– Расскажи мне о Новом Орлеане, – попросил Джеймс, когда вокруг воцарилась тишина и даже пение птиц стихло. – Я никогда там не был.
Саммер приподняла плечи и запрокинула голову.
– Мне кажется, это такой же город, как и многие другие города. Как Лондон, например. Из залива в реку Миссисипи заходит множество судов, поэтому в Новом Орлеане можно встретить людей из разных частей света.
– Все это мне и так известно. Расскажи лучше, за что ты любишь этот город.
Губы девушки тронула задумчивая улыбка. Она положила руки на колени и принялась болтать ногами, как маленький ребенок, ощущая, как трава щекочет ее икры.
– Весной, когда еще не так жарко и влажно, я люблю ходить с Шанталь на рынок. Мы отправляемся туда утром, когда воздух свеж, прохладен и наполнен различными интересными запахами. Кофе в кафе «Монд» горячий и крепкий, а пышные пончики посыпаны сахарной пудрой. Иногда на площади играет военный оркестр. А на рынке вы можете найти все, что ваша душа пожелает. Мама всегда бранила меня за то, что я хожу на рынок только с Шанталь, но папа не возражал. Он говорил, что никто не осмелится причинить вред...
Саммер запнулась в ужасе от того, что чуть было не проговорилась. Дочери Джонатана Сен-Клера.
Милостивый Боже! И хотя это ничего не изменило бы, но Саммер по-прежнему не хотела, чтобы Джеймс узнал, кто она такая. Не сейчас. Только не сейчас. Ведь она скоро уедет. Никому не было дела до того, кто она, кроме нее самой. К тому же Джеймс сказал, что ненавидит французов, а следовательно, ее имя может сослужить ей дурную службу. Виконт отделается от нее, как это сделал Гарт.
– Причинить вред... кому? – требовательно переспросил Джеймс.
Саммер облизала губы кончиком языка и нерешительно улыбнулась:
– Причинить вред таким особам, как мы. Прости, я просто потеряла нить разговора.
– Звучит не слишком убедительно, дорогая, – заметил виконт. Его губы улыбались, но глаза оставались серьезными. – Уверена, что не хочешь мне признаться кое в чем? Например, раскрыть ужасную тайну?
Саммер оставалось только надеяться, что Джеймс не заметил в холодном свете луны, как вспыхнули ее щеки.
– Жаль тебя разочаровывать. Я понимаю, ты рад был бы услышать признание в том, что я опасная преступница. Но на самом деле моя жизнь довольно скучна.
– Ну не скажи, – усмехнулся Джеймс. – Многие женщины ни разу в жизни не оказывались брошенными в Лондоне. Осмелюсь предположить, что для них это было бы наиболее захватывающее приключение в жизни.
– Искренне надеюсь, что больше никогда не испытаю ничего подобного, – сказала Саммер так убедительно, что виконт рассмеялся. Чтобы скрыть смущение и свой промах, она быстро выпалила: – А теперь, когда я рассказала о себе, расскажи ты о своей жизни. Зачем ты привез меня в Лондон, хотя направлялся совсем в другую сторону?
– Потому что тебе было необходимо сюда попасть. – Джеймс казался удивленным. – А разве тебя это не устраивает?
– Я просто спросила. Ты же сказал, что тебя не ждали здесь по меньшей мере еще месяц. – Саммер помедлила. – Ты собирался навестить свою семью?
Каблуки сапог Джеймса со свистом проехали по траве, когда он попытался удобнее устроиться на скамье. Он провел рукой по волосам и вздохнул.
– Вообще-то да, но я отложил эту поездку. Не знаю почему, за исключением того, что мой отец начнет задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать, мать начнет приглашать в дом девушек, которые, по ее мнению, подходят на роль моей супруги, братья захотят помериться силами, а сестры будут требовать от меня делать то, чего мне вовсе не хочется. – Джеймс замолчал и грустно улыбнулся. – До этого момента я не представлял, насколько сильно не хочу ехать домой. – Он пожал плечами. – Когда я подал в отставку, мне не хотелось возвращаться домой и не хотелось ехать сюда. Мне требовалось время на себя самого, на то, чтобы вновь привыкнуть к мирной жизни. Война выявляет в мужчине много новых ощущений, и я был не готов встречаться с кем бы то ни было – особенно с членами своей семьи.
– Разве ты не любишь свою семью? – Голос Саммер зазвучал несколько напряженно, и ей с трудом удалось погасить внезапную острую тоску по родителям и брату.
– Конечно, люблю. Просто иногда они бывают невыносимыми. Все они знают, что лучше для меня. – Джеймс на мгновение прикрыл глаза и принялся перечислять: – Ты живешь не так, как подобает. Пора остепениться и обзавестись семьей. Еще не время заводить семью. Стоит остаться в армии. Не стоит оставаться в армии.
Он открыл глаза и с улыбкой посмотрел на Саммер.
– Видишь. Единственное, в чем они соглашаются друг с другом, так это в том, что я должен что-то делать, но только не то, что я делаю в данный момент. По крайней мере так они думали до прошлого года.
– А в прошлом году, – решительно начала Саммер, вспомнив о титуле и поместьях Джеймса, – ты заставил их изменить мнение?
– Не совсем так. – Виконт поморщился. – Просто удача улыбнулась. Отец прислал мне письмо с поздравлениями, в котором, однако, не преминул заметить, что я не сделал ничего такого, чего бы не смог сделать любой другой мужчина на моем месте. Ему очень трудно угодить, но теперь по крайней мере он не настаивает, чтобы я стал духовным лицом.
– Духовным лицом? – Саммер попыталась представить похожего на пирата Джеймса в роли священника, но не смогла. – Господи, но почему он решил, что тебе это подойдет?
– Потому что младшие сыновья Камеронов всегда становились священниками. Кроме того, он надеялся, что меня это немного укротит.
– Должно быть, твои родители думают, что от тебя нельзя ждать ничего хорошего.
– Вероятно, так, – согласился виконт. – Только я не знаю почему. Может, потому, что однажды я бросил в огонь гобелен из холла и едва не спалил весь дом. Наверное, тогда они сочли меня весьма опасным. Абсолютно несправедливое суждение. Это была вина моего брата. Даллас спрятался в рыцарских доспехах, после того как мы поссорились, и я постарался выкурить его оттуда.
Саммер тихо засмеялась. Она попыталась представить маленького Джеймса с его сросшимися на переносице бровями и дьявольским блеском в глазах, и ей это с легкостью удалось. Должно быть, тогда он выглядел так же, как в тот день, когда стоял на углу одной из улиц Лондона и распевал баллады, чтобы вогнать ее в краску.
– Знаешь, сейчас я впервые услышал твой смех, – прошептал Джеймс. – Тебе стоит смеяться чаще.
Все еще улыбаясь, Саммер покачала головой.
– Вообще-то в моей жизни мало над чем можно посмеяться. Боюсь, у меня не было такого количества развлечений, как у тебя.
– Это можно изменить.
– Не вижу, каким образом. – Саммер глубоко вдохнула и, подняв голову, посмотрела ему в глаза. – Иногда мне это кажется действительно невозможным.
