Теперь скорость нашего движения снизилась еще больше — приходилось тщательно осматривать путь и окрестности на предмет подлянок от революционного пролетариата.
Ну тут похоже они перли напролом, поэтому я заметил еще одну небрежно поставленную ловушку — тоже растяжка, но уже винтажная — ПОМЗ-2, последний раз я видел это чудо советской техники только на занятиях по инженерной подготовке. Чугуниевая рубчатая дура на деревянном колышке с крайне неприятным взрывателем МУВ-3. Не зря в войсках их запрещалось обезвреживать, полагалось только сдергивать кошкой или подрывать накладным зарядом. Ну саперу на самом деле это пофиг, он может и обезвредить взрыватель, клали мы на инструкцию, только вот сейчас мне это было совершенно не надо. А судя по подозрительной форме холмика, мина с сюрпризом — выдерни колышек из земли, и тут же сработает расчекованная эфка, рычаг которой этот колышек и придерживает. Я привел листья в первоначальное положение и осторожно перешагнул растяжку. Пусть себе стоит.
Больше сюпризов на тропе не было, «лепестков», они же «зубы дракона» не насыпали, и то ладно. Видно решили возвращаться этой же дорогой. Да, скорость движения у нас упала, черепаший темп не лучший для погони. Но все равно это лучше, чем быть раненым там, где до ближайшей больницы сотни километров.
Как уже надоело это бестолковое шатание по джунглям, то заросли, то небольшие, но непроходимые болотца, которые приходилось или обходить вкругаля или возвращаться обратно по своим следам, теряя драгоценное время… Гоша пер вперед как заводной, хотя и было видно, что это дается ему с большим трудом. Глаза ввалились, вокруг них появидись темные круги, губы стали синеватые, да и вся динамика такая, как будто он переставлял ноги только силой воли.
— Пришли!
Мы остановились у большой горы, или скалы, как правильнее. Короче, дорогу нам преграждал высокий каменный хребет, тянувшийся вправо и влево, насколько хватало взгляда.
— Еще не пришли, — заметил я. — Видишь, вон там?
Если бы эта расселина не была расчищена от кустарника вокруг, то мы бы ее долго искали. Спасибо нашим предшественникам за подсказку.
— Сейчас посмотрю, — Гоша присел и оперся рукой на колено. — Никого, можно идти.
— Я пойду первым, — принял решение я. — Ты — за мной, сохранять дистанцию три метра.
Очень мне нужен головной дозор в виде измотанного до предела волхва, который или растяжки не заметит, или рухнет передо мной под ноги в самое неподходящее время! Лучше я буду танковать.
Достав пистолет и передернув затвор, я осторожно придвинулся ко входу. Луч фонарика пронзил темноту провала, и я поводил им по стенам.
— За мной! — скомандовал я и осторожно вошел внутрь, подсвечивая себе фонарем вокруг и успокаивая вставшие дыбом волоски на теле — лучшую мишень представить себе трудно, как ни держи фонарь, по-полицейски или как обычно.
Пройдя метров десять по узкому каменному проходу, мы обнаружили, что расселина расширилась настолько, что по ней уже можно было идти втроем. Впрочем, Гоша соблюдал установленную дистанцию. Интересное это было место, и явно когда-то им часто пользовались. Пол, по которому мы шли, когда-то был вымощен каменными плитками, как на древней мостовой, а стены покрыты полустершимися следами инструмента — было видно, что расселину расширяли вручную, превратив ее в подобие тоннеля. Камень смыкался над головой, образуя подобие потолка, а в его прогалинах свет закрывали спутанные массы то ли вьюнков, то ли лиан. И вообще, это было даже красиво, если бы не обстоятельства — друзы кристаллов и выходы белого кварца создавали ощущения пещеры Аладдина или еще какого-нибудь подобного места — туристов бы сюда, охали бы и ахали, и селфяшки делали. А также гадили бы на пол, бросая обертки от шоколадных батончиков и смятые жестянки из-под газировки, так что нет, все-таки их сюда пускать не надо.
Расселина плавно поднималась вверх, и луч фонаря упирался в подъем каменного пола, не давая посмотреть, есть ли там свет в конце тоннеля, и вообще, куда она выходит и выходит ли. Да, ноги тут сбить можно легко — каменная дорога и не думала кончаться. Так мы шли часа три, уже привыкнув к неприятному пути, как вдруг — вот он, свет в конце тоннеля! Правда уже закатный, слишком долго мы сюда добирались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы вышли из расселины, и оказались на каменном плато, высотой, наверное, километра три-четыре. А перед нами…
Внизу раскинулся огромный город. И мы стояли на горном хребте, образующем часть котловины, другая часть была огромным лесным массивом в паре-тройке десятков миль отсюда. А перед нами лежала обширная равнина, покрытая где зелеными, где бурыми пятнами растительности, и кое-где, отражая закатное солнце, мерцали зеркала озер. Ну просто земной рай какой-то…
— Тут есть спуск, — Гоша указал на тропу, которая, извиваясь, уходила вниз, время от времени теряясь из виду, и вела она к городу.
— Нам придется здесь заночевать, — сказал я. — До городских стен миль пять вдаль и четыре вниз, максимум, что мы сделаем сегодня — спустимся вниз и свалимся с ног без сил. А еще потеряем преимущество — пока мы держим возвышенность с одним узким подходом, никто не сможет ни забраться сюда, ни пройти мимо нас. На равнине мы это теряем. Так что организуем дежурство — один внутри расселины, второй снаружи, но замаскирован так, чтобы его нельзя было увидеть. Чую, что за расселиной могут наблюдать, я бы сам так и сделал. Поэтому давай иди дрыхни, я пока веду наблюдение. Отоспись, потом сменишь меня.
Мне просто было жалко Гошу. Явно парень не приспособлен был к таким физическим нагрузкам, да и честно, у меня самого уже ноги ныли от усталости. Я отвел его ко входу, завел внутрь, и взяв с собой лишь телефон и автомат, пошел наружу, выбирая естественное укрытие из камней, за которыми меня не будет видно. А телефон? Ну что же, отправлю с открытого места папА сообщение с координатами затерянного города, наверное, того самого Пайтити, который был нужен всем. Пусть лягут в анналы разведки.
Ночь прошла спокойно, никого и ничего не было видно, и с раннего утра, как только взошло солнце, принимая все меры предосторожности, в том числе и отвод глаз, стали спускаться вниз по тропе, уходившей в заросли возле городских стен. Здесь уже пришлось потрудней — может, когда-то и была эта лестница, но выбитые в камне остатки ступеней настолько пострадали от эрозии за столько сотен лет, что практически лишь угадывались их очертания. Гробануться с крутого склона не хотелось, поэтому мы спускались очень осторожно. А сюрпризы начались, когда мы спустились в долину перед городскими стенами.
— Мдя, — сказал я, осматривая в навороченный электронный бинокль местность перед собой. Как сказал бы живописец, то там, то сям были раскиданы странные кучки. Вот только цвет у них был буро-зеленый, и над ними низко кружились, время от времени садясь рядом, явно плотоядные птички, выбирая кусочек полакомее, например, глаза или язык. — Знатно их тут встретили.
Вот и группа ФАРК, неизвестно, в полном ли составе или нет. И судя по тому, как они лежат, подловили их явно внезапно. Сейчас я насчитал семь трупов, без оружия, лежавших в неестественных позах. Дальномер показывал до них около километра, а вот от них до ворот города — метров двести.
Ворота? Это были не ворота в современном их понимании и по европейским меркам. Три исполинские каменные арки, в каждую из которых без труда мог бы вкатиться огромный карьерный самосвал, даже пара, не задев крыльями стен, а высота их описанию не поддавалась. Над арками угадывались какие-то письмена, но мне сейчас было совсем не до палеолингвистики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Сканируем, — я переключился в транс. Нет, все спокойно и тихо, чужой магии и людей не обнаружено.
— И? — спросил Гоша.
— А что «и»? Бежим на ускорении ты к левой арке, я к правой. Входим в город, там двигаемся параллельно, не упуская друг друга из виду. Пошли! — и я вскочил, приближаясь к воротам. Вот он, момент истины. Если кто-то встретит нас огнем на этой полосе отчуждения, ровной, как стол — значит, нас ждут. Если нет — счастлив наш бог.
