- ...ты меня понял?! - ловлю обрывок фразы, которую Бонза, брызжа слюной, орёт Сашку. - И чтоб в пыль, и похоронить нечего было!!!
Тут он меня узревает, рот захлопывает и глазами выпученными в меня впивается. Теперь мне понятно, в кого Алисочка уродилась. Этакие глазки жабьи лишь по наследству передаются.
- Он? - вопрошающе рычит Бонза, глазами страшными меня поедая. Причём ощущение такое, что не жуя это делает, а целиком заглатывает, как удав кролика.
- Он, - кивает Сашок.
Тут у меня коленки и подгибаются. Еле на ногах устоять удаётся, чтоб оземь не брякнуться. Это что ж я такого натворил, что меня вот так вот в пыль одним махом растереть собираются?! Волосы на голове дыбом встают, пот холодный прошибает... Когда слышу в черепушке голос Пупсика: "Успокойтесь, Борис Макарович, не о вас речь шла".
Точно глыба каменная у меня с сердца падает, и спокойствие пополам с уверенностью в своей полной защищённости по всему телу теплом благодатным расходятся. Молодец пацан, что мысли мои читает да подсказывает вовремя. А то, глядишь, по ковру на полу уже бы расплылся студнем, невразумительно булькающим.
Проглотил меня взглядом Бонза, рыгнул сыто, но как-то странно, словно не совсем по нутру ему такой обед пришёлся. Оно и верно - знал бы, что за сила потусторонняя за моими плечами стоит, враз бы несварение желудка заработал.
- Будь по-твоему, Александр, - бурчит Бонза недовольно. - Ты операцию разработал, тебе и исполнителей выбирать. Но учти, с ним поедешь лично ты. - Здесь голос Бонзы крепнет, сталью звенеть начинает, однако чувствуется, что металл этот не дуговым разрядом к тону его крепко приварен, а нотками истерики лишь бы как подшит. - С тебя лично результат спрашивать буду!
Ничего Сашок не отвечает, кивает сдержанно, поворачивается и к двери идёт. По пути меня под локоток берёт и первым в дверь пропускает. И всё это культурненько так, по-светски вежливо у него получается, будто мы только что мило побеседовали о пустяках разных с приятным во всех отношениях человеком, а теперь так же мило расстаёмся. Но сие столь благообразным лишь со стороны может показаться. По хватке Сашка железной за мой локоток понимаю - не таким уж и приятственным дело предстоящее выглядит. Душком гнилым от него за три версты несёт, и не проработано оно до мелочей, как Сашок любит. Крепко, видать, они здесь без меня "беседовали", и Сашок сейчас на таком взводе, как ракета баллистическая ядерная после отсчёта до цифры "ноль", когда лишь команды "Ключ на старт!" не хватает.
Выходим из особняка. Сашок мрачнее тучи грозовой идёт, а за ним я в кильватере следую облачком невзрачным. Как понимаю, со стороны той ещё парой смотримся - что эскадренный ракетоносец и ялик утлый.
Заходим в гараж, по пандусу на второй этаж подземный спускаемся. Тут нас Валентин встречает. Здоровается со мной за руку и голосом своим бесцветным Сашку докладывает:
- Всё готово, можно выезжать.
- Что за машина? - спрашивает на ходу Сашок.
- "Джип-ниссан", - говорит Валентин и подводит нас к чёрному бронированному монстру на колёсах.
- С правосторонним управлением... - недовольно морщится Сашок, оглядывая джип.
- Зато с высокой проходимостью, - появляется из-за колонны Женя-амбал. Просто удивительно, что я его раньше не заметил, поскольку он раза в два шире колонны.
- Плевать мне на высокую проходимость, - сварливо огрызается Сашок, и по его тону несдержанному я лишний раз убеждаюсь, что дело нам досталось совсем дохлое. - В лесу грунт ещё мёрзлый, на чём хочешь проехать можно. А где гарантия, что на первом же перекрёстке этот джип ГИБДД не тормознёт? Всё чисто, когда машину брали?
- Обижаешь, Александр, - оскабливается Женечка-амбал. - Хозяин джипа на Багамах загорает, и в гараж без его ведома никто сунуться не смеет.
- Всё загрузили? - продолжает брюзжать Сашок.
- А как по-твоему? - не выдерживает наконец Валентин. Видно и ему в диковинку такая привередливость Сашка. - Кто на дело пойдёт?
Берётся за ручку дверцы Сашок и то ли в нерешительности, то ли в задумчивости застывает. Затем поворачивает голову к Валентину и изображает на лице нечто вроде улыбки. Даже не улыбки, а её подобия - ухмылку кривую.
- Мы с Борисом, - говорит. - А вы с Евгением на связи здесь остаётесь.
И тут я впервые вижу на лице у Валентина проявление каких-то чувств. Точнее, одного чувства - полнейшего недоумения. Вытягивается его вечно постная физиономия и маской театральной застывает.
- Садись, - командует мне Сашок.
Я, значит, пытаюсь его от передней дверцы отстранить, чтобы за руль по привычке сесть, но Сашок меня поправляет:
- На заднее сиденье.
На заднее, так на заднее - как посмотрю, всё сегодня вверх тормашками. Открываю дверцу, и здесь уж у меня физиономия как у Валентина глупое выражение принимает. А куда садиться-то, спрашивается, если в ногах ящик металлический, болотной краской выкрашенный, стоит?
- Ничего, разместишься, - поторапливает Сашок, видя моё замешательство. - Давай быстрее!
Делать нечего, ныряю в салон, сажусь боком на сиденье, ноги вдоль ящика вытягиваю. А что - неплохо устроился, даже какое-то подобие комфорта.
Сашок за руль садится, дверцу захлопывает, и мы трогаемся. Ни тебе слов прощальных, ни напутствий, ни бравурных маршей. Буднично всё - работа наша такая. Оглядываюсь и вижу фигуры Валентина и Жени-амбала. Стоят они в позах одинаковых, ноги раскорячив, руки повесив, а на мордах такое выражение настоящей мужской суровости, будто на войну нас провожают. Ещё пару баб рязанских с ними рядом поставить, чтоб платочками вслед нам махали да слезу украдкой утирали - кино бы широкоформатное получилось.
23
Выезжаем мы за ворота "фазенды", но едем не в город, а на окружную трассу сворачиваем. Машин здесь много, в основном большегрузных, и Сашок то и дело чертыхается, пытаясь их обогнать. Оно и понятно - трасса не больно-то широка, и с правосторонним управлением не легко разглядеть из-за "КамАЗа" встречный рефрижератор. И чего он меня на переднее сиденье не посадил - подсказывал бы...
Перегибаюсь через спинку кресла и вижу, что на левом сиденье ещё один ящик металлический стоит, такой же защитной краской выкрашенный. Правда, ящик кубический и поменьше моего будет, но зато на панели, что к Сашку повёрнута, разные там тумблеры, кнопочки, лампочки да окошки со шкалами и стрелками, которые в такт ходу машины дрыгаются. Перевожу взгляд себе под ноги - а это что? По виду контейнер армейский, вон и замки-карабины сбоку застёгнуты и пломбами опечатаны. Рассматриваю внимательней и замечаю на боку контейнера краешек белой маркировки, которую я своими джинсами закрываю. Сдвигаю ноги в сторону, и селезёнка моя ёкает. Ни-и-фи-га-се-бе! То-то морды у Валентина с Женечкой столь сурово-мужественными были. Маркировка с виду невзрачная такая, по трафарету пропечатанная, но суть её по мозгам шибает что кувалдой. "US army". Вляпался я, похоже, в дерьмо по самые уши...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
