раз. Хватаю свой коктейль, сажусь на шезлонг. Обсыхаю и понимаю, как тут скучно. Вот что делать, а? Мне даже общаться с другими нельзя. А мне социум нужен!
Поеду я всё же к друзьям. Они как раз в клубе каком-то сидят. Я чуть-чуть потанцую, а опекун даже не узнает об этом…
Напоследок сигаю в бассейн. Да, я целых полчаса сидела, высыхала, а под конец от души сделала бомбочку, облив Эмина по пояс.
А теперь довольная и налегке иду до раздевалки. Я где-то потеряла своё полотенце, и мне срочно нужно принять горячий душ, чтобы согреться.
Не успеваю дойти до помещения, как из открытой двери выходит друг Эмина. С которым, кажется, мне тоже общаться нельзя. Но я всё равно улыбаюсь ему, а он принимает это за намёк.
Идёт мне навстречу.
Блин, у меня время поджимает!
– Накупалась? – спрашивает по-доброму. Вроде милый дядька… Если бы не взгляд. Я такой тысячу раз на себе видела. И порой даже у опекуна своего замечаю.
Кричит об одном: трахнуть хочет.
– Ага, – отвечаю безучастно, не поддерживая диалог. – Пора. Пойду, пожалуй, не буду мешать дяде Эмину отдыхать.
Внезапно перетянутый трусами зад начинает дышать. Становится так легко, свободно, что я не сразу понимаю, в чём дело.
Взгляд устремляется вниз, на висящую впереди тряпочку.
Пипец, это что?
– Что такое? Ты резко переменилась в лице, – поднимаю взгляд вверх, вспоминая о мужчине. Он опускает голову, и я обхватываю его лицо ладонями и притягиваю за собой, к стене.
Чтобы ничего не увидел!
У меня зад голый! А если двинусь – то и розочка моя станет достоянием общественности!
Как они лопнули, чёрт возьми?!
– У меня проблемы, – вдруг выдаю. – Не смотрите вниз, пожалуйста.
– Почему? – хмурится. – Мне теперь жутко хочется.
– Если не хотите, чтобы ваш друг отвинтил вам голову… – кидаю угрозу, вспоминая Громова, – то лучше не надо.
Чего же делать теперь?
Посматриваю на мужчину. У него ни полотенца, ничего.
И как мне дойти до раздевалки, чтобы никто и ничего не увидел? Крабиком вместе с мужчиной?
Он явно меня не поймёт.
Мне только один человек может помочь. Всегда помогал и тут тоже…
Выглядываю из-за плеча мужчины. Ищу Эмина взглядом. И не знаю, радоваться ли, что я нашла его… Поскольку убивающий взгляд, направленный в нашу сторону, не говорит ни о чём хорошем.
Глава 33
Открываю рот, чтобы наконец-то высказаться. Но мужчина, словно имея глаза на затылке, стоя ко мне спиной, грубо обрубает все мои попытки объясниться:
– Заткнись.
Очень жёстко и неприятно. Я понимаю, что он злится, но… Мог бы выслушать мои извинения. Хотя я считаю, что ни в чём не виновата. Это он сразу лезет драться.
Ударил своего друга, увидев нас со стороны. А он мне помогал! От толпы закрывал!
Но я ж ничего сказать толком не успела!
Застыла, когда Громов встал со своего места, ринулся к нам. Видимо, со стороны это выглядело так, словно мы обжимались… Может быть. Но я и пикнуть не смогла, когда он подлетел к нам, опустил ладонь на плечо Дамира и дал тому в челюсть со словами:
– Я же сказал к ней не подходить!
Вот так наше приключение в бассейне закончилось…
Громов, увидев мои порванные трусы, выдернул у какой-то мимо проходящей девушки полотенце, кинул мне. А потом грозно сказал идти одеваться.
А мне что? Молча убежала, оделась и пошла в машину, как на плаху. Только хотела заговорить – сразу же была осажена. И каждый раз, когда начинала эту тему – шла нахрен.
Решила поговорить с ним дома.
И вот на пороге его двухэтажной квартиры решаюсь.
– Не заткнусь, – дерзко выпаливаю. Что это за доминантские замашки? Я с узурпатором живу или с опекуном?
Отправляю свою сумку на вешалку. Иду за живой скалой, обгоняю и перегораживаю путь.
И зря.
Пятерня мужчины не сильно, но грубо обхватывает шею. Я сглатываю, боясь шевельнуться. В порыве, сделав один шаг, он быстро приструнил меня.
Но он же не задушит меня?
По беснующимся глазам вижу, что может…
– Яр-ра, – рычит, – я рад, что у тебя отсутствует инстинкт самосохранения. Но советую тебе не вылезать из комнаты несколько дней. А если и вылезешь, то с одной целью – сделать мне минет.
От его слов глаза округляются.
Что он сказал?
Мне показалось, или…
– А я-то что? Это ты виноват, – нахожу в голове только эти слова.
– Я? – смыкает пальцы ещё сильнее. – Я чётко сказал: не заигрывать с моими друзьями. Я только что из-за тебя другу в бубен дал.
– Вот именно! Ты! Надо сначала разбираться! А ты врубил папочку-опекуна! Я девочка взрослая, с кем хочу, с тем и зажимаюсь у стенки!
Он неожиданно наклоняется. Сильно, выталкивая недостающий кислород. Обжигает горячим дыханием мои губы. И приоткрывает свои, чеканя каждое слово:
– Что. Ты. Сказала?
– Говорю, – решительно выпаливаю, – сам накинулся, не разобравшись! Он мне помогал, а ты его… ударил. И почему я теперь виновата?
Атмосфера в комнате с каждым моим словом накаляется сильнее. Напряжение растёт.
Я помню похожую сцену. Похожий диалог. И всё кончилось тем, что я кончала в его руках, содрогаясь в оргазме. А потом сидела под холодной водой, дрожа уже от холода.
Но не сейчас…
Под горячими пальцами плавится кожа.
От дыхания на коже появляются мурашки. Как и внизу живота. От страха, от волнения, от жара его тела.
Поднимаю ладонь. Но не успеваю вцепиться пальцами в его запястье.
Шумный выдох прямо в мои губы настораживает.
Как и тихое, но безумно пугающее рычание, после которого чувствую на губах привкус никотина.
Громов, словно не сдержавшись
