У ворот «Белого быка» ярко светили два фонаря, а над крыльцом – еще два. Свет горел и в окнах нескольких апартаментов, отчего гостиница выглядела обжитой и уютной.
Под фонарями Галлен попросил стражников сгрузить пьяного у воротного столба, приветливо с ними попрощался и пошел искать конюха, к которому после мытья Бурта испытывал доверие.
Во дворе стояли два распряженных экипажа, привезших в гостиницу новых постояльцев, а возле них на соломе спали кучера.
Галлен прошел мимо них, спугнул у забора пеструю кошку и нашел конюха на конюшне, где при свете лампы он намазывал лошадям копыта дегтярной мазью.
– Ах вот ты где! – сказал кавалер, увидев здесь Бурта.
– О, ваш благородие! – обрадовался тот. – А я уж думал, вы куда-то подевались.
– Никуда я не подевался.
– Мы тут лошадок лечим, – пояснил конюх.
– Понятно, – кивнул Галлен. – Там тебе еще работа подвернулась.
– Какая же?
Конюх поставил чашку с дегтем и распрямился.
– У ворот пьянчуга лежит, нужно, чтобы он пришел в себя и смог поговорить со мной. Если сделаешь, с меня пять крейцеров.
– Сделаю, как не сделать! – улыбнулся конюх.
– Но он крепко пьян, – предупредил Галлен.
– Если живой, заговорит обязательно. Я секрет знаю.
– Хорошо, если так. Как готово будет, найдешь меня на кухне.
– У нас не кухня, у нас – рестарант, – с гордостью заметил конюх.
– Значит, в рестаранте, – согласился Галлен и направился к парадному крыльцу.
В гостевой зале было светло от полудюжины масляных ламп, которые не коптили из-за особого качественного масла, подвергавшегося кипячению с золой и длительному отстаиванию.
Такое масло могли себе позволить только в богатых домах, а очень многие обходились прогорклым жиром, чаще всего тем, который оставался на кухне.
За бюро стоял другой приказчик, но он сразу узнал в Галлене постояльца, хотя тот и был в прожженной шляпе и старой куртке.
– Желаете ужин, ваше благородие?
– Да, немного перекушу. Но лучше в рестаранте.
– Как будет угодно, – кивнул приказчик. – Пожалуйте, это здесь.
Он вышел из-за бюро и открыл перед Галленом широкую сосновую дверь. Кавалер вошел в просторный зал и огляделся.
Воздух здесь оказался свежим и почти не носил запахов кухни, хотя стук сковородок о плиту был слышен отчетливо.
Стоявший у стены приказчик тотчас подскочил к Галлену и, лишь скользнув взглядом по его шляпе, проводил на подходящее место за покрытым скатертью столом.
Галлен положил шляпу рядом и, откинувшись на спинку стула, спросил:
– Чем кормить будете?
– Извольте выбрать сами, ваше благородие, – произнес приказчик и положил перед кавалером пергамент в деревянной рамке.
– Что это? – спросил тот.
– Рестарантный перечень, ваше благородие. Здесь записаны блюда вечернего, утреннего и полуденного харчевания, а также напитки и соленые огурцы.
– Ага… – произнес Галлен и одобрительно кивнул. – Как в столице, значит?
– Именно так, ваше благородие. Ярсель город не последний, пора уже и нам приучаться.
– Согласен, – сказал Галлен. – Давай вот эту рыбу и свиной суп с клецками.
Приказчик ушел, а Галлен вытянул под столом ноги и стал рассматривать новых посетителей, которые, судя по всему, прибыли в гостиницу на стоявших во дворе экипажах.
Два купеческих семейства с детьми, на удивление послушными, ужинали степенно и неторопливо.
Главы семейств обменивались негромкими фразами, остальные молчали. Мамаши в чепцах с кружевными подкладками меняли перед детишками тарелки и что-то шепотом им подсказывали.
Позже Галлен догадался – делали замечания о том, как действовать столовыми приборами.
Откуда-то со двора вдруг донесся громкий крик, и все замерли, перестав жевать. Крик повторился, и снова стало тихо.
Догадавшись о его происхождении, Галлен улыбнулся и принялся за принесенный суп.
60
Не успел он покончить с первым блюдом, как в рестарант заглянул приказчик из гостевой залы.
Галлен тут же поднялся и вышел. На крыльце его ждал конюх в мокром, только что отмытом фартуке.
– Извольте, ваше благородие, прочухался он и даже ругается…
– Ну, пойдем посмотрим.
Они прошли через двор, потом мимо конюшни – до самого каменного забора, возле которого на выстланном соломой пятачке сидел мокрый и голый информатор. Бедняга трясся от холода, обхватив колени, и что-то бормотал.
Бурт, словно стражник, стоял рядом с ним, вооруженный черенком от лопаты, на котором висел фонарь.
– Эй, приятель! – позвал Галлен, останавливаясь рядом.
– А? – отозвался бродяга, повернувшись на голос.
– Узнаешь меня? – спросил Галлен, опускаясь на корточки.
– М… мерзну я, ваше благородие… – вполне отчетливо произнес информатор и икнул.
– Ты почему к стене не пришел, как договаривались?
– Как так не пришел? Я пришел…
– Я тебя там не видел.
– Ка… как не видели, ваше благородие? Вы еще сказали – молодец, Башмак, а я…
– Не было этого. Ты напился в стельку и упал на улице, где тебя подобрали стражники и повезли на тележке в холодную.
– В… холодную? – переспросил бродяга, и в его голосе послышался ужас.
– Да, пришлось тебя выкупить.
Бродяга помолчал. Потом вздрогнул так, что лязгнули зубы.
– Мне, что же… приснилось, что я вам все рассказал, ваше благородие?
– Выходит, так. Но если помнишь, расскажи еще раз.
– Помню! Как не помнить? Все расскажу.
– Бурт, поставь лампу и жди меня на конюшне.
– Понял, ваше благородие.
Конюху Галлен ничего не сказал, но тот благоразумно удалился вместе со слугой.
– Ну давай, рассказывай.
– Си… сидел в «Ватрушке», ничего не высидел. Потом сидел в «Мазанке», тоже никакого толку, только драка там была хорошая.
– Кто дрался? И где находится этот фаршет?
– Поденщики дрались с конокрадами. А фаршет находится возле камвольной мастерской Джо Фарфуза.
– Понятно. А солдат в «Мазанке» не было?
– Не было, ваше благородие, потому я и пошел дальше – в «Котелок». И как пришел, сразу вижу: сапоги со шпорами, кинжалы поверх курток – никого не боятся…
– Сколько их было?
– Пятеро.
– Какие из себя – хорошо одеты, плохо? В пыли или чистые?
– Я не очень помню, чистые они были или пыльные, ваше благородие, но кое-что из их разговора разобрал…
– Хорошо, говори, что разобрал.
Видя, что информатор снова начинает дрожать, Галлен поднялся и, сдернув с забора пару сушившихся там мешков, набросил их на пьянчугу.
Тот поблагодарил и, закутавшись, почувствовал себя заметно лучше.
– Сначала они говорили о каком-то войске, которое пошло по дальней дороге. Ругали несговорчивого лорда.
– Как имя лорда?
– Не расслышал. Рядом в кости играли и шумели сильно.
– Дальше что было?
– Потом в фаршет набилось столько народу, что хозяин пересадил меня на пол. Ну я и сел, там всегда у стены сидят, кому места не хватает.
Вдруг Галлен явственно ощутил за спиной чье-то присутствие. Он резко обернулся и во второй раз спугнул пеструю кошку, которая прыгнула на забор и исчезла в темноте.
– Ладно, что было потом? – вернулся он к прерванному разговору.
– Потом пришли еще двое военных, так что хозяину пришлось нести стулья из кухни, потому что других уже не было. Народу набилось – жуть!
– Постой, ты сказал, что их было пятеро, а потом еще двое пришли? Значит, всего семь?
– Нет, ваша милость, сначала три было, а потом пришли двое…
– А какие-нибудь имена запомнил? Как они друг друга называли?
– Запомнил. Они говорили «Густав», «лейтенант», «Короб» и еще «полковник».
– Полковник? Как он выглядел?
– Мне с пола не очень хорошо видно было, да и пьян я уже был изрядно, но помню, что выглядел он представительно.
– Что значит «представительно»? – уточнил Галлен и оглянулся, когда из гостиницы на воздух вышли двое новых постояльцев.
– Он выглядел куда лучше, чем старший писарь в ратуше.
– Что это значит? – нетерпеливо спросил Галлен.
– Седой, строгий, одежда у него побогаче, сапоги с наколенниками и шпоры серебряным колесиком.
– А у других?
– У других звездочкой, из железа и меди.
– Имя «Лефлер» никто не произносил?
– Лефлер? Нет, не слышал.
– Еще о чем говорили?
– Сговаривались на другой день посчитаться с какими-то юнцами.
– Где и когда?
– Седой говорил – такой случай упускать нельзя, иначе мальчишки могут наделать им бед.
Скрипнули ворота конюшни, пришлось снова прервать допрос. На этот раз появился Бурт, который жалобным голосом спросил:
– Ваше благородие, а когда мы спать пойдем?
– Уже скоро, не мешай мне! – строго сказал Галлен. На голос повернулись стоявшие у крыльца постояльцы.
«И чего пялятся? Шли бы уже спать», – подумал он, возвращаясь к допросу.
– Кто и что еще говорил о мальчишках?
– Эти двое, которые пришли последними. Они жрали, просто ужас, все подряд, и поначалу даже не пили. А седой их укорил, сказал, что как свиньи…
