Уфф. Вроде пронесло. Удачно всё сложилось. И Дончик с блататой пойдет на разработку, и Дядю полтинником загрею, и жопа моя проскочит неприкосновенной через съём. Можно ещё грузов подобрать, попутных. Пройдёт по дипломатическим каналам. Люблю когда всё быстро срастается.
А эту хрень Дончикову наверное в мешке понесу. Надо загулять ща к Гриффитсу, пусть настрочит быстренько мешок для груза фельдъегерского. В чемодан однозначно не впихнуть и десятой части. Большая связка, увесистая.
Что там за сувениры такие тяжеленые, бляха, набор ножей для метания в цирке-шапито? Дембельский аккорд Дончика — кухонный комплект для путешественника-ниндзя? Неизвестная досель коллекция мастера? Вот ведь разошёлся старикан перед амнюгой-то самой. Рванул с катушек совсем.
А ну гляну. Нет, не гляну — досмотрю. Я государственная почтовая служба. Гарантированная, кстати, в наше непростое время. Имею полное право. Из соображений госбезопасности. Вот только дверь в ТБ закрою и занавески задёрну.
Под слоем мягкой выцветшей мануфты, ещё один слой, слегка промасленная ветошь, станки в мехцеху вытирать. Что — то прощупывается по форме на ощупь типа целой связки стилетов. Сдираю последний слой, и к ногам моим с лязгом на весь штаб промзоны падает гигантская охапка заточек из стальной строительной арматуры, такой, знаете, с рёбрышками.
Ни-хрена себе, сувениры на свиданку! Заточки! Самая обычная строительная арматура, нарезанная и отточенная с одного конца. Такие сувениры и я могу сработать, даже с моими мягкими белыми ручками! Тут не надо мастером быть. Обрезал и заострил на станке. Дела!
Загадки, загадки, дорогой мой Ватсон!
Что же это за хуйня получается? Дончик совсем ёбнулся? Перед амнистией? Имея два с половиной до звонка? Ведь он сейчас по-всякому соскочит вчистую. Может, принудили его? А зачем? Для чего?
Заточки! Да много-то как! Нахрена им заточки? Зажралась совсем блатата? Спокойная жизнь надоела? Им-то, им-то какой резон чинить ЧП? Живут как на курорте. А если что надо решить, так их папашка — Имомов. Безо всяких заточек поможет. Ведь главный блатной папской зоны — это заместитель начальника по оперативно-режимной работе.
Ну, отказываюсь я эту хрень понимать, хоть режьте вы меня этими заточками! Стрёмно и совсем на Дончика не похоже. Совсем. Вот ведь как замаскировался под сморчка, вражина приблатнёная. В революцию решил поиграться? А может заложников хотят взять?
Звонить Дяде! Немедленно! Сейчас я поволоку эти штыри, а мне самому их завтра в глотку забьют? Или Олежке Булгакову? Бибику, ну хуй с ним, он — недобрый человек, пидораз одним словом. Хотя, и он пусть живёт. Звонить!
Позвонил Худому раз, наверное, двести. Да что же это такое? Не берет никто трубку! Что делать-то?
До съёма всего сорок минут уже осталось… Ну и что мне делать?
Ещё накрутить попробую.
* * *
… Прозвонился. Берёт трубку сонная Глория. Ну, наконец-то!
— Ты что натворил? Совсем с ума сошёл, скотина?
— Потом детали и эмоции, где Верон? Можешь меня с ней связать?
Помоги, Юленька!
— Сидит Верон, из-за тебя козла сидит! Ты зачем деньги украл? Ворюга!
— Как это сидит? Где сидит? что за бред? За что сидит? Толком ты можешь объяснить, мне что теперь, блин, каждое слово из тебя клещами вытаскивать?
— Бандит вонючий! Вор! На второй день как ты сбежал её и забрали.
Прямо из офиса в наручниках увезли. Позор-то какой! И с института вас теперь отчислять хотят! Менты уже везде приходили. К ним домой, ко мне домой, к Стасу, в институт… Зачем ты это всё?
— Да Веронику-то за что? Она и не знала ничего! А что же мне делатьто теперь? А?
— Думать надо было раньше. Погубил девчонку, сволочуга. Все вы, мужики, одним миром мазаны. Животные.
— Да заткнёшься ты уже!! И так не по себе… Как же нам быть — то теперь, а? Юль? Ты хоть знаешь, где они её держат, кто этим делом занимается? Может, что сделать нужно, чтоб отпустили?
— Мама её всё знает. Она Веронике каждый день кушать носит туда.
Там даже не кормят. Говорят — будим кормить после перевода в тюрьму. В тюрьму, понимаешь, ты, идиот?
Глория шумно глотает сопли.
— Да не хнычь ты! Узнай мне все, кто там её делом занимается, как с ним тет-а-тет связаться, а я завтра перезвоню. В это же время, не смотайся никуда, смотри. В крайняк — сам приеду, сдамся им, вытащим мы Вероничу нашу, не боись.
— Сам и узнавай, умник. А вдруг меня тоже посадят? Мы же знакомы с тобой. Скажут «помощница». Там менты с молодыми девчонками знаешь, что выделывают?
При этой мысли у меня похолодело нутро.
— Юленька, помоги, пожалуйста. Помоги! Никто тебя не посадит, ну, подумай, что ты сделала-то? А вот если меня раньше времени хлопнут, какой с того толк? Вытащим мы её, ручаюсь, только помоги, а? Никак без тебя!
Она ведь твоя лучшая подруга, а друг познаётся в беде! Ну не бойся, Юленька! Ты ведь такая смелая, умная, красивая! Юля! Вспомни, как мы смеялись над мологвардейцами, типа придурки какие, а вот на тебе, видишь, как бывает в жизни. Надо её вытаскивать, а сделать это можем только мы с тобой на всем белом свете, понимаешь? Надо пройти за друга по минному полю.
— Ладно-ладно, знаю я тебя как облупленного и замашки твои как у фавна похотливого… «Молодогвардейцы» — поумнее чего не пришло в голову, а? Ты типа Олег Кошевой, что ли? Уголовник ты мелкий, вот и всё.
Не для тебя, урода, для подруги все сделаю! Заеду, сегодня к Вероникиной маме на работу, все узнаю.
Юлюся, умоляю, завтра в это же время через два прозвона позвоню.
Если проблемы — бери трубку сразу. Если норма — отвечай через два полных прозвона. Понимаешь?
— Лана. Через два прозвона…
* * *
… За эти пару лет я привык проходить съем автоматически. Автопилотом. Вошёл в жилую с вениковой рожей, подошёл к знакомому надзору, желательно Гансу или другому коррумпированному элементу, приподнял штанины, продемонстрировал носки с понтами — «вот вам, ищите» — и на мягкую посадку в нарядную. И по этой схеме — из съёма — в съём.
Но сегодня меня на входе в жилую уже караулит оперативник Рашид. Это еще круче. Будем вплывать под защитой пушек ядерного ракетоносца. Мог тракторной тележкой груза втащить.
Он нормальный мужик, Рашид. Учился в Ташкенте, в ментовской школе. По-русски хорошо говорит и дяде предан. Наш человек.
Сердце моё сразу успокоилось. Рашид тоже заметил меня, и, вырвав из толпы, ведёт теперь в сторону нарядной. Думаю, самое страшное — позади.
— Рашид-ака!!! Как здоровье?
Это очень странный вопрос — «как здоровье?». Вопрос вклинился в наш диалог из узбекского. Сказывается культурное влияние. Восточный этикет требует заполнения устной анкеты перед тем как перейти к сути дела. Хотя, по-моему, спрашивать у крепкого сильного молодого человека «как здоровье» — будто он прикованный к койке доходяга, это, по-моему, полный идиотизм. Особенно если учесть что мне по большому счёту насрать на здоровье большинства здешних собеседников.
— Вы знаете, Рашид — ака, ЧТО я принёс?
— Знаю, все знаю. Не тарахти! Вся операция на контроле. Работаем многоходовую комбинацию. Не дёргайся. Сядешь в нарядной и будешь ждать пока не заберут груз. Потом — шуруй в барак. Всё. Ясно? Вопросы?
— Рашид-ака, но ведь там…
— Да не бурухтань, я тебе сказал. Отдай груз гонцам и пошёл в барак спать. Это указание Дяди, понял? Тебе больше ничего знать пока не полагается. Где баксы?
— В носках.
— Давай сюда. Инструкции понял? Жди их здесь. И ничего, никому не болтай.
— Хорошо-хорошо, Рашид-ака, всё понял.
Жду Донча, наверное, пару часов. Нету. Пережидает в бараке. Продуманный лещ. Плоский и скользкий. Ждёт вечернего отлива ментов из зоны. Когда останутся дежурный по колонии офицер из штаба, ДПНК, четверо надзоров ночного наряда и пара отрядников. И это на четыре тысячи человек. Если бы не воровской закон и понятия — ни за что этой горстке не удалось бы держать под контролем всё наше разношёрстное население.
Воровской ход в зоне это религия, папское христианство времён суровой инквизиции. Система морально-этических установок созданных правящим классом для облегчения управленческих функций.
Именно так бы это охарактеризовал мой папа, преподаватель обществоведения.
Тащить заточки из административной зоны, где расположена нарядная, в самый низ к девятому бараку, где свил себе гнездо положенец — прямо сейчас — это сюжет для остросюжетного боевика. А когда количество ментов уменьшится втрое — уже намного легче.
Выставил потихонечку, не спеша, карточки на завтра. А то у меня было пару раз с похмелюги, целыми бригадами людей терял, забыв прихватить десяток-другой карточек на развод. Хорошо хоть надзоры уже третий год бояться поднять на меня не то, что руку, голос лишний раз стараются не повышать.
