— На это нет времени и не будет! Я знаю, как велико твое горе, чужеземец. Я видел, как ты дрался с врагами! Ульгарл очнется, увидит тебя на своей груди, а я потеряю такого замечательного бойца!
— Потеряй меня! Я хочу потеряться! Пусть меня не станет! — вопил Лукойо, пытаясь вырваться из рук охотника. — Если нет Эллуэры, пусть не будет и меня!
Он метался из стороны в сторону, хрипя и воя, но вдруг обмяк, опустился на землю, встал на колени и зарыдал.
— Подберите его, его надо забрать с нами, — распорядился Манало. — Здесь нам оставаться нельзя, но мы не можем потерять человека с таким щедрым сердцем.
Глабур и Далван осторожно подняли своего страдающего товарища. Далван уложил Лукойо себе на плечо.
Манало повернулся к собравшимся бири.
— Мы искали, но нашли немногих. Молитесь, чтобы Ломаллин помог тем из ваших сородичей, которые убежали от клайя. Молитесь о том, чтобы это так и было. Но о мертвых помолитесь тогда, когда для этого будет время. Нам нужно бежать отсюда как можно скорее, иначе этот ульгарл очнется и, созвав убежавших клайя, прикончит нас. Быстрее, уходим!
Он развернулся и зашагал прочь. Его одежды развевались, посох поднимался и падал в такт шагам. Огерн обернулся, дал племени знак следовать за собой и заторопился за мудрецом. Другие шли чуть медленнее вождя, но только первые несколько шагов. Быстрее, быстрее, с каждым шагом быстрее шагали бири, уходя от страшного места.
Скоро они исчезли за деревьями, оставив поверженного великана рядом с мертвыми телами.
И тогда ульгарл застонал и зарычал. Дрогнуло его огромное тело. Взметнулась и снова упала рука, и великан опять замер, озаренный красноватым отсветом догоравшего костра который никто не загасил.
Огерн догнал Манало и спросил:
— Неужели же Улаган настолько сильнее Ломаллина, что даже ты, черпающий помощь у Ломаллина, не можешь одолеть того, кто питается силой багряного бога?
— Силы Улагана и Ломаллина равны, Огерн, — негромко проговорил Манало.
— Тогда почему же служитель зеленого бога не мог убежать из Улагановой тюрьмы?
Манало устало вздохнул.
— Потому что, как я сказал, их силы равны. Важно, сколько разных существ: людей, клайя и прочих — они привлекут каждый на свою сторону. Это и решит спор между ними.
— Это Улаган помешал тебе прийти на помощь моей жене, бросив тебя в темницу? — угрюмо спросил Огерн. — Неужели я стал такой важной шишкой?
— Для Ломаллина важен каждый человек, — резко ответил Манало. — Но это верно — ты более важен, чем другие. Ты краеугольный камень, точка преткновения. Из-за тебя вспыхнет еще не одна битва. Поэтому если Улаган сможет соблазнить тебя или покалечить, он сделает это.
Огерн устремил на мудреца взгляд, полный изумления и страха.
— Тогда да поможет мне Ломаллин! Неужели я действительно вызвал на себя гнев Багряного?
— Да, — кивнул Манало. — Но и Ломаллин не оставляет тебя своей особой защитой — в этом он мудр. Улаган помешал его желанию спасти твою жену, но ты помешал Улагану тем, что спас меня.
Но разве никак нельзя Ломаллину стать сильнее Улагана? — умоляюще проговорил Огерн.
— Как я уже говорил, он станет сильнее после своей смерти. Сильнее Улагана Ломаллин станет, только если Багряный убьет его.
— Только Улаган может сделать это? — не отставал Огерн. — Это не по силу другому улину?
— Наверное, под силу, но кто отважится на такое из тех немногих улинов, которые еще уцелели? Ведь если Ломаллин погибнет, его убийцу прикончит Улаган. А поскольку то пророчество, о котором я говорил, слышал и Улаган, он осторожничает и не убивает Ломаллина. Он его ранит, задирает, старается всеми возможными способами вредить ему, но не смеет убить Зеленого, ибо боится его удвоенной силы.
— Но как может Ломаллин стать сильнее, умерев?
— Это ведомо только Творцу, и никто ничего не узнает, пока это не произойдет, — сказал Манало. — Пока же оба улина верят в пророчество, хотя оно, возможно, им и не по душе.
Огерн, передвигая ноги, уставился в землю.
— Если Творец знает, каким образом Ломаллин обретет силу, может ли быть так, что он воистину предпочитает Ломаллина Улагану и в конце концов даст ему силу, достаточную для победы?
— Искренне верю в это, — отозвался Манало.
— Но нам этого знать на дано, верно? — Огерн оторвал взгляд от земли и недовольно усмехнулся. — Боги так скупы на знания о том, что они делают и почему. Сам-то Ломаллин знает или нет, что Творец наделил его большей силой, нежели Улагана?
— Нет, — без тени сомнения ответил Манало, — этого не дано знать никому из нас, Огерн. — Мы только должны изо всех сил стараться сделать то, что считаем правым и справедливым. Может быть, именно поэтому Творец и не открывает нам всех знаний.
— Мне кажется, что я игрушка, с которой кто-то играет, — буркнул Огерн.
— Не все ли мы такие игрушки? — улыбнулся Манало. — И все равно мы вольны бороться, покуда не поймем, каково наше место в жизни, а затем мы вольны обустраивать это место. Это очень важно, Огерн, и если обстоятельства превращают нас в игрушки, то от нас самих зависит, как мы сумеем управиться с этими обстоятельствами.
Огерн, сдвинув брови, искоса глянул на мудреца.
— Ты говоришь, словно вся жизнь — это игра в бирюльки.
Манало рассмеялся и хлопнул Огерна по плечу.
— Может, так и есть. Может, и игра в бирюльки. Но пойми — жизнь только похожа на игру.
Не убирая руки с плеча Огерна, Манало продолжил путь.
Прошагав примерно с полчаса, бири услыхали впереди визгливые вопли. Лукойо поднял голову, заскрипел зубами и обнажил нож. Оглянувшись, он увидел: бири тоже обнажили мечи и изготовили к бою копья.
— Нет, нет! Тише! — воззвал к бири Манало. — Хозяин зовет своих тварей обратно. Быстро прячьтесь за деревьями. Если клайя не придут к ульгарлу, он поймет, где мы!
— Пусть знает, — проворчал седовласый старик. — Пусть идет схода. Мы заколем его псов ему на ужин.
— Нельзя, — призывал Манало. — Мы можем победить, но мы можем дорого заплатить за победу. Вас уже и так стало вдвое меньше. Если победа опять будет стоить половины отряда, то это будет и не победа, и не важно, сколько клайя вам удастся уложить. Этот ульгарл, может, и проиграет, но его хозяин выиграет. Так прячьтесь же скорее в зарослях, чтобы драться завтра и послезавтра, чтобы истреблять врагов одного за другим, пока их не останется ни одного, а вас будет много. Прячьтесь!
Бири растерялись. Они пылали гневом, они не хотели слушаться, но Огерн первым шагнул в ту сторону, где кусты росли гуще, и увел племя за собой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
