Все это, конечно, идеал, к которому надо стремиться. И мне, и всем нам в семье до него далеко. Однако сдвиги есть, особенно если учесть, как много мы напутали с самого начала…
В наших дневниках тех лет нередки такие записи: «Ребята с каждым днем хуже и хуже относятся ко всякого рода нужным делам: уборке, заготовке дров и т. п. Всё неохотнее их делают»; «Обидно и горько, что не получается, как хочется. Одно несомненно: в приучении ребят к порядку, к участию в нашем труде, к самообслуживанию мы предъявляем им очень мало требований и очень непоследовательны. Я этим грешу, пожалуй, больше, обещаю то, что не всегда выполняю, нудно настаиваю на своем».
Корень трудолюбия
Люди всегда умели (и умеют!) растить нормальных детей без особых ухищрений и больших затрат – просто приобщая их к своей трудовой жизни.
Просто? Я думаю, что те, у кого это получается просто, не нуждаются в педагогической литературе – они так живут, естественно переняв надежные способы жить у своих дедов и родителей. Много ли среди нас таких?
О себе могу с грустью сказать: не преуспела я в этом. До сих пор не умею толком организовать бытовой труд в собственной семье. Почему я этому не научилась за долгую жизнь, мне и самой было непонятно до недавних пор. И досадно: да, я не мастер, но и не белоручка, умею и люблю делать многое из домашних дел, а вот передать свои умения детям и внукам не выходит!
А вот у Бориса Павловича это получалось: сыновья в нашей маленькой мастерской рано приобщались к разным тайнам ручного труда, перенимая у работающего отца его способы работы и отношение к делу. Я же в своей хозяйственной деятельности явно «давала слабину», как говаривал когда-то мой отец, когда видел нечеткую, неладно организованную работу.
Как аукнулось, так и откликнулось: моя «слабина» заложила-таки хилый корешок, породивший в нашем общем семейном древе кое-какие «больные веточки» – проблемы, какие, думаю, и не снились трудовой крестьянской семье, где корень трудолюбия всегда был основой физического и нравственного здоровья всех от мала до велика.
Корень трудолюбия… Как же его растить, эту опору каждого человека, каждой семьи, да и всего человечества? Вот вопрос, не дающий мне покоя после осознания собственной беспомощности.
Особенно огорчало: почему у Бориса Павловича получалось, а у меня – нет? Он многое делал в доме своими руками, но ведь и я дома не сидела сложа руки. Он работал вместе с детьми, но я тоже не гнала их от себя в домашних делах. Он не скупился на похвалу при удаче, и я хвалила ребят за сделанное, за помощь, за догадливость… Так что же я делала не так, а потом перенесла это свое «не так» в общение с внуками? Горько, что не успела я обсудить это с нашим Дедушкой за 40 лет общей жизни.
Ответить на этот вопрос мне помогла одна глава неопубликованной рукописи Бориса Павловича, найденная мною в его старом архиве: она совсем не о семье, не о домашнем труде. Но когда я прочитала ее, обнаружила четкую связь между тем, что там написано (в 1954 году!), и теми способами его общения с детьми в труде, которые я наблюдала, но в которые не удосужилась вникнуть. Больше того: эти способы, как основные принципы развития творческих способностей, легли в основу его знаменитых теперь интеллектуальных игр!
«Формирование и развитие коллектива» – это почти триста страниц убористого текста, посвященного воспитанию будущих рабочих в профессионально-технических училищах. Не семейные, кажется, проблемы, но насколько они близки к тем, о которых шла речь!
Я приведу одну главу из этой рукописи – «О требовательности», с некоторыми сокращениями и замечаниями, и очень надеюсь, что простые и четкие его мысли помогут другим родителям избежать тех ошибок, за которые мне приходится расплачиваться до сих пор.
О требовательности«Как можно больше требования к человеку и как можно больше уважения к нему», – так выразил замечательный советский педагог А.С. Макаренко этот важнейший педагогический принцип нашей системы воспитания.
Без требования воспитание невозможно. И если мы ставим перед собой такую задачу: привить учащимся высокие нравственные качества, – то уже тем самым предъявляем им определенные требования.
Однако на практике мы наблюдаем громадный разрыв между формальным признанием этого принципа и реальным проведением его в жизнь. Остановимся на этом несколько подробнее.
Здесь отчетливо выступают два недостатка.
Первый – путь голого администрирования, когда мастер требует и добивается только беспрекословного подчинения учащихся. Такая «требовательность» логически не ведет к воспитанию сознательной дисциплины, а подавляет инициативу учащихся и, конечно, абсолютно противоречит нашему социалистическому принципу уважения к человеку.
Второй недостаток – подмена требования напоминанием, хотя его можно было бы назвать и неумением требовать. Это очень распространенный и глубоко укоренившийся недостаток. Его можно видеть еще у большого числа мастеров и руководящих работников наших училищ, и вред, наносимый им делу воспитания молодых рабочих, просто неисчислим.
Откуда он возник?
Попробуем проследить процесс его зарождения и вникнуть в его содержание.
Когда мастер знакомит учащихся, например, с правилами организации рабочего места в мастерской и показывает, что молоток и напильник у слесаря лежат справа от тисков, а зубило слева, то он еще не уверен, что это правило «дошло до сознания» учащихся (как говорят обычно мастера).
Это действительно похоже на правду, потому что не только к следующему уроку, а даже через несколько минут иногда некоторые, а иногда многие уже кладут напильник куда попало, и каждому ясно, что они забыли и это правило, и то, почему его необходимо соблюдать.
«А если забыли, то надо напомнить, ведь не наказывать же за такой пустяк мальчика!» – думает мастер. И он подходит к учащемуся и вежливо напоминает:
– Куда надо положить напильник? Как следует организовать рабочее место? Помните, я вам говорил об этом?
Иногда сам переложит ему напильник туда, куда следует. Учащийся же послушно сделает то, что ему говорят, и сейчас же забудет об этом напоминании. И мастер напоминает на втором, третьем, четвертом уроке, по нескольку раз в день, и так иногда в течение всего года в тщетной надежде, что когда-нибудь «дойдет же до сознания», и учащийся не будет забывать о правиле организации рабочего места.
Так мастера создают сами себе бесконечную работу, напоминая о том, что нужно чистить обувь, пришивать воротнички, застегивать халаты, не убирать стружку из-под резца руками, надевать очки при работе на наждачном станке, и т. д., и т. п., хотя любой здравомыслящий человек, видя ничтожные результаты, а иногда и отсутствие всяких результатов, в конце года скажет себе: «Тут что-то не то: целый год повторял одно и то же, а толку никакого. Надо было давно отказаться от этого “метода”».
У нас же часто мастер, возмущаясь тем, что учащиеся не выполняют так много раз напоминаемое действие, говорит:
– Сколько раз можно повторять одно и то же?! – И эта фраза звучит уже как прямое признание того тупика, к которому приводит эта замена требования напоминанием, и как расписка в педагогической беспомощности.
Часть мастеров поступает так по другой причине. Видя, что учащиеся не выполняют их требований, они разводят руками и говорят:
– Что я с ними могу сделать, если они не выполняют? Ведь у меня нет никаких мер воздействия и наказания. Только и остается одно – напоминание, вот и напоминаем, хотя толку никакого.
Эти мастера мерами воздействия называют только наказания, и по сути дела, их взгляды на воспитательную работу немногим отличаются от взглядов сторонников администрирования.
Отказ от требования и замена его напоминанием страшны, по сути дела, тем, что здесь совершенно отбрасывается в сторону учет сознания человека. Ведь нельзя же допускать мысли о том, что может «не дойти до сознания» такая простая вещь, как опасность глубоких порезов при снятии стружки из-под резца руками. Это легко понимает даже ученик первого класса и. уж конечно, подросток 14–15 лет.
Если же мы напоминаем эту простую мысль, как и многие подобные ей, десятки раз, то значит, мы просто начинаем натаскивать учащегося, считаем его лишенным собственного разума и рассчитываем на обыкновенную выработку условного рефлекса.
Вот до какого невероятного вывода доходят те, кто бесконечные напоминания считают «методом воспитания» сознательного человека. Ясно каждому, что его не только применять, но даже назвать «методом» нельзя.
