Позже мне по счастливой случайности удалось переправить Сашеньку на попутном транспортном самолете в Новую Ладогу, к моим родителям.
Благодарностью за героические действия и напутствием для нас, защитников Ханко, был приказ войскам Ленинградского фронта от 29 декабря 1941 года.
В заключительной части приказа говорилось: "Товарищи гангутцы! Вашим мужеством, стойкостью и упорством гордится каждый советский патриот. Используйте весь свой боевой опыт на новом участке фронта, в славных рядах защитников города Ленина.
Товарищи балтийцы! Вы показали образцы стойкости и упорства в выполнении поставленной перед вами задачи. С такой же настойчивостью бейте врага до полного его уничтожения.
За отличное выполнение поставленной задачи личному составу гарнизона Ханко и выделенному в операцию личному составу кораблей Краснознаменного Балтфлота объявляю благодарность.
Желаю Вам новых подвигов, новых боевых удач по разгрому и истреблению гитлеровских бандитов".
Приказ подписали: командующий войсками Ленинградского фронта генерал-лейтенант Хозин; член Военного совета секретарь ЦК ВКП(б) Жданов; член Военного совета дивизионный комиссар Кузнецов.
Дорога жизни
Пусть трепещет истекающий кровью враг - нет и не будет ему пощады от гвардейцев! Гвардейцы не отступают, гвардейцы не знают поражений. Гвардеец может умереть, но должен победить.
(Из клятвы гвардейцев 4-го ГИАП)
ЛАДОГА
Когда фашистскому командованию стало ясно, что и блокированный Ленинград штурмом не взять, оно сосредоточило свои силы восточнее города и в октябре бросило их в наступление, пытаясь выйти к Ладожскому озеру у Новой Ладоги и на реку Свирь, чтобы соединиться с финской армией и перерезать последнюю связь Ленинграда со страной.
На этих направлениях, как и в сентябре под Ленинградом, создалась тяжелая обстановка. Врагу удалось захватить Кириши, Будогощь и Тихвин. Войска 54-й и 4-й армий нуждались в срочной авиационной поддержке. Более ста самолетов морской авиации Балтики в это время перебазировались на Ладожский аэродромный узел. В числе их был и 13-й авиаполк.
Сильно потрепанный, с поредевшим составом опытных летчиков, он все же был боеспособной частью, на которую возлагалось несколько задач: нанесение совместно со штурмовиками Ил-2 самостоятельных ударов по наземным войскам противника в дневное время; отражение налетов бомбардировщиков на железнодорожные станции Волховстрой-первый, второй и многочисленные перевалочные базы; прикрытие кораблей Ладожской флотилии и транспортных средств, перевозивших грузы в Ленинград по озеру.
Если учесть, что приходилось также вылетать на разведку, прикрывать транспортные самолеты Ли-2, доставлявшие грузы в Ленинград, то получалось, что боевых задач у полка больше, чем в иные дни исправных самолетов. Правда, к этому времени летный состав за счет пополнения возрос до тридцати человек, но выполнять боевые задания могли далеко не все - слаба была материальная база. Из семнадцати имевшихся в полку И-16 в строю оставалось, как правило, не больше десятка. И на них, чередуясь друг с другом, летали опытные летчики Рождественский, Сербии, Кузнецов, Агуреев, Шишацкий, а также окрепшие в боях под Ленинградом новички Цыганов, Петров, Платуха, Твердохлебов. Они штурмовали врага в любую непогоду.
При ясном небе они водили с собой и натаскивали необстрелянных юнцов, среди которых, по выражению комиссара Ивана Ивановича Сербина, показывали "крепкие зубы" сержанты Голубев, Горгуль, Бакиров и Дмитриев. Эти летчики, как губка, впитывали в себя каплю за каплей боевой опыт старших. На земле до полетов, и особенно после них, молодые пилоты с помощью моделей и просто движениями рук воспроизводили замысловатые фигуры воздушного боя, постигая тактические тонкости. Все это сопровождалось смехом, острыми шутками, иногда возникали и серьезные споры. Они касались в основном боевых приемов самолета И-16 против истребителей Ме-109, среди которых стали появляться и Ме-109Ф. Самолет с большей скоростью, лучшим вооружением и броневой защитой летчика.
Разговоров о непобедимости скоростных "мессеров" ходило в то время порядочно. Поэтому особенно горячо отстаивал достоинства нашего И-16 самый невзрачный на вид сержант Ефим Дмитриев, то и дело затевавший споры со своим дружком - физически более сильным сержантом Бакировым. В эти минуты он был похож на задиристого петушка, которому любая лужа по колено.
Во многом, надо сказать, он был прав и сейчас эту правоту яростно доказывал: на И-16 мотор по мощности не уступает немецкому, к тому же менее уязвим, потому что с воздушным охлаждением, а не водяным, как "мессер", оттого-то и избегавший лобовых атак: попадет пуля в мотор или в трубку с водой - и все, мотор заклинит.
- А он тебе в хвост зайдет, - ронял скупой на слова Бакиров. - И гори твоя фанера.
- Не допускай! И навязывай бой по горизонтали и вертикали, учитывая маневренность...
- Так он тебя и послушал...
Похоже было, Бакиров нарочно поддразнивал приятеля, стараясь утвердиться в собственных силах.
- Послу-ушал! - возмущался вконец выведенный из себя Ефим. - А ты заставь слушаться, как Бринько и Антоненко на Ханко. Слыхал про них? Всех подряд сбивали.
- Что ты равняешься?.. То богатыри, да и нет их уже.
- И ты старайся быть таким. Ты чем хуже?! Они оба старались, оба вскоре показали, чего стоит смелость, помноженная на мастерство.
Споры приносили определенную пользу. В "игрушечных" и настоящих боях крепли морально-боевые качества, столь необходимые человеку на войне.
Так было и в это внезапно просветлевшее октябрьское утро, когда по сигналу с КП полка поднялась прикрывать корабли на ладожском рейде 3-я эскадрилья в составе двух сборных звеньев. Ведущее звено возглавлял командир АЭ майор Рождественский, его ведомые - лейтенант Евгений Цыганов и сержант Виктор Голубев. Второе звено, призванное прикрыть своих и сковать врага, вел летчик комиссар Сербии. С ним летели Владимир Петров и чуть видный из кабины самолета неугомонный сержант Ефим Дмитриев.
Два молодых сержанта в составе группы, взлетевшей на отражение численно превосходящего врага, не много и не мало. Двое опытных в звене должны вести бои с противником и одновременно оберегать еще не окрепшего новичка.
Подходя к порту и широкому рейду, расположенному в устье Волхова, Рождественский заметил на юго-западе группу Ме-109. Она шла двумя парами, одна над другой метров на триста. Судя по составу и боевому порядку, эта группа должна была сковать прикрытие, пропустив своих бомбардировщиков к пирсам, у которых стояло несколько барж и судов под погрузкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
