Но Беккер еще не кончил, хотя Карен казалось, что возврат к чуду уже невозможен. Выгнув спину и сцепив зубы, она помогла ему, и они вместе достигли пика, забившись в сладострастных конвульсиях.
Именно после этого он нежно уложил ее на постель, снимая поцелуями слезы с ее глаз, и оставался с Карен, пока она не стала готова отпустить его.
Но не только Беккер удивил ее – действительно поразил и ошеломил, – Карен изумилась также самой себе. После развода она приложила немало усилий, чтобы изменить отношение к мужчинам и сексу. Мужчины могут заниматься сексом с полным безразличием к партнерше, почему она не может так же? Что такое оргазм? Всего лишь раздражение нервных окончаний и ничего более. Мастурбация – всего лишь физическая стимуляция, почему не использовать для этого мужчину в сексе? «Давай, принимайся за дело и получай удовольствие, – говорила себе молодая женщина. – Так будет намного проще и лучше: никакого тебе беспокойства, мучительных стараний понравиться, никаких слез. Будь такой же жестокой, бесчувственной и безразличной, как они все». Идея, казалось бы, превосходная, однако возникла одна загвоздка: Карен так не могла.
Но будь она проклята, если позволит Беккеру узнать об этом.
Они долго лежали вместе: она на животе, положив голову ему на грудь; он – поглаживал ее руку.
– А ты говорил, приятного будет мало, – с укоризной проговорила Карен после длительного молчания.
– Я подумал, что ты, скорее всего, потянешь меня на танцы.
– Люди до сих пор ходят на танцы?
– Лично я нет.
– Думаю, это я переживу, хотя, должна заметить, у тебя великолепное чувство ритма и...
– Что?
– Ничего.
– Скажи.
– Да так, одна глупость. Забудь.
– Хорошо.
Карен помолчала какое-то время, которого хватило бы на три вдоха, затем не выдержала:
– Ты всегда так контролируешь себя? – спросила она, мгновенно пожалев об этом. – Мне не следовало задавать этот вопрос.
– Да ничего.
– Поверь мне, я тебя не упрекаю! Боже упаси! Ты был... Это было изумительно... Как ты это делаешь?
– Медленно, – отшутился Беккер.
– Да уж знаю, – рассмеялась Карен.
Беккер шевельнулся, и соски Карен вновь отвердели. «Не жадничай», – сказала она себе.
– Можно задать тебе еще один вопрос?
– Конечно. – Беккер перестал поглаживать ее руку.
– Ты уверен, что не против поговорить на эту тему? То есть мне не следует расспрашивать тебя о таких вещах, но у меня ничего подобного раньше не было. Не хочу сказать, что у меня было много мужчин помимо мужа, но несколько все же были...
Карен резко подняла голову с груди Беккера и, схватив подушку, прижала ее ко рту.
Беккер мягко отнял у девушки импровизированный кляп.
– Что такое?
– Я должна остановиться. Это никчемный разговор.
– Хорошо, – согласился Беккер и посмотрел на Карен, приподнявшись на локте. В льющемся из окна смутном свете она разглядела усмешку на его губах.
– Понимаешь, я ничего не могу с собой поделать. Тебе следовало бы мне помочь, но тебе больше пользы от моей болтовни.
– Как тебе помочь? – спросил Беккер. – Подержать подушку?
Карен задумчиво провела пальцем по волосам на его груди. Кожа под ними влажно блестела. «Значит, его все-таки пробрало, даже вспотел», – подумала она с удовлетворением.
– В моей жизни было несколько мужчин. Не много, конечно, но достаточно. Это ничего?
– Ничего.
– Я не шлюха.
– Разве я был бы здесь, если бы так думал?
– Послушай меня. Никто из них, а некоторые были весьма искусны, но никто из них... Ты все делал великолепно, идеально. Все. Казалось, ты знаешь, что мне нужно, еще до того, как я сама это понимала. Как тебе это удается?
Карен вновь зажала подушкой рот, но тут же убрала ее.
– Ты не обязан отвечать. Такой откровенный вопрос... что мне самой не по себе... Но правда, как?
– Довольно просто.
– Однако другие, похоже, этого не умеют.
– Я поступаю так же, как в тех случаях, когда пытаюсь вычислить противника.
– Не понимаю.
– Занимаясь любовью, я стараюсь поставить себя на твое место. Поэтому, когда я делаю это... – Беккер нажал большим пальцем на сосок Карен, и она вздрогнула, – я точно знаю, что ты ждешь от меня именно этого. А когда я делаю так...
Он захватил ртом ее грудь, и Карен очень быстро прекратила ждать окончания предложения. К ее разочарованию, Беккер поднял голову.
– ... я знаю, что тебе хочется, чтобы я продолжил ласку.
– Ты прав, – подтвердила Карен. – Фактически, если у тебя есть желание продолжить...
– Но есть действия, которых ты от меня не ждешь, – прервал ее Беккер более серьезным тоном, – которые тебе неприятны, которых ты стесняешься, как бы возбуждена ты ни была...
Карен резко села и оперлась на спинку кровати.
– Да, есть.
– Кто-то поступал с тобой подобным образом, не так ли? Кто-то делал с тобой нечто, чего тебе не хотелось.
– Я не желаю об этом говорить.
– И это был не твой муж. Ты слишком сильная, чтобы позволить кому-то помыкать собой. Это с тобой делали в детстве.
– Не желаю об этом говорить, – мрачно повторила Карен.
– Хорошо, – уступил Беккер. – Я только показывал тебе, как ты просила, каким образом я это делаю.
– Что именно, охотишься или занимаешься любовью? – почти неприязненно спросила Карен.
– В обоих случаях сходный процесс, но разный результат, – чуть погодя ответил Беккер.
Карен сложила руки на груди.
– Значит, занимаясь со мной любовью, ты анализируешь мои сексуальные реакции? Очень мило.
– Я не анализирую, это идет не от интеллекта. Я чувствую. Чувствую то же, что чувствуешь ты. И когда я делаю или начинаю делать определенные вещи, я чувствую твое сопротивление. Твой страх. Наши страхи редко зарождаются после взросления: большинство из них сохраняются у нас с детства. Поэтому я предполагаю, что кто-то делал с тобой что-то отвратительное в детстве.
– У тебя тоже сохранились детские страхи?
– О, да, – рассмеялся Беккер.
– Какие?
– Ты мне скажи.
– Я не знаю, – пожала плечами Карен.
– О-о, – разочарованно протянул Беккер. – Ладно.
– Откуда мне знать? – удивилась Карен. – Мы с тобой едва знаем друг друга.
– Ладно, не будем об этом. Я подумал, ты сумеешь мне сказать. Ладно, это не имеет значения.
– Почему ты решил, что я могу распознать твои детские страхи? Потому что я агент ФБР? Или ты думаешь, занятия любовью помогают мне лучше разбираться в людях?
– Нет, не только и не столько потому, что ты агент ФБР. Хэтчер совсем не разбирается в людях, если взять известный нам обоим пример. Я подумал, ты, может быть, другая.
– Почему?
– Потому, что ты не хочешь быть такой, как все, – сказал Беккер.
– Я не хочу быть такой, как все?
– Очень. Вот Хэтчер хочет быть, как все. Обычным человеком, обладающим властью, но обычным.
– А ты, значит, не хочешь быть, как все?
Беккер пожал плечами.
– Полагаю, это мое дело. Возможно, я неправильно в тебе разобрался. Возможно, ты тоже хочешь быть, как все.
Карен скользнула обратно под одеяло и некоторое время глядела в потолок.
– Ты правильно во мне разобрался, – сказала она в конце концов, – А ты боишься темноты.
После этого Беккер надолго замолчал. Карен даже начала подозревать, что он заснул или не расслышал ее.
– Как ты узнала? – спросил он наконец.
– Ты сам сказал мне об этом, когда мы познакомились. Ты тогда пришел с какой-то тренировки в «Комнате По». К нам подсел Финни, начал восхищаться тобой и потом спросил, как тебе удается свободно ориентироваться в темноте. Ты ответил, что для этого надо преодолеть свой страх перед ней.
– Люди обычно не верят, когда я это говорю, – заметил Беккер.
– Я поверила, – сказала Карен. – Я поняла, что ты говоришь совершенно серьезно и что ты не хочешь, чтобы я верила в серьезность твоего объяснения.
– К своей же пользе, – бросил Беккер. Карен не знала, как его понимать.
– Ты и сейчас боишься?
– Нет, мне хватает уличного света, чтобы видеть твое лицо. Меня пугает только полный мрак.
– Полный мрак трудно отыскать.
Беккер грустно рассмеялся.
– Приходится постараться.
– Что он с тобой делает в темноте? – спросила Карен.
Беккер снова надолго затих, потом спросил:
– В какой?
– В самой непроглядной.
Беккер тяжело вздохнул.
– Я не хочу говорить об этом.
– О'кей.
Приподнявшись на локте, Беккер взглянул на Карен сверху вниз.
– Откуда ты узнала, что в темноте мне является мужчина?
– С женщинами ты ведешь себя свободно, – пояснила Карен.
Усмехнувшись, Беккер опять откинулся на подушки.
Они лежали, слушая тишину. Когда Карен случайно коснулась руки Беккера, он инстинктивно дернулся, потом расслабился под ее ладонью.
