Элрик улыбнулся. Он одолел волю своего собственного меча и волю его брата. Злотворец лежал у стены. Песня его смолкла.
Вдруг он издал стон. Душераздирающий вопль потряс пещеру. Тьма поглотила странное розовое свечение.
Когда мрак рассеялся, Элрик увидел у своих ног ножны, черные и прекрасные, как сам клинок. Потом Элрик заметил Йиркуна. Тот стоял на коленях, по щекам его текли слезы. Он оглядывал пещеру, разыскивая Злотворца и время от времени бросая испуганные взгляды на Элрика.
— Злотворец? — позвал Йиркун безнадежно, ощущая приближение смерти.
Его клинок исчез.
— Ты безоружен, — сказал Элрик тихо.
Йиркун заскулил и пополз к выходу из пещеры. Но отверстие съежилось до размера маленькой монетки. Йиркун зарыдал.
Бурезов задрожал, словно ему не терпелось завладеть душой принца. Элрик нагнулся.
— Не убивай меня, Элрик, не убивай меня этим мечом, — быстро заговорил Йиркун. — Я сделаю все, что ты хочешь. Убей меня, но не им.
— Мы с тобою, кузен, жертвы, — отозвался Элрик, — игрушки в руках богов, демонов и колдовских мечей. Они желают смерти одного из нас. Мне кажется, им больше хочется видеть мертвым тебя, а не меня. И поэтому я не стану убивать тебя тут.
Он подобрал ножны и заставил Бурезов войти в них, и клинок мгновенно затих. Элрик снял с пояса свои старые ножны и огляделся, ища меч Обека, но тот тоже пропал. Тогда он бросил старые ножны на пол пещеры и прицепил новые к поясу. Положив ладонь на рукоять Бурезова, он не без симпатии поглядел на того, кто был его кузеном.
— Ты червяк, Йиркун. Но разве это твоя вина?
Йиркун изумленно уставился на него.
— Хотел бы я знать, перестанешь ли ты быть червяком, кузен, удовлетворив все свои желания?
Йиркун сел на колени. Он понял вдруг, что может остаться в живых.
Элрик улыбнулся и глубоко вздохнул.
— Посмотрим, — сказал он. — Ты должен разбудить Киморил.
— Ты пристыдил меня, Элрик, — пробормотал Йиркун жалобно. — Я разбужу ее. Я постараюсь…
— Ты что, забыл собственные заклятья?
— Нам не выйти из Пульсирующей Пещеры. Мы опоздали.
— То есть?
— Я не думал, что ты последуешь за мной. А потом решил, что без труда прикончу тебя. Мы опоздали. Вход в пещеру можно держать открытым очень недолго. Внутрь может забраться кто угодно, а вот наружу после того, как пало заклятье, не выбраться никому. Я многое бы отдал бы за то, чтобы узнать это заклинание.
— И не только за него, — сказал Элрик. Подойдя к отверстию, он поглядел в него. Ракхир стоял с той стороны; на лице его была тревога.
— Жрец-воин из Фама, — позвал Элрик, — похоже на то, что мы с моим кузеном угодили в ловушку. Пещера не хочет нас выпускать.
Элрик потрогал теплую влажную стену, ударил по ней кулаком — она подалась лишь чуть-чуть.
— Возвращайся один или присоединяйся к нам. Если выберешь второе, разделишь нашу участь.
— Возвращаться мне особых причин нет, — сказал Ракхир. — Ты на что-то рассчитываешь?
— Да, — ответил Элрик. — Я призову своего демона-хранителя.
— Владыку Хаоса? — с кривой улыбкой осведомился Ракхир.
— Его самого, — сказал Элрик, — Эриоха.
— Эриоха? Так-так, вообще-то он не очень жалует отступников из Фама…
— Что ты выбираешь?
Ракхир сделал шаг вперед. Элрик отошел. Из отверстия показалась голо*ва Алого Лучника, затем плечи и все остальное. Стенки отверстия немедленно сошлись. Ракхир встал, отвязал тетиву от лука и аккуратно ее смотал.
— Я согласен разделить твою судьбу и попробовать удрать отсюда.
Тут он заметил Йиркуна, и глаза его широко раскрылись.
— Твой враг жив?
— Да.
— Ты и в самом деле милосерден!
— Наверное. А может, упрям. Я не убил его лишь потому, что он — марионетка в руках демонов. Другими словами, если мне суждено победить, то ему — умереть. Однако Владыки Вышних Миров не сумели подчинить меня себе до конца — и не сумеют, коль мне достанет сил противостоять им.
Ракхир усмехнулся.
— Я согласен с тобой, хотя, вполне возможно, нас сочтут глупцами. У тебя на поясе, я вижу, висит один из этих Черных Клинков. Почему бы не прорубить им выход?
— Бесполезно, — подал голос Йиркун. — Никакое оружие не справится с плотью Пульсирующей Пещеры.
— Я верю тебе, — сказал Элрик, — ибо вовсе не хочу слишком часто обнажать свой новый меч. Сперва мне надо научиться повелевать им.
— Значит, будем призывать Эриоха, — вздохнул Ракхир.
— Если получится, — отозвался Элрик.
— Он убьет меня, — сказал Алый Лучник и посмотрел на Элрика, надеясь, видно, что тот возразит.
Элрик нахмурился.
— Я попробую с ним договориться. Заодно и проверю кое-что.
Он повернулся спиной к Ракхиру и Йиркуну. Он сконцентрировал свои мысли. Он вверг свой разум в хитроумные лабиринты и повел его сквозь бескрайние просторы.
Он воскликнул:
— Эриох! Эриох! Помоги мне, Эриох!
Ему почудилось, будто к его зову прислушиваются.
— Эриох!
Нечто шевельнулось в той плоскости, где странствовал его разум.
— Эриох!
И демон услышал его. Элрик понял это.
Ракхир сдавленно вскрикнул. Йиркун взвизгнул. Элрик обернулся и увидел у дальней стены пещеры нечто отвратительное. Черное, мерзкое, осклизлое, чужеродное. Неужели это Эриох? Не может быть. Эриох прекрасен. А вдруг, подумал Элрик, таково истинное обличье демона? Вдруг тут, в пещере, Эриох не в силах принять иной облик?
Однако чудище исчезло, и перед тремя смертными появился прекрасный юноша с древними глазами.
— Ты добыл меч, Элрик, — сказал Эриох, не обращая внимания на остальных. — Я поздравляю тебя. Но ты пощадил своего кузена. Почему?
— Тому несколько причин, — ответил Элрик. — Скажем, потому, что лишь он способен разбудить Киморил.
На губах Эриоха мелькнула загадочная улыбка, и Элрик понял, что избежал ловушки. Убей он Йиркуна, Киморил никогда бы не проснулась.
— А что здесь делает этот отступник? — спросил Эриох, холодно глядя на Ракхира.
Тот закусил губу, но не отвел взгляда.
— Он мой друг, — сказал Элрик. — Мы с ним договорились, что, если он поможет мне добыть Черный Клинок, я возьму его с собой в нашу плоскость.
— Ты поторопился. Ракхир изгнан сюда в наказание.
— Он вернется вместе со мной, — сказал Элрик. Отцепив с пояса ножны, в которых покоился Бурезов, он протянул их Эриоху.
— Иначе я не возьму меч. И мы втроем останемся тут навсегда.
— Это неразумно, Элрик. Вспомни о своем предназначении.
— Я помню про него.
В голосе Эриоха послышались нотки недовольства.