сопротивления таким набегам, но и являются спасением для государств, далеко внутрь коих противник не сумеет продвинуться, ежели оставит позади себя города, способные как перерезать его сообщение со своей страной, так и отсечь от него обозы.
Это соображение побуждает меня высказать мысль о том, что недостаточно укреплять города и обеспечивать их снаряжением и довольствием только на время противостояния открытой силе; нужно, чтобы они были снабжены всем необходимым по меньшей мере на год, ибо это достаточный срок для отыскания наилучшего способа им помочь.
Хорошо знаю, что почти невозможно великим государям обеспечить таким образом много цитаделей, однако не так обстоит дело с крупными городами, где жители производят огромное множество изделий, коих один губернатор не может запасти в достаточном количестве, но не составляет труда обязать самих горожан держать годовой запас продовольствия, которого всегда хватит на полгода, а то и более, если выгнать лишние рты, как того требует разум.
Сие вовсе не означает, что подобный порядок освобождает правителей от обязанности содержать общественные склады; напротив, я полагаю, что, чем больше их будет, тем лучше; а после наполнения оных необходимо завести такие правила их содержания, чтобы губернаторы, на кого по праву возложены обязанности по распоряжению ими, не могли разбазарить их по халатности или умышленно – в стремлении извлечь какую-либо выгоду.
Не стану указывать точного количества пушек, пороха, пушечных ядер и всего прочего военного снаряжения, которое следует хранить в каждой крепости, ибо оно должно зависеть от ее размеров. Скажу, однако, что съестные припасы необходимы не более военных и хорошая обеспеченность провиантом для осажденной крепости может оказаться напрасной, если в ней не хватает того, что в обязательном порядке нужно как для обороны от неприятеля, так и для наступления на него, особенно если учесть, как мы убедились на собственном опыте, что тот, кто больше стреляет, обычно укладывает больше врагов, и потому во время осады города следует скорее беречь хлеб, чем порох.
Древние весьма удачно заметили, что истинная сила крепостей состоит в силе людей, и не могу не сказать в связи с этим, что все оборонительные сооружения бесполезны, если комендант и офицеры, командующие крепостью, не обладают мужеством столь же твердым, как стены и валы, и если число защитников несоразмерно с величиной крепости и количеством фортов, которые надобно оборонять.
В целом ряде случаев мы убедились на опыте, что самые жалкие городишки оказываются неприступны благодаря твердости духа их защитников, а наиболее укрепленные твердыни держатся недолго, когда находящиеся внутри них не проявляют мужества, сопоставимого с их силами.
Ввиду сказанного государи должны самым тщательным образом подбирать тех, кому доверяют охрану своих границ, ибо спасение и покой государства зависят главным образом от их верности, бдительности, мужества и опытности, и нередко отсутствие одного из этих качеств причиняет государствам миллионные убытки, если вообще не становится непосредственной причиной их гибели.
О том, насколько государство должно быть сильно своими сухопутными войсками
Как уже было сказано в надлежащем месте, самое могущественное государство в мире не может похвалиться тем, что наслаждается безмятежным покоем, если оно не в состоянии во всякое время оградить себя от непредвиденного нашествия и неожиданного нападения.
Для этой цели такому великому королевству, как французское, необходимо всегда иметь на содержании некоторое число военных, достаточное, чтобы предотвратить планы, которые ненависть и зависть могут вынашивать против его благосостояния и величия, когда считают его пребывающим в безмятежном покое, или по меньшей мере, чтобы подавить эти планы в зародыше.
Кто силен, тот часто оказывается прав в делах государственных, а слабому нелегко добиться, чтобы большинство не считало его неправым.
И как с воином, не носящим постоянно шпаги, приключается множество неприятностей, так и государству, которое не находится всегда начеку и в готовности защитить себя от внезапного нападения, приходится многого опасаться.
Общественные интересы обязывают тех, кто руководит государством, править им таким образом, чтобы обезопасить его не только от любой беды, коей можно избежать, но еще и от страха перед напастями, который способен охватить государство.
Могущество государя – единственное средство, которым можно этого добиться, а посему остается только выяснить, какие силы нужно содержать в королевстве.
Поскольку разум велит соблюдать пропорцию между опорой и тем, что она поддерживает, то очевидно, что для поддержания такой громады, как французское королевство, нужны недюжинные силы.
О том, на что Королю рекомендуется обратить внимание в отношении собственной особы
Поскольку Бог всему начало, верховный господин над владыками земными и единственный может дать им счастливое царствование, то, если бы благочестие Вашего Величества не было общеизвестно, я начал бы эту главу о Вашей особе с рассуждения о том, что ежели Ваше Величество не будет следовать воле Творца своего и покоряться его законам, то Вы не должны надеяться, что и Ваши собственные законы будут соблюдаться, а подданные станут подчиняться Вашим указаниям.
Однако призывать Ваше Величество к благочестию совершенно излишне, ибо Вы настолько к нему склонны и так в нем тверды в силу присущей Вам добродетели, что не приходится опасаться, что Вы когда-нибудь от него отвернетесь.
И потому, вместо того чтобы останавливаться на тех преимуществах, которые набожные государи имеют перед всеми прочими, подчеркну лишь, что благочестие, необходимое королям, должно быть свободно от колебаний. Говорю так, государь, потому что чувствительность совести Вашей часто заставляет Вас испытывать опасение, как бы не прогневать Бога какими-то своими действиями, от которых на самом деле Вы не можете воздерживаться, не согрешив.
Отлично знаю, что подобные недостатки государей куда как менее опасны для государств, чем пороки тех, которые преисполнены самонадеянности и презрения к тому, что им надлежит почитать. Но, поскольку недостатки остаются недостатками, их надобно исправлять, особенно когда есть уверенность, что от них может произойти множество неприятностей, пагубных для государства.
Ввиду этого умоляю Ваше Величество постепенно закаляться, сколько возможно, избавляясь от излишней щепетильности и держа в голове, что Вы не можете быть виновны перед Господом, если станете следовать (в тех случаях, когда зайдет речь о нелегких и спорных вопросах, касающихся совести) мнению своих советников, подтвержденному несколькими знающими богословами, чья беспристрастность находится вне подозрений.
После того как будет заложена эта первооснова, ничего не станет нужнее для пользы дела Вашего Величества, как сохранение Вашего здоровья, и потому я не могу не затронуть этот предмет, имеющий такую значимость.
Мои прилежные и неустанные заботы обо всем, что касается Вашего здоровья, дозволяют мне говорить смело, что для достижения этой столь важной цели ничто так не требуется, как только Ваша собственная воля, которая,
