вновь, при каждом толчке, наполняющем до предела. Он вторгается совсем не нежно, почти также грубо, как в наш первый раз, крепко обхватив за бёдра, фактически насаживая на себя. Целует в шею, когда я выгибаюсь в спине особенно глубоко, царапает проступившими клыками и целует снова… и снова… бесчётное количество раз, до тех пор, пока у меня перед глазами не темнеет. Оргазм – сокрушает, выворачивает, сталкивает в ту самую реальность, где нет ничего и никого, кроме наслаждения, накрывающего с головой. Нас обоих.
В себя пришла не скоро. Мне слишком лень было даже просто шевелиться. Будто катком размазало. Внутри всё ещё приятно тянуло от пережитого оргазма. В мыслях разлился сплошной кисель. Из-за чего до меня не сразу дошло, что Николас не только отстранился, но и что-то говорил.
– …пока не забыл…
Всё пропустила. А он вдруг отстранился, потянулся к одному из выдвижных ящиков в стене рядом с кроватью, достав оттуда красную бархатную ткань, внутри которой было что-то завернуто, и протянул её мне.
– Что это? – спросила скорее по инерции, нежели потому, что действительно нуждалась в ответе.
Пальцы сами собой потянулись, разворачивая ткань, которая, как оказалось, скрывала… мои заколки. Те самые, что мне подарил отец, которые я уже не надеялась увидеть снова. И это… чертовски важно. И значимо. Не уверена, насколько сам оборотень понимал значение этому, но улыбнулась я ему со всей переполняющей меня благодарностью. А ещё вспомнила о том, о чём он говорил, когда мы только оказались в этой постели.
Потянулась к нему ближе. Обхватила его лицо обеими ладонями. И сама вся прижалась к мужчине. Почти касаясь губами его губ.
– Из-за меня ты точно не умрёшь, Николас Оливейра, – произнесла тихо. – Пара не способна предать, ведь так?
Да, я сказала это. К тому же, вслух. То самое, что прежде даже в собственных мыслях не допускала. Не совсем вопрос с моей стороны. Скорее утверждение. Принятие. Ведь нет никакого смысла отрицать очевидное. И мой собственный приговор. Наш.
– Так, – кивнул он, внимательно наблюдая за мной.
Провела большими пальцами по его скулам.
– Вот и договорились, – улыбнулась.
– Заметь, ты сама согласилась, – тоже улыбнулся Ник. – А раз так… кричи громче, Аделия Вега.
В последнем он тоже нисколько не преувеличил. Я и правда кричала. Громко. Не раз. И даже не парочку-другую. Сбилась со счёта, каким количеством оргазмов снова и снова одаривал меня мой огненный альфа.
До самого прибытия в Рио-Де-Жанейро…
Глава 11
Николас
“Из-за меня ты точно не умрёшь, Николас Оливейра”, – сказала она, убирая заколки с ядом внутри полой трубки-иглы.
Верил ли я?
Нет, конечно.
Тем более я заслужил.
Именно поэтому, когда придёт время, я не стану сопротивляться. Приму всё с улыбкой и спокойствием. Да и умереть от её руки – лучшее, что могло бы со мной случиться. Потому что это будет означать, что именно её я увижу напоследок.
О том и размышлял на подходе к территории огненного клана.
Аделия стояла за спиной, и её напряжение чувствовалось на расстоянии. Разливалось в воздухе удушливой волной. Она нервно теребила подол очередной моей борцовки, на этот раз красной, и то и дело проверяла на месте ли заколки, внутри которых содержался смертельный яд. Явно раздумывала, как скоро ей придётся пустить их в ход. Иногда я прям жалел, что вернул их ей. Она даже в душе не всегда с ними расставалась. Постоянно торчали обе в её причёске. А меня каждый раз корёжило от мысли о том, что она по случайности может саму себя ими ранить. Но вслух не возражал. Пусть, если ей так спокойнее. Правда не в этот раз.
Вздохнул и покачал головой на такой настрой, а после вовсе не выдержал. Я вообще ни разу не терпеливый. Притянул свою пару к себе, поставив перед собой, перехватил ладони и уложил их на штурвал.
– Расслабься, Вега, никто тебя в Рио не тронет. Не посмеют, – шепнул на ушко, крепче обхватив её ладони поверху.
И очень постарался концентрироваться на управлении яхтой, а не на близости своей пары, одетой в одну лишь мою футболку. Когда достаточно лишь слегка нагнуть её вперёд, чтобы вставить свой член в, уверен, уже влажную плоть. Вот только тогда мы точно никуда сегодня не приплывём. А надо бы. Хотя оторваться от волчицы так сразу было выше моих сил. Член в штанах болезненно пульсировал, стремясь на волю. Да и собственная футболка лишняя, когда хочется больше контакта – кожа к коже.
– Ты меня убиваешь, рыжик, – выдохнул, подаваясь бёдрами вперёд.
– Кто бы кому предъявлял, – отозвалась она, цепляясь за штурвал до побеления пальцев, чуть подаваясь назад, плотнее ко мне.
На губах сама собой расплылась довольная ухмылка.
– Рад, что ты от меня без ума, – заметил, утыкаясь носом в её шею, вдыхая в себя самый охрененный аромат, что существовал в нашем мире.
Да и не только в нашем. Во всех.
Никогда не смогу им надышаться.
Ею.
Той, кто одним своим видом сводила меня с ума.
Даже если не рядом.
А я просто воображаю.
– Mi pareja…
Шумный выдох, разворот и её жадный поцелуй – стали мне наградой. Едва не заскулил от счастья. Всё же, сколько бы времени не прошло, а меня и на жалкие крохи не отпускало желание касаться своей пары, проводить с ней время. Наоборот, потребность в ней только росла и ширилась, убивая во мне все зачатки контроля.
Впился в манящие губы не менее напористо, вжимая её спиной в штурвал. Но даже этого было мало. К ней хотелось прикасаться на постоянной основе. Чувствовать не только телом, но и душой. Зарываться носом в густую копну волнистых волос, сияющих на солнце закатным блеском. Беспрестанно наслаждаться лучшим запахом в мире.
Это и стало ошибкой. Моё погружение в эмоциональный водоворот. Резкий поворот прибора управления вызвал сильный крен яхты, отчего мы с Лией чуть не полетели на пол. Едва успел перехватить штурвал и вернуть наш транспорт в прежнее положение.
– Так, женщина, иди ты лучше оденься! – велел Веснушке, буквально выталкивая из себя эти слова, стараясь смотреть прямо перед собой, а не на свою пару, которая по-прежнему тяжело дышала, стоя рядом.
В одной, блядь, майке!
Которая ни черта ничего не скрывала, задравшись на талию.
– Аделия! Иди! – рыкнул, едва удерживая себя на месте.
Потом… Потом я обязательно отыграюсь на ней за эту провокацию. А сейчас стоило сосредоточиться на главном. На горизонте показался
