– К... купитесь?.. – У девушки перехватило дыхание. Не говоря ни слова, она подошла к директорскому столу и, взяв шаблоны, повторила процедуру, которую ее шеф произвел несколько минут назад.
Опустившись на стул, она выдохнула:
– Боже правый...
Дэн поднял на нее взгляд, уверенный, что увидит ее сияющее лицо – шутка наверняка кажется ей удавшейся.
Выражение ужаса, застывшее в глазах секретарши, убедило его – никакой шутки здесь и в помине нет.
Алекс Лонсдейл сам заполнил все анкетные листы – и результаты были близки к совершенству.
– Соедините меня с Торресом, – попросил Дэн секретаршу.
Выйдя из кабинета, Мардж Дженнингс увидела Алекса, сидевшего на диване и листавшего какой-то журнал. Подняв глаза, он равнодушно взглянул на нее, затем снова уткнулся в журнальную страницу.
– А-алекс?
– Да? – Алекс отложил журнал в сторону.
– Ты правда... скажи, а кто-нибудь показывал тебе эти анкеты раньше? Я имею в виду – с прошлой осени, когда...
– Нет, – покачал головой Алекс после секундной паузы. – Никто. По крайней мере, с тех пор, как меня выписали из больницы.
– Да, понимаю, – кивнула Мардж.
Хотя понять она не могла ничего...
* * *
Нервно взглянув на часы, Эллен в который раз пожалела о том, что согласилась на предложение Синтии прислать к ней эту Марию Торрес. Нет, домработница ей, конечно, очень нужна. И несколько месяцев назад, до аварии, наверняка наняла бы эту самую Торрес даже без предварительной беседы. Но сейчас все было по-другому, и несмотря на все уверения Синтии, она испытывала некоторую неловкость, что мать Раймонда Торреса будет пылесосить в ее доме ковры и стирать белье. Хотя всего два дня в неделю. К тому же она знала, что Марии нужна работа: со следующего месяца Синтия решила взять постоянную прислугу с проживанием.
Но сейчас Мария опаздывала, а значит, и сама Эллен опоздает на их традиционный дамский ленч, который Марш с усмешкой, всегда казавшейся Эллен подлинным проявлением мужского шовинизма, называл "девчачьим междусобойчиком". Хотя в этом, возможно, была доля и ее вины – она никак не могла привыкнуть думать и говорить о своих подругах как о дамах, большинство из них она знала с детства, и в мыслях и в разговоре они всегда оставались для нее "девочками".
Кроме, пожалуй, Марти Льюис – уж она-то давно перестала быть девочкой, так сказать, во всех отношениях. Эллен нередко думала – только ли пристрастие Алана Льюиса к выпивке стало причиной всех тех перемен, что произошли со "старушкой" Марти за последние годы.
Нет, не всех, хотя многих, наверное. Если бы Алан не превратился в алкоголика, Марти ничем не отличалась бы от других "светских дам" Ла-Паломы – сидела бы дома, растила детей, заботилась бы о муже... Но у Марти все сложилось иначе. Алан потерял работу – и Марти пришлось содержать семью, пока Алана лечили, переводя из одной клиники в другую, но без особых, впрочем, успехов. Бскоре он опять принимался пить, затем снова лечился. И в конце концов... Марти смирилась. Несколько лет назад она еще поговаривала о разводе, но семейные заботы оказались сильней. На их "междусобойчиках" Марти говорила в основном о своей работе.
– Работа – самое большое удовольствие! – эту фразу Марти произносила каждый раз с непреклонностью неофита. – Мне лично кажется просто невозможным другой способ существования. Хорошей домохозяйки из меня все равно бы не получилось, а сейчас, слава Богу, Кэйт почти выросла и я могу ей многое дать. Зато мне не нужно теперь дергаться каждый раз, когда Алана в очередной раз уволят. – Затем с неизменной усмешкой: – И уйти-то мне от него было нужно Бог знает сколько лет назад, но я ведь все еще люблю его, вот в чем дело. Так что вот так и живем – он пьет, а я все надеюсь, что он возьмет и завяжет, да куда там...
Ну и была еще, конечно, Валери Бенсон, которая три года назад развелась-таки со своим супругом.
– В общем, видать, поспешила, – резюмировала она как-то долгие размышления вслух о своем разводе. – С чего я вдруг решила, что больше выносить его не могу, убей Бог, сама не помню. Помню только, что мне показалось, что вот я его выгоню – и жизнь моя сразу станет прекрасной. Ну в итоге выгнала я его, и что же? Ничего не изменилось. Ничегошеньки. – Потом, устало протирая глаза: – Бог мой, как же достало меня все это. Надоело говорить себе, будто жизнь замечательная и сама я спокойная и добрая. Лучше бы осталась сварливой бабой – только замужем.
Снова взглянув на часы, Эллен поняла, что если Мария не появится в ближайшие пять минут, ждать ее она больше не будет. Беседа с ней не заняла бы в любом случае много времени – Мария жила в Ла-Паломе, сколько Эллен помнила себя, и Эллен собиралась только объяснить ей, что от нее, собственно, требуется, после чего оставить дом на ее попечение. Однако...
Однако ленч с подругами – это совсем другое дело. Они ведь увидятся вместе в первый раз с того дня, как Алекс попал в аварию, и – Эллен была уверена – об Алексе они будут говорить больше всего.
О нем и – о Раймонде Торресе.
И с готовностью призналась себе, что с нетерпением ждет сегодняшнего обеда – хотя бы несколько часов провести с девчонками, расслабиться, ни о чем не думать...
Долгое было лето в этом году. И когда наконец приняли решение, что Алекс должен вернуться в школу, – именно тогда, поняла Эллен – она живет ожиданием этого дня. И сегодня утром, когда Алекс и Марш уехали, она впервые смогла позволить себе целый час блаженного ничегонеделания, а потом начала готовиться к сегодняшнему "междусобойчику". На это у нее ушло добрых два часа... Нет, она решила – ни Алексом, ни Раймондом Торресом темы сегодняшних разговоров исчерпываться не будут. Лучше она заставит подружек рассказать побольше о себе – проблемы семейства Лонсдейл и так уже всем известны. Посмеются и посудачат с девчонками, как прежде, будто и не случилось ничего.
Телефон и дверной звонок зазвонили одновременно, как чаще всего и бывает в подобных случаях, и Эллен крикнула Марии, что дверь не заперта, уже снимая телефонную трубку. Машинально произнесла "алло" – и только тут узнала голос в трубке. Это был Дэн Айзенберг. Сердце Эллен упало. Жестом указав Марии Торрес на дверь в гостиную, она с силой сжала телефонную трубку.
– Что-то случилось? – спросила она, стараясь, чтобы голос раньше времени не выдал ее волнения.
– Прошу простить... но пока сам не уверен, – ответил Айзенберг. – Но если бы вы смогли сегодня днем подъехать к нам в школу...
– Днем? – переспросила Эллен. – А в чем дело? Что-нибудь с Алексом?
Секунду в трубке молчали, а когда Айзенберг заговорил вновь, голос его звучал почти просительно:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
