Глава 22
Дженива вовсе не отказалась бы принять участие в развлечениях, но она не знала, куда ей идти, и поэтому заглянула в свою комнату. Оказалось, что Талия уже встала и куда-то ушла. Тогда она постучалась в дверь леди Каллиопы, но и ее тоже не было.
Возможно, от того, что она все еще неуверенно чувствовала себя в этом доме, где почти никого не знала, какой-то внутренний страх не покидал ее. Тем более она не собиралась прятаться, и Гобеленовая комната показалась ей вполне подходящим местом для общения.
Когда она уже подходила к двери, кто-то окликнул ее:
— Мисс Смит!
Она обернулась и увидела леди Брайт, входившую в холл с грудой перепутанных зеленых и красных лент в руках.
— Могу я попросить вас помочь мне разобрать все это?
Дженива была искренне рада оказаться хоть кому-то полезной. В этом состояла еще одна ее проблема. До отставки отца и даже в Портсмуте она была всегда чем-то занята, что-то делала, приносила пользу.
Леди Брайт быстро огляделась:
— Отнесу-ка я все это в библиотеку и разложу на одном из больших столов. Пойдемте со мной.
Они поднялись по лестнице в великолепную комнату, поразившую Джениву позолоченным деревом, искусной затейливой резьбой и стеклянными дверцами, за которыми стояли тысячи книг в кожаных переплетах.
В центре располагались три длинных дубовых стола со стульями, на столах стояли свечи в подсвечниках с полированными металлическими зеркальцами, отражающими свет так, что он падал прямо на страницы. Все было в полной готовности газеты и журналы, разложенные на столах, привлекали внимание читателя, а в центре каждого стола стояла подставка с раскрытой книгой.
Дженива заметила в каждой нише окна высокий пюпитр — такие она видела только на средневековых картинках. Эти пюпитры могли относиться именно к тем далеким временам, особенно если принять во внимание, что к каждому была на цепочке прикреплена старинная книга.
В одном углу комнаты горел камин, толстый ковер покрывал пол, но здесь не было мягких кресел. Комната предназначалась для занятий, а не для отдыха или болтовни. Дженива даже усомнилась, одобряют ли писатели и философы, изображенные на потолке, вторжение леди Брайт с ее мелочными заботами.
Леди Брайт такие мысли явно не беспокоили, и она небрежно вывалила кучу лент на край стола, стоявшего в центре, потом села на стул и с сомнением оглядела кучу.
— В прошлом году ими перевязывали зелень, — пояснила она, — но их не сложили как надо, когда убирали. Диана хочет использовать их снова, но я не знаю, что из этого можно выбрать.
Дженива потрогала ленты пальцем.
— Удивительно, как можно так их перепутать.
— Да уж! По-моему, проще купить новые, вот только негде. — Леди Брайт подняла голову и улыбнулась. — К тому же истинные Маллорены так не рассуждают. Меня воспитали бережливой.
Дженива невольно усмехнулась:
— Меня тоже. Я отпарывала тесьму, подбирала рассыпавшиеся бусы и делала полезные вещи практически из ничего. Давайте хотя бы попробуем. — Она ухватилась за конец зеленой ленты и начала вытаскивать ее.
Леди Брайт начала с красной.
— Расскажите мне еще что-нибудь о жизни на флоте, мисс Смит. Это, должно быть, очень интересно.
— Не во всем. — Дженива, однако, ничуть не возражала против того, чтобы развлечь ее своими рассказами.
Леди Брайт не только слушала, но и говорила сама, и Дженива многое узнала о семье Маллоренов. Ее очень интересовал взгляд со стороны, леди Брайт, как она дала понять, происходила из семьи, владевшей лишь скромным имением.
— Иногда Маллорены ведут себя так, словно они боги, — заметила она по какому-то поводу. — Особенно Родгар. Не позволяйте ему запугивать вас.
— Он мне показался человеком добрым.
— О да, но как и у всех нас, у него много разных качеств. Тем не менее в начале этого года он убил человека на дуэли.
Отчего-то Дженива подумала о портретах, которые видела в галерее.
— Я читала об этом в газете, — сказала она.
Ей хотелось услышать больше подробностей, вроде того, что это был благородный поступок, но леди Брайт недовольно посмотрела на ярд мятой красной ленты, который ей удалось вытащить из кучи.
— Не думаю, что длина очень важна. — Она достала из кармана маленькие ножницы и обрезала ленту. — Вот так, — сказала она, с победным видом поднимая ленту вверх. — Решение настоящего Маллорена.
— Действовать при помощи кинжала?
— Иногда.
Их взгляды встретились. Конечно, леди Брайт напоминала обыкновенную женщину, но все же она была Маллорен.
— Это предупреждение, миледи?
Бледные лица с веснушками легко краснеют.
— Не позволяйте моей болтовне расстраивать вас, мисс Смит. Кстати, к чему эти формальности? Можно мне называть вас Дженивой? Я так хочу, чтобы вы называли меня Порцией.
Это был всего лишь ход в игре, но Дженива едва ли могла ей отказать.
— Конечно, это совсем не трудно.
— Вот и прекрасно. — Порция стала наматывать ленту на пальцы. — Поверьте, я понимаю, как вы чувствуете себя здесь. До того, как я встретила Брайта, мое единственное знакомство с великими мира сего состояло в том, что наше имение находилось близко к Уолгрейв-Тауэрс и мы знали эту семью. Я и представить себе не могла, что Форт — лорд Уолгрейв — станет моим деверем. Его отец и Родгар были смертельными врагами.
— Но они помирились?
Не скрывалась ли под этой историей надежда?
Руки Порции застыли в воздухе.
— Он умер.
— Как?
Глаза Порции широко раскрылись, и Дженива подумала, что ответа не будет, но Порция сказала:
— Самоубийство. Да, так случилось. Это всем известно.
Но Дженива понимала, что Порция не собиралась рассказывать об этом. У нее возникло странное убеждение, что истинный Маллорен справился бы с этим лучше.
— Эльф, леди Уолгрейв, надеется, что ребенок родится в Рождество, — сказала Порция чересчур уж веселым тоном. — Акушерка уже здесь, но пока ничего не происходит.
Это была неловкая попытка перевести разговор на другую тему, но она давала Джениве повод спросить кое о чем, что приводило ее в недоумение.
— Разве не странно ожидать разрешения от бремени во время праздничного приема гостей?
— Эльф всегда проводила Рождество здесь и не захотела что-либо менять. К тому же они перестраивают Уолгрейв-Тауэрс.
Но было ли это убедительным объяснением, особенно если отец лорда Уолгрейва именно здесь совершил самоубийство. Дженива медленно вытягивала ленту, одновременно соображая, как лучше об этом спросить.
— Конечно, Родгар с радостью принимает Эльф в своем доме, — продолжала Порция. — Мужчинам свойственно беспокоиться. Бедный Брайт так тяжело переживал за меня от того, что я такая маленькая, но Френсис не доставил мне никаких хлопот. — Тут она снова широко раскрыла глаза и взглянула на Джениву. — Простите, замужние дамы не должны обсуждать такие вещи с незамужними, но, разговаривая с вами, чувствуешь себя… по-другому.
