отреагирует? — усаживаясь дракону на шею, недовольно интересуюсь я. — Если на простой вопрос не хочет отвечать! Отношения — это диалог. Без него не получится понять, кто мы друг другу.
Дракон поворачивает голову и немигающим взглядом останавливается на мне, кажется, с укором. Я передёргиваю плечами:
— Да, я говорила о твоих достоинствах, и не беру слов назад. Но недостатков тоже хватает! Ты холоден… Возможно, просто сдержан, но мне приходится догадываться о твоих чувствах.
Дракон шумно фыркает и поднимается в небо, будто мой ответ его раздосадовал. Почему-то при этом чувствую укол вины, и возникает мысль о том единении, что было между нами. В моменте полёта и позже, на земле, когда Тагел возносил меня на вершины экстаза, никому не требовалось слов.
Напоминаю себе, что после иен сам потребовал ответа. И он ему явно не понравился. Может, стоило воспользоваться моментом и рассказать о том, откуда я пришла, но в тот миг я даже не вспомнила об этом. Ведь нам было так хорошо, а потом Тагела будто подменили. И я разозлилась на поднадоевший вопрос.
Чувствуя на лице ветер, а на языке горечь, я стараюсь не обращать внимания на обиду и кусаю губы, чтобы остановить слёзы. Ощущаю себя обманутой.
Я снова пошла на поводу не своих эмоций и, поддавшись им, сделала лишь хуже. Но как можно было устоять? Магическая связь, которая остаётся со мной с момента принятия капли драконьей крови, ничуть не ослабевает. Наоборот, она растёт с каждым днём. Мучает меня, подавляет. И приносит невероятную радость, когда я поддаюсь и таю в объятиях Тагела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это ужасно!
«Сашка, сосредоточься на будущем допросе», — увещеваю себя.
При драконе Леастер не посмеет солгать. А если исказит истину, Тагел это поймёт и.
Передёргиваю плечами, отгоняя страшную картинку. Надеюсь, никто другой не пострадает, если иен решит всё же казнить принца. А мне надо заручиться поддержкой леди Габель и спросить её совета, как расположить к себе королевский двор.
И не стоит забывать основное. Никто не знает о гибели Нибба.
Надеюсь, это так. Здесь нет интернета, но почтовые голуби летают, кареты ездят. Остаётся надеяться, что дракон быстрее.
Когда мы спускаемся, я готовлюсь к неприятной встрече. Ведь я сбежала ночью, никому ничего не сказав, а возвращаюсь верхом на драконе и в обрывках наряда. Но я зря переживаю. Когда лапы дракона касаются шлифованных камней площади, я слышу крики ужаса и вижу разбегающихся слуг.
Воспользовавшись паникой, соскальзываю с шеи зверя и стремглав несусь к ближайшей двери. Сориентировавшись внутри, вспоминаю путь. По дороге хватаю чей-то плащ и укатываюсь в него с головой. Когда добираюсь до своей комнаты, дверь оказывается заперта. Стучу со страхом:
— Лицина?
А что, если Леастер обнаружил обман и наказал девушку? Надо найти её, выручить… Но дверь открывается, и я выдыхаю с облегчением при виде перепуганной, но невредимой служанки.
— Ах, как я рада вам! — втягивает она меня внутрь и, осмотрев пустой коридор, снова запирает дверь. — Его Высочество приходил пару раз, но я говорила, что у вас женские боли. Он тут же уходил, а вот от целителя так легко избавиться не удавалось. Ох, что я только не придумывала! Уже и не помню.
Дрожа всем телом, она смотрит на меня и даже не моргает. Я сбрасываю плащ и порывисто обнимаю девушку.
— Спасибо! Ты меня очень выручила. А будет ещё прекраснее, если ты приготовишь мне ванну и чистое платье.
— Конечно, — оживляется она, будто простые понятные приказы восстанавливают её душевный покой. Оглядывает мой наряд с испугом, словно только заметила: — Ой, что с вами приключилось?
— Немного полетала на драконе, — пожимаю плечами, и, кажется, Лицину ответ вполне устраивает.
Во всяком случае вопросов она больше не задаёт. Зато, пока помогает мне вымыться, успевает вывалить все свои переживания.
— Всё со мной хорошо, — улыбаюсь, пока служанка меня причёсывает. — Но мне приятно, что я тебе так небезразлична.
— Вы особенная, — уверенно заявляет девушка. — Не замечали, что когда входите, все замолкают и ожидают ваших приказаний? И завидуют тому, кто получает задание.
— Не обращала внимания, — задумчиво бормочу, гадая, дар ли это от голоса, что направил меня сюда. Только вспомнив о свете и задании, которое получила в обмен на новую жизнь, интересуюсь: — Что ты знаешь о прародительнице драконов? Мне предстоит подготовить бал в её честь, и хотелось бы знать об этом больше.
— Имори? — поправляя оборки на моём платье, удивляется девушка. — Лишь легенды, как и все.
— Расскажи мне по дороге в тронный зал, — прошу я и, готовая предстать перед Леастером и присутствовать при его разговоре с Тагелом, направляюсь к выходу. — Как можно проще и короче.
— Когда-то очень давно Имори принесла свет в этот мир и наделила его жизнью, — следуя за мной, послушно рассказывает Лицина. — Тогда родились первые драконы. Со временем их потомки разделились на две ветви, стали отличаться по могуществу. Неизвестно, отчего это стало происходить. Говорят, что утрата веры в Имори лишает магической силы. Так появились торны. Прошло немало времени, когда появились люди, которым магия стала уже совсем недоступна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она замолкает, а я оборачиваюсь:
— Но я слышала, что многие люди чтят Имори. Нибб собирался устроить бал в её честь.
— Чтить и верить не одно и то же, — серьёзно возражает девушка. — Легко благодарить Имори в праздник и в здравии, но в печали и горе люди неспособны на это.
