текила заставляет меня видеть вещи, что червяк внутри бутылки способен отравить разум. Да, значит, я нахожусь в состоянии сильного опьянения, и поэтому мое воображение разыгрывает меня.
Теплый воздух приветствует нас, пока я пытаюсь не обращать внимания на свет, пока эта маленькая девочка не привлекает мое внимание. Ее отец держит ее за руку. Странно, думаю я, оказаться на улице в три часа ночи. Она выглядит маленькой, ее одежда изорвана, а волосы — дикий беспорядок из коричневых кудрей. Она жалуется отцу, как маленький ребенок, пока я не понимаю, о чем она говорит. Она жалуется на свет, на то, что он светит так ярко, что болят глаза.
Я разворачиваюсь и бегу к ней. Опустившись на колени, я спрашиваю ее, видит ли она это тоже, и она кивает. Почти сразу же отец оттаскивает ее, ругая меня и браня за то, что она разговаривает с незнакомцем. Она плачет, пока он оттаскивает ее, его голос быстро говорит на их родном языке, пока я не слышу имя Карла. Разве это не Шарлотта по-испански?
Она бежит ко мне, а отец выкрикивает ее имя. Девочка спрашивает меня еще раз, вижу ли я тот свет. Я киваю, даря ей небольшую улыбку, прежде чем она бежит обратно к своему отцу.
Я стою там — этот свет, эта девочка по имени Карла, этот знак.
Черт, у меня голова болит.
Это последнее, что я помню, прежде чем потерять сознание, привалившись в переулке к каким-то старым ящикам.
Бог знает, сколько времени спустя, осматривая окружающую обстановку, я понимаю, что кто-то присматривает за мной.
Я жив.
Воспоминания о прошлой ночи промелькнули передо мной — свет, девушка по имени Карла.
Прислонившись спиной к грязной кирпичной стене и ощущая вокруг себя затхлый запах мусора, я энергично растираю лицо, пытаясь осознать случившееся.
Я пытаюсь думать об этом более рационально.
Да, она сказала, что ребенок не мой, но я помню, что Брайс говорил о психушке. Неужели она заново переживает воспоминания, лежа на больничной койке, дежавю и все такое? Я знаю Шарлотту, и она не стала бы трахаться с Джулианом, во всяком случае, не по своей воле. Может, это было одноразово, как после Виктории. Нет, это было бы слишком рано. Если она уже знала, что беременна, то это должно было случиться, по крайней мере, больше месяца назад.
Ладно, может, я не был в курсе, это возможно, но она бы не сделала этого со мной, не после всего, через что мы прошли. Так что реально, допустим, она облажалась один раз, и это его, отпустить ли мне ее на всю жизнь?
Остается только один вопрос.
Стоит ли она этого?
Я знаю ответ, и нахуй мне эта гребаная вселенная со всей ее судьбой и предначертанным дерьмом. Если я хочу, чтобы что-то случилось, я это сделаю — чего бы мне это ни стоило.
Она была моей с самого начала, и снова я, Александр Эдвардс, клянусь не останавливаться, пока она снова не станет моей.
Шестнадцатая глава
Чарли
С той ночи, когда он меня бросил, время потекло как в тумане. Может, лучше сказать, с той ночи, когда я по глупости оттолкнула его?
Я уже не знаю, какой сегодня день, зависнув в этой чужой земле, пытаясь выбраться, ища хоть какую-то надежду, но это невозможно. Я нахожусь на знакомой нисходящей спирали, и к седьмому дню я знаю, что это уже близко. Я вот-вот рассыплюсь на куски, и меня силой отбросит назад, туда, куда я поклялся никогда не возвращаться.
Все должно было быть не так.
Я должна была причинить ему боль, оттолкнуть его навсегда.
И самое большое наказание, которое я назначила себе, — раскаяние.
Коко лежит у меня на коленях и мурлычет, когда я глажу ее за ухом, и я уверена, что она чувствует, как во мне зарождается жизнь. Ее голова прижимается к моему животу, ее тело нежно прижимается, как будто защищая моего нерожденного ребенка.
Мы сидим, кажется, часами, пока повторение момента, когда я оттолкнула его, не становится слишком тяжелым для моего разума. С отчаянной потребностью заглушить голоса и обратиться за внешней помощью, я набираю его номер, и каждый звонок усиливает мое отчаяние.
В тот самый момент, когда я уже готова сдаться, на грани слез, которые изо всех сил пыталась сдержать, он отвечает на мой звонок. Знакомый голос успокаивает меня, и, произнеся всего несколько слов, достаточных, чтобы выразить мое отчаяние, он назначает мне время и место встречи.
В ту ночь я не сплю в ожидании завтрашнего дня. Меня мучают кошмары, и после третьего толчка, когда я просыпаюсь от крика, я принимаю душ, одеваюсь и сажусь на диван, желая, чтобы время прошло.
Кофейня находится в нескольких минутах езды на такси. В более уединенной части магазина я тихо сижу, разминая руки, пока он не приезжает. Сев за стол, он просит официанта принести ему эспрессо, а я заказываю кофе без кофеина. Я ненавижу кофе без кофеина.
Напротив меня он смотрит на меня жалким взглядом. Я знаю, что, обратившись к нему, я снова навсегда остаюсь в долгу перед ним за то, что он сделал для меня. Он улыбается, делая глоток своего эспрессо, его самообладание всегда уверенно, и какая-то часть меня пугается того, какую власть этот человек имеет надо мной.
Как выбранные им решения повлияли на мою жизнь — хорошо это или плохо, еще предстоит выяснить.
— Спасибо, что пришли так быстро.
— Чарли, я знаю достаточно, чтобы понять, зачем ты меня позвала.
С трясущимися руками я молчу, подавляя рыдания. Он кладет свою руку поверх моей — жест утешения, облегчения, когда я смотрю ему в глаза.
Знает ли он, что я натворила?
Знает ли он, какую ошибку я совершила?
— Я не хочу туда возвращаться… Я не хочу возвращаться в это место.
Моя грудь начинает вздыматься, а дыхание становится затрудненным, так как в комнате становится душно. Зная, что я на грани панической атаки, он поглаживает меня по руке и требует, чтобы я сделала глубокий вдох.
— Тебе не нужно, — уверяет он меня, крепко сжимая мою руку, — Ты можешь принимать решения здесь. Дело не в судьбе, Чарли. Речь идет о том, чтобы ты поняла, что жизнь сдаст тебе карту, иногда самую низкую, и это заставит тебя извлечь из ситуации максимум пользы. Ты уже лучше, чем была, когда поняла, что тебе нужно позвонить мне. Вы доказали,
