Пещеры. Может быть, команда «Марипосы» укрылась там или спрятала оружие? Капитан представил себе ситуацию и пришел к выводу, что такое вполне могло быть. Моряк на рыбачьей шхуне перед смертью сказал, что капитан посчитал, будто на земле они будут в большей безопасности. «Значит, тот, кто напал на них, превосходил команду „Марипосы“ числом, и они решили сразиться с неприятелем, укрывшись на острове», — подумал Гейб.
— Оружия или людей не видно?
— Пока нет, — послышался голос Боггза сквозь шум помех.
— Хорошо. Продолжайте искать. Свяжитесь со мной, когда что-нибудь найдете. Если увидите еще пещеры, обыщите их тоже. И еще, Хэнк.
— Что?
— Осторожнее там.
— Вас понял.
Гейб отключил рацию, из которой снова раздался треск помех, и прикрепил ее к ремню брюк. Тори шла медленнее, прислушиваясь к их разговору, но все равно находилась в нескольких шагах впереди.
— Ты думаешь, они что-нибудь отыщут? — спросила она, когда он догнал ее.
— Они или мы. Мы обязательно найдем его.
— Откуда такая уверенность?
Капитан искоса посмотрел на нее и ответил:
— Самое худшее, что могло случиться, это пираты или кто-то еще забрал оружие. Тогда получается, что они убили всех, кто находился на острове. Если мы не отыщем груз, то, несомненно, обнаружим тела.
— Какая приятная перспектива, — фыркнула Тори.
У Гейба не нашлось подходящего ответа. Ему нравилось ее общество, но, несмотря на то что ему очень хотелось успокоить Тори, он не мог заставить себя сделать вид, что они оказались в простой ситуации. В ней действительно было мало приятного.
Они молча пошли дальше, только Гейб время от времени искоса поглядывал на Тори. Прежде он постоянно заигрывал с ней, считал симпатичной, даже красивой, но прошло много времени с тех пор, как он гулял по песчаному пляжу не с женой, поэтому, несмотря на проблемы, Гейб вдруг обнаружил, что думает о Майе. Если бы он слушал ее, возможно, ему удалось бы избежать всего этого — ФБР, погибшая команда «Марипосы», странный остров.
«Если бы ты слушал ее, может, она не стала бы спать с другими мужчинами».
Внутри у него вспыхнул гнев, но не на Майю, а на себя за то, что ему в голову приходят подобные мысли. Она с самого начала, когда выходила за него замуж, знала, кто он такой и что он принадлежит океану. Гейб за время их совместной жизни остался прежним, но ее ожидания изменились.
«Ты обязательно выберешься», — сказал он самому себе, как будто его победа могла доказать Майе, как сильно она ошибалась. Глупо, ведь ей наплевать на него. Да, у него был план, благодаря которому им с Мигелем, наверное, удастся избежать серьезного срока, но разве это важно после того, что сделала с ним Майя? Тем не менее Гейба мучил вопрос: продолжит ли «Вискайя» иметь с ним дело, когда все закончится, да и вообще захочет ли кто-нибудь доверить ему корабль и команду после такой дерьмовой истории?
Без Майи ему незачем было возвращаться домой.
30
Три месяца назад
Приглушенное сияние разноцветных светильников, спрятанных по всему периметру, окутывало патио фантастическим ореолом, делая похожим на декорацию. Пальмы, нависающие над оградой, были самыми настоящими, но окружающая обстановка создавала ощущение, будто они искусственные, которое рассеивалось, когда ветерок начинал шелестеть в листьях. В самом центре фонтана посередине патио, между двумя распложенными по диагонали друг к другу барами, установили яркий белый фонарь — главный источник света — и вода вокруг него искрилась и переливалась.
«Синко» отличался классом. Большинство клубов и ресторанов в центре Майами предлагали свои услуги балующимся наркотиками юнцам лет двадцати или занимались тем, что всеми доступными способами заманивали туристов. «Синко» же привлекал людей солидных, и его владельцам каким-то непостижимым образом удалось сделать его заведением более высокого уровня, но не дороже тех мест, где по ночам предавалась разгулу молодежь. В ресторане подавали отличную еду, в баре на патио расположился диск-жокей, и в воздухе плыли звуки латиноамериканской музыки, причем самой разной, от традиционной до ритмичных клубных композиций.
«И господи, какие сюда ходят красивые женщины!»
Эта мысль металась в сознании Гейба Рио, когда он слушал Серафину, которая рассказывала про свою работу управляющей рестораном и о том, что ее родные в Тампе не понимают, чем ей так нравится Майами. Кремового цвета платье из мягкой ткани соблазнительно облегало ее фигуру, намекая на то, что под ним ничего нет. Каблуки были ровно той высоты, чтобы привлечь внимание к длинным, стройным ногам.
Гейб про себя поблагодарил своего кузена Луиса, местного завсегдатая, что когда-то привел его в «Синко». Луис хотел только пропустить стаканчик и познакомить Гейба со своими приятелями. И в первый вечер так и было. Но довольно скоро друзья Луиса стали и его друзьями, а кое-кто из постоянных посетителей и тех, кто там работал, начал его узнавать. Однажды вечером официантка по имени Анна, хитро прищурившись, спросила, что нужно сделать, чтобы он улыбнулся.
Одного этого вопроса хватило, чтобы он одарил ее долгожданной улыбкой. Впрочем, было еще далеко до той единственной вещи, которую Анна сделала, чтобы соблазнить его. Перед тем как они впервые провели ночь вместе, Гейб плохо соображал, потому что перебрал водки «Grey Goose». Он наслаждался восхитительным ароматом Анны и забыл о жене до того момента, пока не кончил.
Почти месяц после этого, страдая от чувства вины, он не заходил в «Синко». Майя наверняка догадалась, что с ним происходит что-то неладное, но давно оставила попытки разобраться в его настроениях. Очень часто, когда он возвращался домой из рейса, они занимались любовью, и Гейб забывал обо всем, погружаясь в волшебство мягких изгибов ее кофейного тела, желания и грусти в глазах, и вспоминал, как много они когда-то друг для друга значили, как он за ней ухаживал, и ее смех. Потом они лежали рядом, и Майя шептала, как она рада, что с ним ничего не случилось и он вернулся домой, а потом спрашивала, сколько он пробудет с ней на этот раз.
Остаться дома и покрасить стены. Остаться дома и починить слив в ванне. Остаться дома и завести ребенка. Остаться дома.
Но он скучал по морю и одиночеству, диковинным звукам, картинам и запахам далеких портовых городов. Как-то раз Майя сказала, что он бывает дома, только когда находится внутри нее, в остальное же время его глаза смотрят в сторону моря. Он не стал спорить.
Женщины, с которыми Гейб знакомился в «Синко» в предыдущие несколько лет, никогда не просили его остаться дома. Некоторые хотели, чтобы он пришел еще раз, но не спрашивали, когда это будет. Они не нуждались ни в чем, чего он не смог бы дать им за одну ночь. Иногда за пару часов.
Тем не менее он любил Майю и хотел быть желанным для нее, а когда понял, что не сможет жить без моря, постарался не ходить в «Синко». Но иногда ему требовалось отдохнуть от разочарованной Майи и побыть рядом с женщиной, которую вполне устраивало то, что он ей дает.
— Ты со мной, милый? — спросила Серафина, и краешки ее губ приподнялись, так что получилось нечто среднее между улыбкой и обидой.
Гейб отсалютовал ей запотевшей бутылкой пива.
— Я никуда не ухожу.
Она захлопала ресницами и приступила к новой истории, время от времени прикасаясь к его руке или поправляя рубашку. Он был по меньшей мере лет на десять старше, и в его волосах появилось серебро, но Серафина либо не замечала этого, либо именно седина привлекла ее к нему.
Они сидели на открытом патио, где играла музыка, ночное небо Майами озаряли разноцветные огни, и Серафина рассказывала ему о своем романе с преподавателем кулинарной школы и о том, как за эти несколько месяцев изысканная еда и потрясающий секс неразрывно переплелись в ее сознании.
В ее глазах медного цвета вспыхнул озорной огонек.
— Местный шеф-повар готовит обжаренные креветки с рисом и мясом молочного поросенка. Пробовал?
Гейб приподнял одну бровь.
— Нет, не пробовал. Это вкусно?
Серафина сделала глоток кайпириньи[8] и посмотрела на него сквозь бокал.
— Потрясающе.
У Гейба перехватило дыхание. На мгновение у него возникло ощущение, будто расстояние между ними испарилось и он может стянуть с ее плеч тоненькие лямки платья, которое тут же соскользнет на пол. Он так поразился остроте этого чувства, что тихо рассмеялся, удивив самого себя.
— Что тут смешного? — надувшись, спросила Серафина.
— Я неожиданно понял, что ужасно проголодался.
Она успокоилась и провела ногтями по его руке к запястью, а потом по внутренней стороне ладони.
— Я знаю, потому что тоже вдруг захотела есть. От одной только мысли о креветках у меня текут слюнки.
— Могу я угостить тебя обедом?
