Хоть сейчас, — говорила я, утирая слёзы со своих щёк. — Я ничего у тебя не прошу. Можешь не признавать Настю своей дочерью. Просто знай, что…
— Знай, что? — крикнул Саша и пнул недавно оставленный им стаканчик кофе на асфальте. Темные капли оставили следы на дорожке и скамейке. — Что я должен знать?! Что я олень? Осёл? Что именно я должен знать?! У меня столько лет есть дочь, а я об этому узнаю только сейчас на скамейке в парке?! Ты серьёзно, Руфи? Ты думаешь, я настолько идиот?
— Ты не идиот, Саша, — меня трясло. Я не знала, хвататься ли мне за сердце, которое щемило в груди, или вцепиться в Сашу, мечущегося по тропинке, как дикий зверь, чтобы успокоить его. — Это я дура. Это я должна была тебе сразу всё рассказать.
— Так почему не рассказала? Почему только сейчас? — кричал на меня Саша, пугая и вместе с тем игнорируя прохожих.
— Так надо было. Тогда так надо было. Я соврала тебе насчёт другого, чтобы ты отказался от меня.
Тяжело дыша, Саша смотрел мне буквально в самую душу из-под сведенных бровей. В карих глаза плескался беспокойный океан непонимания и абсолютной потерянности.
— Что ты несешь? Что ты, твою мать, сейчас несешь?! — жесткие пальцы вцепились в мои плечи, но больно мне не сделали. — Почему я должен был от тебя отказаться? Кто, вообще, придумал эту хрень?
— Я, — тихо прошелестела я в ответ, глотая новую волну слёз. — Иначе ты бы не уехал. Не исполнил бы свои мечты, не стал бы тем, кто ты сейчас есть. Так надо было, Саш.
— Бред, — брезгливо поморщился Саша и убрал руки с моих плеч так, будто коснулся чего-то мерзкого. — Это какой-то бред.
Качая головой, он растирал своё лицо, подбородок и губы ладонью. Бегал взглядом по пространству вокруг нас, словно пытался найти объяснения происходящему. Словно не верил тому, что всё, происходящее здесь и сейчас, — реально, а слова мои правдивы.
— Саша, — потянулась я к нему, роняя всхлипы. — Выслушай меня, пожалуйста.
— Нет, — дёрнул он рукой и отступил на шаг, едва я прикоснулась к нему. — Нет. Не подходи ко мне. Не разговаривай со мной. Нет…
— Прошу тебя…
— Нет.
Больше не взглянув на меня, и, не сказав ни слова, Саша широкими шагами пошёл прочь, оставив меня в одиночестве в старом парке.
Накрыв ладонью губы, я пыталась хоть как-то сдержать рвущиеся из меня всхлипы, но ничего не вышло. Я ревела в голос, не в силах контролировать себя. Смотрела в спину удаляющемуся высокому силуэту, размытому из-за слёз, и внутренне молилась, чтобы он обернулся и вернулся. Пусть лучше здесь передо мной кричит и рвёт волосы, чем уходит в неизвестном направлении.
Глава 19
После ухода Саши я еще около двух часов просидела в парке, надеясь на то, что он вернется и потребует объяснений. Но нет. Ожидание оказалось тщетным.
Вернувшись домой, я первым делом проверила не случилось ли чего с Настей. Дочка чувствовала себя великолепно, привычно играя с Ариной в настольную игру. Немалых усилий мне стоила короткая улыбка, адресованная дочери, которая, к счастью, была слишком увлечена подсчетом шагов в игре.
— Всё нормально? — Арина теперь тоже старалась улыбаться, но по в глазах ее была видна тревога.
Я не смогла выдавить из себя короткое слово, поэтому просто кивнула, зная, что сестра и без слов поймёт, что что-то не так.
Погладив дочку по плечам и, поцеловав в макушку, я пошла в свою комнату, где переоделась в домашние шорты и футболку, и смыла макияж.
Я не выходила из комнаты, не выпускала телефон из рук и почти не отходила от окна, боясь пропустить Сашин возможный приезд.
Примерно через два часа после моего возвращения домой в комнату вошла Арина и тихо прикрыла за собой дверь.
— Что случилось? — спросила она тихо и подошло к окну, встав у него вместе со мной.
— Настя что делает?
— У нее по расписанию чтение. Я ей сборник сказок дала, — ответила Арина быстро и, взяв меня за запястья рук, заставила посмотреть ей в глаза. — Что случилось? Кому втащить?
— Мне. Можно с разбега, и двумя ногами, — усмехнулась я невесело. Глубоко вдохнула и плавно выдохнула, взглянув в окно. — Я рассказала Саше про Настю.
— Иди ты?! — сестра явно не ожидала такого поворота. Выпустив мои запястья из своих рук, она сдвинула в сторону горшок с цветком и уселась на подоконник, чтобы как сова смотреть на меня с него своими большими глазами. — И что он?
Я молча пожала плечами и опустила взгляд на свои пальцы, снова начав ковыряться под ногтями.
— Не поверил и ушёл. Что он еще может сделать? Столько лет прошло…
— А ты не могла для начала переспать с ним раз-другой, чтобы он помягче был? Может, он, вновь тебя влюбленный, не спешил бы с выводами? Или надо было раздеть его, чтобы далеко не ушёл, и ты бы успела ему всё объяснить, пока он одевается… — Арина рассуждала больше сама с собой, но делала это вслух.
— Я успела ему всё объяснить. Но он всё равно ушёл.
— Прям всё? — скептически вскинула сестра тонкую бровь. — И про мамашку его сказать не забыла?
— Про неё я не сказала. В конце концов, у меня был выбор, что сказать тогда. Его мать меня не заставляла…
— Ну, да, — фыркнула Арина озлобленна. — На заставляла… Она просто наступила тебе грязной пяткой на совесть и на горло, когда ты была в самом уязвимом положении. Всего-то…
— Арина, не надо, — поморщилась я, стараясь казаться строгой и безучастной к его словам. — Если бы я сказала, что его мать тоже была в курсе моей беременности, то Сашу бы это уничтожило. Он еще не воспринял информацию о том, что уже почти семь лет является отцом, а ты хочешь, чтобы я ему контрольный в голову о его маме? Нет, — покачала я головой. — Может, он сейчас сам с ней поговорит или она с ним. Может, у нее получится как-нибудь мягко подвести Сашу к тому, что она тоже кое-что знала?
— Да, конечно, — выронила Арина ядовито. — Так она рассказала ему всё, ага. Будет до талого говорить, что ничего не знала, лишь бы сыночек ее от кормушки не оторвал. Я на тысячу процентов уверена, что она ничего не скажет.
— Я тоже, — призналась я честно. — Но должно же что-то материнское в ней дрогнуть, если она увидит, как Саше сейчас плохо.
— Конечно, у нее там дрогнет. Дрогнет, что сыночек уже часа
