я никуда не выходил. Спроси Симона. — Я коснулся губами ее виска.
— Хм, — она в замешательстве скривила губы. — Ну ладно. Сейчас ты здесь.
— Ага. Теперь я хотел бы найти свои дизайнерские туфельки. Кажется, они пропали. Я боюсь, что ее заживо похоронил визажист.
Ливи хихикнула и крепко сжала меня.
— Ты должен увидеть пескоструйный аппарат, который они используют, чтобы смыть все это в конце дня.
— О, они переделывают тебя! — поддразнил я, когда она смело приблизилась.
— В принципе, — пробормотала она. — Я ненавижу, что после шоу ты должен вернуться домой. Сегодня мы не смогли провести время вместе. Ты либо пускал слюну на моем плече, либо храпел по дороге сюда. Теперь я должна расслабиться.
— Не смей даже притворятся, что это я пускал слюну. Я проснулся, и нашел себя сидящего на мокром пятне, видит Бог. И не в хорошем смысле.
— Заткнись, лжец.
— Нет, ты заткнись, слюнявая.
Мы оба рассмеялись, но она вновь разочарованно вздохнула. — Я не хочу, чтобы ты уходил сегодня вечером.
— Тогда я не уйду. Ты же не уходишь никуда до утра, верно?
— Верно, но Девон должен отвезти тебя обратно сегодня, когда заберет мои вещи и Генри. Они высадят меня завтра.
— Мне не десять, Ливи. Я не хочу ехать домой. Если ты хочешь, чтобы я остался на ночь, то улечу обратно утром.
Ее взгляд оживился.
— Правда?
— Да, правда, сумасшедшая.
— Я имею в виду, что заплачу за билет. Просто скажи мне, когда ты хочешь улететь, и я забронирую билет прямо сейчас.
Я усмехнулся.
— Я не проститутка. Ты не будешь покупать билет, иначе сильно разозлишь меня. Но да, я останусь.
— Ты уверен? — спросила она с надеждой.
— Уверен. Я не настолько странный, чтобы быть проституткой.
Она ущипнула мой сосок.
— Это не то, что я имела в виду. И теперь я разочарована, узнав, что ты не извращенец.
Я ущипнул ее за сосок в ответ, позволив моим пальцам задержаться, а зубами прикусил ее шею.
— Ты не выглядела разочарованной прошлой ночью.
Она ахнула и покачнулась от моего прикосновения.
— И, прежде чем ты состришь, я обещаю, что ты не будешь разочарована когда-либо. Я куплю себе билет. Ты развлечешь тысячи людей. Пескоструйным аппаратом вернем тебя к жизни. И тогда я буду трахать тебя, как только захочешь, пока физически не сможешь забыть меня весь следующий месяц.
— Дааа, — запищала она, скользнув руками по моей заднице.
Я ущипнул ее за мочку уха и почувствовал, как мой член увеличился между нами. Все бы отдал, чтобы перейти к концу этого сценария. Я хотел быть в самом конце, когда она возвращается домой.
Здоровой.
Счастливой.
И моей.
Я собирался поцеловать ее, когда Мэдисон постучала в дверь.
— Все одеты? — спросила она, открыв дверь, но не зашла.
Ливи застонала и облокотилась о мое плечо.
— К сожалению. Но дай нам минуту.
— Прости. Мне нужно доделать. Они зовут тебя обратно в гардеробную.
— Верно, — сказала Ливи, отойдя в сторону. Взглянув вниз на мой член, выпиравший из джинсов, прошептала. — Какая трата совершенного стояка.
Я рассмеялся, поправив себя.
— Позднее. Я обещаю. — Я оставил целомудренный поцелуй на ее губах, затем закрыл глаза и начал повторять алфавит, список видов деревьев.
Наблюдение за выступлением Ливи было одним из самых волнующих событий в моей жизни. Конечно, она устроила отличное шоу, включавшее в себя танцоров, костюмы, пиротехнику, но даже без этого она завораживала. От того, как Ливи чувствовала себя на сцене, владела каждой нотой, которая выскальзывала из ее сексуального рта, мой член твердел. Я не смог бы отвести от нее взгляд, если бы даже не был влюблен в нее.
Я слышал музыку Ливи по радио. Узнал ритмы и мелодию. Но, познакомившись с женщиной, которая их написала, я понял, что те слова были самыми прекрасными. По ее песням было ясно, что Ливи боролась какое-то время, но самая ошеломляющая часть заключалась в том, как много надежды и борьбы было вплетено в ее лирику. И из-за этой битвы я тоже нашел надежду.
Она будет в порядке.
Все будет в порядке.
Я все еще не знал, почему Ливи поднималась на мост каждую ночь. Понял, что ее жизнь была напряженной, но, когда я увидел, как она оживала на сцене с микрофоном в руке, то не мог себе представить, что Ливи хотела убежать от всего этого. Я прекрасно понимал, что жизнь не всегда была такой, как казалось посторонним людям. Что-то еще должно было произойти с ней, и, когда ее глаза постоянно находили меня в первом ряду, у меня возникло внезапное и жгучее желание выяснить, что это было.
Когда концерт подошел к концу, Девон позвал меня и проводил в раздевалку Ливи. Как обычно, он был взбешен, но я начинал думать, что это его естественное состояние, которое не имело никакого отношения ко мне. Песня Ливи на бис ворвалась в комнату, когда я расслабился на маленьком диване, подперев ноги. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул и начал перебирать последние двадцать четыре часа в моей голове. Прежде чем я понял это, мои щеки болели от огромной улыбки, которая красовалась на моем лице.
Я был так чертовски счастлив.
И, если подергивание моего члена являлось каким-то признаком, то я также был возбужден. Воспоминания о том, как Ливи вела себя на сцене, были тому причиной.
Когда последний удар барабана, наконец, прозвучал, я начал посматривать в щелочку приоткрытой двери. Концерт был нереальным, и я отчаянно хотел потрогать Ливи и напомнить себе, что мы на самом деле были настоящими.
Я вскочил на ноги, когда дверь распахнулась, и люди заполнили комнату. Вошли пять или шесть человек, но в тот момент, когда Ливи появилась в комнате, мне показалось, что мы все еще находимся в середине толпы, которые купили билеты на концерт.
Мы договорились держаться на расстоянии на какое-то время, поэтому, хотя она стояла прямо передо мной, была совершенно недосягаема в комнате, полной людей.
Ее лицо было покрыто потом, и макияж начал смываться. Крошечные локоны завивались от корней ее волос, смело выбравшись из того, что можно было описать только как смертельный захват волос. Она стояла передо мной в крошечном черном платье с глазами, полными желания, и была великолепней, чем когда-либо ранее.
Мне потребовалась собрать всю волю в кулак, чтобы не обнять ее, но, поскольку мои глаза были прикованы к ней, я понятия не имел, кто еще был в этой комнате, если, конечно, они знали о нас.
Я знал, что им нужно было
