— Это неразумно, Элрик. Вспомни о своем предназначении.
— Я помню про него.
В голосе Эриоха послышались нотки недовольства.
— Ты должен взять клинок. Тебе так суждено.
— Вроде бы да. Но я знаю, что только я могу носить его. Только я, Эриох, и никто другой. Только мне — или другому смертному, похожему на меня, — под силу забрать его из Пульсирующей Пещеры. Разве не так?
— Ты неглуп, Элрик Мелнибонэйский, — признал Эриох ворчливо. — И ты достойно служишь Хаосу. Ну что ж, бери с собой этого изменника. Но предупреди его, чтобы был поосторожней. По слухам, у Владык Вышних Миров долгая память…
— Я знаю, князь Эриох, — сказал Ракхир хрипло. Демон не удостоил его ответом.
— В конце концов, человек из Фама ничего не меняет. И если ты хочешь пощадить кузена — быть посему. Пара новых волокон в нити Судьбы не способна ее изменить.
— Хорошо, — сказал Элрик. — Унеси же нас отсюда.
— Куда?
— На Мелнибонэ, если ты не против.
Эриох улыбнулся, ласково поглядел на Элрика и мягко погладил его по щеке.
— Ты лучший из моих рабов, — сказал князь Хаоса, вырастая вдруг до исполинских размеров.
Все завертелось, закружилось. И трое усталых мужчин очутились в тронной зале императорского дворца в Имррире. Она была пуста, лишь в одном углу мелькнула черная тень и пропала.
Ракхир пересек залу и осторожно уселся на первую ступеньку лестницы, что вела к Рубиновому Трону. Йиркун и Элрик остались стоять на месте, глядя друг другу в глаза. Потом Элрик рассмеялся и похлопал ладонью по спрятанному в ножны мечу.
— Выполняй же свое обещание, кузен. Сделаешь — договоримся, как быть с тобой дальше.
— Одно слово — рынок, — хмыкнул Ракхир. Опершись на локоть, он разглядывал перо на собственной шляпе. — Сплошные сделки!
5Йиркун отошел от ложа сестры. Лицо его осунулось, под глазами проступили темные круги.
— Готово, — сказал он. Потом повернулся и уставился в окно — на башни Имррира, на гавань, где стояли на якоре вернувшиеся золоченые барки и корабль, одолженный Элрику королем Стра-ашей.
— Она вот-вот проснется, — прибавил он рассеянно.
Дайвим Твар и Ракхир Алый Лучник вопросительно поглядели на Элрика, который, стоя на коленях у ложа, смотрел в лицо Киморил. Девушка лежала так спокойно, что на какое-то мгновение императору показалось, что принц Йиркун одурачил его и убил Киморил. Но — затрепетали ресницы, открылись глаза… Девушка увидела его и улыбнулась.
— Элрик, это ты? Что мне снилось! Ты в порядке?
— Да, Киморил. Как и ты.
— А Йиркун?
— Он разбудил тебя.
— Но ведь ты поклялся убить его.
— Меня заколдовали наравне с тобой. Мой рассудок пришел в смятение, от которого до сих пор еще полностью не избавился. Йиркун стал другим. Он не рвется больше к престолу. Он побежден.
— Ты милосерден, — девушка откинула со лба прядь иссиня-черных волос.
Элрик переглянулся с Ракхиром.
— Вряд ли мной двигало милосердие, — сказал он. — Уж скорее я поступил так из-за привязанности к Йиркуну.
— Что? Ты в самом деле…
— Мы оба смертны. Мы оба — жертвы игры, затеянной Владыками Вышних Миров. Я верен своему роду-племени — и потому перестал ненавидеть Йиркуна.
— Это и есть милосердие, — сказала Киморил.
Йиркун тем временем подошел к двери.
— Дозволь мне уйти, мой император.
Элрику почудилось, будто глаза его кузена как-то странно сверкнули. Да нет, показалось. Он кивнул. Принц вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
— Йиркуну нельзя доверять, Элрик, — предостерег Дайвим Твар. — Он снова изменит тебе.
Правителя Драконьих Пещер снедало беспокойство.
— Нет, — сказал Элрик. — Он боится: не меня, так меча, который я ношу.
— Ты бы тоже поостерегся этого клинка, — заметил Дайвим Твар.
— Зачем? — спросил Элрик. — Разве я не хозяин ему?
Дайвим Твар раскрыл было рот, но передумал, печально покачал головой, поклонился и вышел из комнаты вместе с Ракхиром Алым Лучником, оставив Элрика наедине с Киморил.
Девушка обняла Элрика. Они поцеловались. И заплакали.
Празднества на Мелнибонэ длились целую неделю. Домой возвратились почти все корабли, драконы и люди. Домой возвратился и Элрик, так решительно доказав свое право на престол, что население острова перестало обращать внимание на странности его характера (из которых самой, пожалуй, непонятной было это диковинное милосердие).
В тронной зале устроили бал, равного которому по роскоши придворные не могли вспомнить, как ни старались. Элрик развлекался наравне со всеми и танцевал с Киморил. Йиркун предпочел укрыться в уголке под галереей рабов-певцов. К нему никто не подошел. Ракхир Алый Лучник танцевал то с одной знатной мелнибонэйкой, то с другой, напропалую назначая свидания и не встречая отказа. Дайвим Твар тоже танцевал, но частенько с задумчивым видом поглядывал на принца Йиркуна.
Закончив танцевать, придворные уселись за пиршественные столы. Элрик и Киморил сидели вместе на Рубиновом Троне. Тогда-то Элрик и заговорил с девушкой.
— Согласна ли ты стать императрицей, Киморил?
— Ты же знаешь, что я хочу выйти за тебя замуж, Элрик. Нам обоим это давно известно, правда?
— Значит, ты станешь моей женой?
— Да, — она засмеялась, подумав, что Элрик шутит.
— А императрицей? Хотя бы на год?
— Что ты хочешь сказать, мой повелитель?
— Я должен покинуть Мелнибонэ, Киморил, самое малое на год. Знания, которые я приобрел в последние месяцы, зовут меня побродить по Молодым Королевствам, повидать свет. Понимаешь, мне кажется, Мелнибонэ надо измениться, если мы хотим выжить. У нас еще достаточно сил, и нам нужно обратить их на добро.
— На добро? — удивилась Киморил, удивилась и немного встревожилась. — Но мелнибонэйцы никогда не думали о добре и зле — лишь о себе и об удовлетворении собственных желаний.
— То-то и оно.
— Ты намерен изменить все на свете?
— Я намерен побродить по свету и посмотреть, есть ли смысл что-либо менять. Владыки Хаоса зарятся на наш мир. Хоть они и помогли мне не так давно, я их боюсь. По-моему, будет гораздо лучше, если люди будут разбираться со своими делами сами.
— Значит, ты уходишь, — в глазах Киморил заблестели слезы. — Когда?
— Завтра, вместе с Ракхиром. Мы возьмем корабль короля Страаши и направимся на Остров Пурпурных Городов, где у Ракхира есть друзья. Не хочешь с нами?
— Не могу представить… не могу… Ох, Элрик, зачем тебе понадобилось портить праздник?
— Потому что я не в силах радоваться, не зная наверняка, кто я такой на самом деле.
