Буйновский тоже махнул рукой, правда, с несколько другим выражением лица и заметил, что теперь надо ждать его звонка.
– Наверное, у него в администрации президента есть свои люди на дотации, – высказал предположение Олег Алексеевич, с чем я тут же согласилась. – Донесли ему, что мы были во дворце. Он, конечно, понял, с какой целью. Ну или вообще велась запись нашего разговора. Тогда просто не знаю, что будет дальше… Такую цену заломит, гад…
Больше всего Олег Алексеевич расстраивался из-за того, что теперь ему, наверное, не удастся прибрать к рукам богатства Андрея Николаевича. Судьба дочерей и внучки волновала его гораздо меньше! А тут он вложил такие деньги – и все прахом! Как теперь искать Андрея Николаевича? И каким образом уговорить президента встать на сторону Буйновского? Хорошо хоть он пока не перевел деньги на счет местного правителя.
В возможности успешного перетягивания президента на нашу сторону я теперь, откровенно говоря, сомневалась. Немного разобравшись с ситуацией и получив больше информации, чем имелось вначале, я предполагала, что у Андрея Николаевича сложились давние и теплые отношения с главой государства. Зачем тому менять шило на мыло? Андрея Николаевича знают, человек проверенный, на месте обжился. И тут появляется кто-то новый. Да и Андрей Николаевич скорее всего постарался показать Буйновского в самом неприглядном свете. И, в свою очередь, заручился поддержкой властей.
Отсюда следовало, что нам вообще-то неплохо бы поскорее сматываться с острова, а Буйновскому на любых условиях выкупать Катю с Кирой и радоваться, если Андрей Николаевич не потребует чего-то еще в дополнение к первоначальным условиям.
– А что вы так зациклились на этом острове? – уточнила я. – Найдете другой. Тут подобных государств – пруд пруди. Не здесь, так в Тихом океане. Можно же отыскать место, где пока не пристроился никто из наших? А с коррупцией в верхах, как я понимаю, в подобных странах везде одинаково.
Буйновский вздохнул и ответил:
– Понимаешь, Ира, здесь бизнес налажен! Ты внимательно читала отчет? Ну, может, аналитики не все подробно изложили на бумаге… Главное – тут просто идеальные условия для выращивания ряда сортов опиумного мака и марихуаны. И эти культуры не требуют особого ухода, умения, капиталовложений. Семена бросил – а потом только собирай урожай. И не один в год! Рабочая сила дешевая. Нанимай народ, оборудуй лабораторию – и вперед. Перерабатывай опий в героин. Местному населению выживать надо, многие делают это за счет наркотиков. Тут никто не станет страдать от нравственных проблем. И переработка обойдется гораздо дешевле, чем в России. Да и везти героин во много раз выгоднее. Цена на килограмм опия в Питере – около десяти тысяч долларов. На килограмм героина доходит до ста пятидесяти. Это максимум, конечно. Но все равно… Что мне тебе объяснять? Игра стоит свеч.
«Ну ты и сволочь», – подумала я, но смолчала, а что я могла сказать? Что не одобряю подобный бизнес? Да плевать хотел Буйновский на мое одобрение или неодобрение. Он все равно сделает по-своему.
Но я должна помочь ему вызволить из лап Андрея Николаевича Катю и Киру. Или просто заставить его их спасти. Это мой долг, хотя в принципе эти девочки для меня никто. Но у меня в отличие от шефа еще есть моральные принципы! Я не могу допустить, чтобы девчонки и дальше страдали из-за своего предка. Было бы за что. Я ведь тоже, наверное, в некоторой степени виновата перед ними, поскольку работаю на их отца и в чем-то ему помогаю. Потому что я не хочу жить в нищете, как жила когда-то. Потому что мне нужно обеспечить будущее своих детей, чтобы они никогда не нуждались. Но только не торгуя наркотиками. Эти деньги мне не нужны. Они будут жечь мне руки.
К бассейну вернулся Сергей Глебович, глянул на меня, потом на Буйновского и заявил:
– Их нигде нет.
– Кого их? – не понял Олег Алексеевич.
– Вашей Зои и моих ребят.
– А Алена? – спросили мы хором с Ванькой.
Буйновский, Сергей Глебович и находившиеся в пределах слышимости парни тут же на нас вылупились.
Мы переглянулись с Ванькой.
– Что вчера тут происходило, мать вашу! – рявкнул Буйновский так, что на нас посмотрели все загоравшие у бассейна иностранцы.
Я попросила его не орать, чтобы не привлекать лишнего внимания к нашей компании, и начала свой рассказ про вчерашние приключения. К нам присоединились все подчиненные Сергея Глебовича и слушали, раскрыв рты. Когда я закончила повествование, полковник отправил двух своих парней проверить, где «Жигули», и расспросить местных, тут работающих, не запомнили ли они, когда машина появлялась на стоянке в последний раз. Буйновский взял у меня спутниковый телефон, который я пока держала при себе, отошел в сторонку, чтобы никто не слышал, о чем он говорил, с кем-то связался, потом подозвал меня к себе и спросил, на какой счет перевести деньги, которые он мне должен за выкуп Алены.
– На швейцарский, – ответила я. – Который вы мне открыли.
Буйновский дал указания и отключил связь. Мы вернулись к остальным. К этому времени вернулись ребята, посланные искать «Жигули». Как сказал им сотрудник стоянки, машина не появлялась там со вчерашнего утра.
Не успели мы снова занять свои места, как послышался какой-то странный электронный сигнал. Что это? – хотелось мне спросить, но я не успела: Буйновский схватился за телефон, с которого только что звонил.
Мужской голос попросил Иру. Олег Алексеевич удивленно на меня посмотрел, но передал мне аппарат, включив громкую связь.
– Ирочка? – проворковали на другом конце. – Это Андрей Николаевич.
Челюсть у меня поползла вниз, у Буйновского тоже.
– Надеюсь, вы в добром здравии? – продолжал наш общий знакомый.
– Вашими молитвами, – ответила я и поинтересовалась, не желает ли Андрей Николаевич поговорить с Олегом Алексеевичем, находящимся поблизости.
– Не желаю, – резко ответили мне. – Он плохо понимает то, что я пытаюсь до него донести, а вы, как я успел убедиться, – человек здравомыслящий и очень находчивый. – Андрей Николаевич усмехнулся. – Поэтому я решил для разнообразия пообщаться с вами, в надежде, что вы, в отличие от вашего шефа, поймете меня с первого раза.
«Значит, он теперь знает, что я не дочь Буйновского?» – мелькнула мысль, но я от комментариев воздержалась, ожидая продолжения.
– Все красотки опять у меня, – констатировал факт Андрей Николаевич.
Я резко вдохнула воздух, мой собеседник усмехнулся.
– Да, да, – подтвердил он. – И Аленочка, и Зоенька. Очень сожалею, но вчера у меня в распоряжении было мало людей, в смысле в нужном месте, и пришлось делать выбор: или вы с сыном, или они. Я решил, что с ними будет намного проще. – И Андрей Николаевич опять хохотнул. – Да по большому счету вы, Ирочка, мне не нужны. Ну если только согласитесь пойти ко мне работать. Правда, немного вас изучив, думаю, что не согласитесь. Благодаря вам я узнал о своих прорехах, ну не совсем своих, а нанятых мною людей. И на том вам спасибо. Но другие девочки в отличие от вас на побег не решатся. Они сейчас вообще согласны на все.
– Но ведь с ними были телохранители, – попыталась вставить я.
Андрей Николаевич расхохотался и сообщил, что ребят придется списать на боевые потери. Услышав это, Сергей Глебович издал какой-то звериный рык, другие окружавшие меня мужчины посуровели и были готовы вцепиться в телефон, но сдержались, а я подумала, что теперь у них появилась гораздо более сильная мотивировка добраться до Андрея Николаевича и спасти женщин, чем деньги: за товарищей надо мстить.
– В общем, так, Ирина Александровна, – произнес Андрей Николаевич уже абсолютно серьезным тоном, – можете передать вашему боссу, что я разрываю с ним всякие деловые отношения. Мне не нужен такой партнер. Убирайтесь с острова, все убирайтесь, вместе с вашими псами, даю вам на это двадцать четыре часа. После этого вы будете объявлены здесь вне закона. Я надеюсь, что по крайней мере вы, Ирина Александровна, понимаете, что у меня тут везде свои люди?
– Понимаю, – процедила я.
– Часы сверять будем?
– Не надо. Но у меня вопрос: а как же Алена, Зоя?..
– Миллион долларов, – хохотнул Андрей Николаевич. – Если папочка хочет их видеть. Хочет?
Буйновский заорал вне себя от гнева:
– Сука, что ты себе позволяешь?!
Андрей Николаевич опять хохотнул, сказал Буйновскому, чтобы тот не кипятился, а то он может и поднять цену, и попросил снова дать меня, а то Буйновский не в состоянии адекватно соображать. Олег Алексеевич взбрыкнул, но замолчал.
– Да, слушаю, – произнесла я ничего не выражающим голосом.
– Значит, так, Ира. Как только ваш шеф будет готов перевести деньги, свяжетесь со мной. Я скажу куда, и мы обговорим процедуру передачи девочек.
– Что вы пока собираетесь с ними делать? – осведомилась я, волнуясь за их судьбу.
– Поживут у меня, – в очередной раз хохотнул Андрей Николаевич. – Поработают для разнообразия. Полезно иногда, вы так не считаете, Ирина Александровна? Что вы-то их жалеете? Ведь жалеете же? Вы с юных лет вкалываете, а эти бездельницы всегда жили на всем готовом. Не пора ли им узнать, почем фунт лиха? Я вас не понимаю.
