Бири растерялись. Они пылали гневом, они не хотели слушаться, но Огерн первым шагнул в ту сторону, где кусты росли гуще, и увел племя за собой.
Некоторые бири уже карабкались на деревья. Усевшись на ветках, они приготовили копья, а Лукойо зарядил лук.
— Вступайте в бой, только если вам надо будет защитить себя, — посоветовал им Манало. — Если клайя вас не заметят и не заденут, пусть идут.
— Как они могут не заметить нас, — удивился Глабур, — если у них нюх, как у настоящих шакалов?
— Их нюх притуплён кровью, забившей их ноздри, и той силой, с какой они жаждут новой крови. Они не ждут, что вы здесь, поэтому вряд ли заметят вас.
С этими словами Манало исчез в густом подлеске.
На лесной тропе стало пусто. В густой листве раздался голос:
— Жажда крови, может, и притупила их нюх, но мозги им заморочило твое заклинание.
— Это верно, — согласился мудрец. — А теперь тихо. Пусть пройдут. — И Манало продолжил негромкое песнопение.
— Завтра месть будет столь же сладкой, сколь и сегодня, — успокаивал соплеменников Огерн. — Храните терпение.
— Тебе легко говорить, — прошептал молодой вдовец. — Ты-то уже отомстил!
— Недостаточно, уверяю тебя, — отозвался Огерн. — Я только начал мстить.
Голос его был столь мрачен и столь полон сдерживаемого негодования, что удивленные бири умолкли. Лукойо, слышавший Огерна, скрипнул зубами. Теперь и ему была знакома глубина боли и гнева, испытываемых вождем.
Некоторое время в лесу стояла тишина, нарушаемая только скрипом кожаной одежды, зацепившейся за кору дерева.
Но вот появились они. Они шли, раздвигая ветки, крадучись, хотя при этом громко переговаривались — человеко-шакалы. Они скалились друг на друга и огрызались. Чувствовалось, что клайя не то напуганы, не то сдерживают радость. Они пошли по тропе, не замечая спрятавшихся бири. Они шли мимо людей, каждый из которых жаждал прикончить хотя бы одного клайя, если бы тот развернулся и заметил его. Однако клайя никого не вынюхали и не разглядели. Они шли и шли под ветвями, усыпанными притихшими бири, и ни разу не подняли головы. Лукойо взял на прицел самого рослого из клайя, но тот и не подумал взглянуть в ту сторону, где прятался полуэльф. Он только рычал и скалился на своих соплеменников.
А потом они исчезли, растворились в лесу.
Несколько минут на тропе стояла тишина, потом чей-то голос спросил:
— Еще долго, мудрец?
— Нужно выждать еще немного, — ответил голос Манало. — Как только мы убедимся, что за этими не шли другие, мы возобновим путь.
— Тому здоровенному я мог бы печенку вырезать, пробурчал пожилой бири.
— А я бы с радостью увидел, как моя стрела входит ему в сердце, — добавил Лукойо.
— Но вы не дали воли рукам, — похвалил их Манало. — Вы молодцы, бири. Ваша сегодняшняя сдержанность поможет вам завтра стать более мстительными.
В ответ на это бири что-то проворчали, но особого недовольства никто не выразил.
Минуло еще немного времени. Зашуршали листья. Мудрец вышел на тропу.
— Больше клайя не предвидится, а те ушли далеко. Уходим!
Один за другим прятавшиеся бири выходили из леса. Вскоре племя, в котором теперь было человек пятьдесят, зашагало следом за вождем и мудрецом по тропе в сторону, противоположную той, куда ушли клайя.
Еще дважды они останавливались, прятались и пережидали, пока мимо них на зов ульгарла проходили другие горстки клайя. А потом сгустилась темнота, и Манало предостерегающе поднял руку:
— Тс-с-с-с!
Бири остановились, недовольно поглядывая на человека, лишившего их возможности немедленно отомстить за потери, некоторые в испуге оглядывались по сторонам.
Манало напрягся, словно натянутая струна.
— Они идут по нашим следам, — сообщил он. — И их хозяин гонит их хлыстом. Вот теперь нужно прятаться как следует, бири, но будьте готовы ответить им на совесть, если они вас обнаружат!
— Мы запросто могли бы уменьшить их число! — крикнул Далван.
— Нет, — решительно ответил Манало. — Потому что тогда у них не было бы нужды искать нас, они бы поняли, где мы. Пока здесь нас ищет только один отряд клайя, остальные прочесывают лес в другой стороне. Пока они даже не знают, в какую сторону мы ушли.
— Значит, мы можем напасть на них? — нетерпеливо спросил молодой бири.
— Только если они нападут на нас, — ответил ему Огерн. — Ведь тогда против нас ополчится вся стая — сбегутся все, и ульгарл в придачу. Нам снова придется спрятаться, друзья, и довериться магии мудреца, которая укроет нас от глаз врагов.
— А магия ульгарла?
— Как всегда, речь идет о споре между Улаганом и Ломаллином, — проговорил Манало. — Они скованы равновесием, а дух и дела смертных это равновесие нарушают. Прячьтесь и приготовьте оружие!
И вновь племя спряталось в чаще, и снова Огерн выставил дозорных, которые сменяли друг друга. И вновь мудрец забормотал заклинания-обереги. Ночь прошла в страхе и ожидании схватки. Глаза у многих были закрыты, но мало кто уснул в эту ночь.
Четырежды в течение ночи доносились визги и рычание клайя, подбиравшихся все ближе и ближе. Люди хватались за оружие в надежде, что вот-вот их обнаружат. Они готовы были дорого продать свои жизни, ибо теперь они жили только ради того, чтобы поквитаться с клайя за гибель сородичей. Но всякий раз вопли и визг стихали и удалялись, умолкал лай и отдельные гортанные звуки, служившие клайя подобием речи. Враги уходили. Разочарованные бири успокаивались. Если это можно было назвать покоем.
Наконец забрезжил серый рассвет, и Манало мановением руки снял с зарослей защитное заклинание. Огерн поднялся.
— Идемте, люди мои! Мы пережили ночь и теперь можем шагать навстречу истинному отмщению!
— Да уж, навстречу, — фыркнул старый воин. — Вот уже шесть раз мы лишались возможности умереть!
— Но зачем? — вырвалось у Огерна. — Мы бы перебили часть клайя, и что дальше? Не они наши настоящие враги.
Ему ответил возмущенный хор:
— Они — не враги? Они убили наших родичей, они разрушили нашу деревню! Если они не враги, то кто же враг?
— Тот, кто отдает им приказы, — вместо Огерна ответил Манало. — И тот, кто отдает приказы ему. Огерн говорит правду. Клайя — всего лишь орудия, причем такие орудия, которые неохотно вершат свое дело. Сомневаюсь, чтобы у них был выбор. Послушание или смерть от рук ульгарла — вот и все, что им дано. Их создал Улаган. Он главенствует над ульгарлом, а тот погоняет клайя. Ваш спор — это спор с Улаганом, а не с его несчастными жертвами.
Наступила тишина. Бири переглянулись, отвели глаза. Каждый почувствовал холодное прикосновение страха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
