Рейтинговые книги
Читем онлайн Реанимация Записки врача - Владимир Найдин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 45

Но это уже не моя тайна.

Коко Шанель

У нее была танцующая походочка. Что-то среднее между фокстротом и чарльстоном. Одета она очень стильно: полусапожки с «шашечками» на отворотах, юбка с тем же рисунком по подолу, а дальше — всюду шашечки: на обшлагах жакета, воротничке-стоечке, сумочке и даже пудренице, которую она часто доставала. Прямо садись — и в любом месте играй в шашки. Вернее, в поддавки. Когда я выразил неподдельное восхищение ее стильным одеянием, она гордо и устало вздохнула: «Что ж вы хотите? Коко Шанель целиком, без пробелов. В Париже одеваюсь. У меня и Версаче есть. Как-нибудь покажусь в нем. Закачаетесь!»

Было от чего закачаться. Много ли у меня пациенток, которые одеваются в Париже и имеют такую походку? Вот то-то! Она лечилась у нас от всяких обменных болячек — артритов, артрозов, даже от подагры. Возраст для этого был вполне подходящим. Самое удивительное, что лечение ей помогало. Она даже ходить стала плавнее. Может, она и вихляла от артрита, и я возвел напраслину? Неважно. В общем, дело пошло на поправку, и тогда она занялась устройством мужа.

— Понимаете, профессор, мы переехали в Москву из N-ска, с Волги, город большой, но все-таки провинции, захотелось настоящей жизни. У меня там была пара асфальтовых заводов, дело хорошее, прибыльное, хоть мы и дураки, но дороги худо-бедно строим. А муж работал в исполнительной власти, большой пост занимал. Когда я заводы продала и махнула в столицу, он как бы остался без дела и захандрил, точнее говоря, запил. Я знаю — у вас много знакомых, вы не могли бы его устроить на какую-нибудь ответственную работу? Я заплачу, очень хорошо заплачу, знаю, это в Москве стоит денег. Ему немного надо — чтоб кабинет был просторный и машина персональная, а с работой он совладает, дело нехитрое, сиди и покрикивай.

Я слегка удивился ее просьбе и решительно отказался.

— Вот, профессор, что получилось из-за вашего отказа! Он сказал через неделю: «Раз ты не можешь меня устроить достойно, то купи мне хотя бы «пятисотый» «Мерседес», иначе буду вынужден запить».

— Какой шантажист! А вы что?

— А я что?! Купила! Муж все-таки! Но это его от водки не отвратило. «Мерс» стоит, а он пьет. Сын теперь выступает: «Ему купила — и мне купи! Мне больше надо!» Наверное, куплю…

— Эдак у вас и денег на Версаче не хватит!

— Хватит, я еще дачу покупаю. Запихну мужа туда, подальше, с глаз долой.

— Что ж, попутного ветра!

Прошло полгода, может, чуть больше.

Однажды она примчалась по-настоящему взволнованная — у мужа инсульт, лежит в больнице, говорят, нужна консультация нейрохирурга. Как бы не аневризма. Сама вся в красном ансамбле — туфли, жакет, шляпка, сумка. Наверное, в честь этой аневризмы. Уши тоже красные, волнуется. Обратился к своим коллегам-специалистам. Поехали, подтвердили. Надо обязательно оперировать.

Перевезли его к нам в нейрохирургию, прооперировали удачно. Стал ходить под ручку с женой. Она сменила тревожный ансамбль на более спокойный — голубой. Под цвет глаз. Даже помолодела. Оказывается, подтяжку успела сделать — глаза широко раскрылись, складки впереди ушей переместились назад за эти самые уши. На лбу — ни одной морщинки, прямо «лебединое озеро», вернее, новый каток ЦСКА. Очень красиво.

У мужа от инсульта остались затруднения речи и хромота. Ходил переваливаясь, высокий, полный, пузо вперед, в шикарном адидасовском костюме. Она поддерживала его сбоку и что-то бубнила… «От пьянства кодирую», — говорила с усмешкой, а он радостно ржал. Настойчивости у нее было не отнять — водила на все процедуры: гимнастику, массаж, логопедию. С логопедом договорилась на два занятия в день, контролировала каждый шаг.

Дела налаживались, они стали гулять по парку, потом выписались. Логопед и массажист приезжали на дом. Она его вывозила на том злополучном «Мерседесе» «проветриться» — на Поклонную гору, на ВДНХ.

Однако идиллия длилась недолго — муж снова перепил. Она отъехала по делам, а он отмечал факт выздоровления и увлекся. Сын вызвал ее из Оренбурга, она там какой-то бизнес прикупала. Прилетела злая как черт (по ее рассказу), мужа по щекам отхлопала (благо после операции это стало доступно) — аневризма устранена. Муж утерся и протрезвел. Она вернулась к классике. Коко Шанель. Только добавила клеточки на шляпке.

Красиво жить не запретишь!

Рука мастера

Меня спрашивают про иглотерапию, каково мое мнение. Оно, как теперь говорят, неоднозначно. Все зависит от личности специалиста. Удачлив ли он, достаточно ли интуитивен, верит ли сам в этот способ лечения. И, конечно, насколько опытен. Специальность эта ненаучна и потому практически неповторима.

Каждый иглотерапевт открывает свой собственный сундучок способов, секретов, ошибок, а потом медленно набивает его своим и только своим опытом. Иногда успешным, а иногда — не очень. Интересное дело, мало предсказуемое и потому слегка загадочное. В этом вся его прелесть. Как и вообще — медицины.

Я как-то спросил знаменитого Гаваа Лувсана:[1] «Леонид Николаевич (это он так себя обозначил по-русски, сам-то он монгол), что же это получается, вы пишете толстые книжки и руководства по иглотерапии, обучаете по ним врачей, а когда лечите больных, то выбираете совсем другие точки и другие меридианы». Он хитро прищурился (хотя при его разрезе глаз это почти невозможно): «А это, доктор, разные вещи: в книжках — наука, а у постели больного — искусство. А как их совместить — большой секрет! Долго надо учиться». Он говорил: «весци» и «уциться».

Я с ним познакомился во ВНЦХ — Всесоюзном научном центре хирургии. Тогда директором там был академик Борис Васильевич Петровский. Он же еще и «подрабатывал» министром здравоохранения — его любимая шутка. Он нашел где-то в Улан-Удэ этого никому не известного монгола (или бурята?), перевел его из маленького провинциального институтика в свой роскошный центр и под него открыл отдел рефлексотерапии. Во как! А поразил Лувсан его тем, что во время операции на легком провел анестезию одной длинной иглой. И проделал это так искусно, что дополнительного наркоза не потребовалось. Высший пилотаж!

Петровский понимал, что перед ним уникальное дарование, повторение невозможно, но все-таки надеялся как-то развить это направление. Он называл Лувсана «моим шаманом». «А мой шаман пробовал?» — говаривал он в сложных случаях. И «шаман» частенько помогал, да еще и энтузиастов этому делу потихоньку обучал.

При всем том — хорошо знал пределы своих возможностей. «Мозги не пудрил», как говорят студенты. Однажды я его попросил помочь моему отцу, он лежал в ВИЦХ после установки сердечного стимулятора. Отцу было под восемьдесят, сердечно-легочная недостаточность нарастала, я хотел хоть как-то облегчить его страдания. Лувсан внимательно осмотрел отца, пощупал пульс, посидел несколько минут рядом, послушал дыхание и сказал: «Нет, Воледя, я помоць ему не могу». Я оценил его честность и искренность.

Лувсан очень интересно рассказывал о том, как начиналась его карьера. Его дед был ламой — буддийским священником. Лечил травами, прогреваниями и иголками. Выбирал себе преемника из целой кучи внуков. Отобрал Гаваа Лувсана. Как отобрал? Очень просто: «По сиске (шишке) на затылке». Провел рукой по голове, ощупал затылок и решил — этот подойдет. А было мальчику тогда пять лет!

Учил его сначала собирать травы, сушить их, потом скручивать лечебные папиросы, разжигать их не спичкой, а кресалом и трутом. Первые лечебные прогревания по точкам допустил делать в двенадцать или тринадцать лет. Иглы — только после восемнадцати. Солидная подготовка. Потом была война, Лувсан немного повоевал в конце: был фельдшером в санбате. Наконец, медицинский институт, кафедра госпитальной терапии. И постоянное увлечение рефлексотерапией, акупунктурой по-научному. К тому времени, как попал на глаза Петровскому, уже многое умел, да и был удачлив. Рука к тому же легкая. Все получалось как бы играючи. Недаром дед выбрал его чуть ли не из двадцати внуков. Селекцию никто не отменял.

Вскоре мне удалось наблюдать его искусство «живьем». Я решил его привлечь к лечению знаменитого скрипача — Леонида Борисовича Когана. Это был конец 70-х. Великих русских музыкантов было немало, но «выездных» можно было пересчитать по пальцам: Рихтер да Гилельс — из пианистов, Ойстрах и Коган — из скрипачей. И все. Политика была такая — не баловать западных слушателей. Да и своих артистов.

А при чем же здесь я? Скромный доктор-невропатолог? Дело в том, что у меня тогда был «музыкальный» период. Как у Пикассо — голубой или розовый, так у меня — музыкальный. Чуть ли не двадцать лет длился. Мы с женой готовили своих детей к профессиональной карьере музыкантов. Так судьба сложилась, что из них решили делать не врачей, а скрипачей. Жена моя, Регина, была максималисткой из известной музыкальной семьи и решала все вопросы по принципу «все или ничего». Я только ассистировал. Таким образом в качестве одного из консультантов был выбран мэтр — Леонид Коган. Нас к нему устроил его студенческий однокашник Ян Плясков, замечательный, душевный и лихой человек, мир его памяти.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 45
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Реанимация Записки врача - Владимир Найдин бесплатно.
Похожие на Реанимация Записки врача - Владимир Найдин книги

Оставить комментарий