были год назад и за это время многое могло измениться. Информации об этом парне было крайне мало, он словно с луны свалился. На него ничего не было, он был чист — слишком чист! И это всегда не нравилось Шекнеру, а у того глаз наметанный.
Баринов потянулся к селектору и нажал хитрую комбинацию клавиш. В динамике раздалась приглушенная музыка и чье-то сопение. Катюша занималась какой-то работой, набирая на компьютере текст очередного приказа. Баринов мог прослушивать абсолютно любой офисный телефон, просто введя нужную комбинацию перед внутренним номером и он частенько слушал своих сотрудников. Просто так, наугад и для порядку. Послушав ее немного и не найдя ничего подозрительного, Баринов переключился в обычный режим и бросил в трубку:
— Катюша, пусть Шекнер ко мне зайдет и личные дела с собой прихватит. Он знает какие. И это… чайку мне там сваргань покрепче, да бутербродов настрогай каких-нибудь. Совсем заморила! Жрать хочу.
— Да, Андрей Михайлович. Сейчас все сделаю.
Баринов положил трубку, сделал последнюю затяжку и затушил сигарету. Затем закинул руки за голову, потянулся, растягивая позвоночник. Потом убрал со стола ноги и переставил бутылку на другое место. На сегодня хватит, пора было приниматься за работу.
***
Уборщица Агафья сидела на жестком стуле прямо перед Шекнером. Глаза пожилой женщины немного щурились от света яркой настольной лампы, направленной в ее сторону. Шекнер, оперев голову на руки, пристально смотрел на уборщицу.
— Ну, так что, Агафья? Так и будешь молча сидеть?
— Ну, что вы, Виталий Григорьевич. Я ведь уже все рассказала.
— Еще раз давай. Медленно и во всех деталях, как обычно, — Шекнер четко чеканил каждое слово.
— Я пришла убираться как обычно, ровно в восемь. Ну, сначала постояла как всегда пару минут под дверью, послушала. Все как вы учили, Виталий Григорьевич. — уборщица несколько растерянно посмотрела на шефа службы безопасности, ища поддержки.
— Дальше давай, дальше! И по сути рассказывай, никто не винит тебя. Пока…
— Ну вот я и говорю, постояла — послушала. Он один сидел, ни с кем не говорил, про себя никаких слов не произносил. Шуршал там какими-то бумажками, но это как всегда.
— Дальше.
— Дальше вошла, поздоровалась.
— Как он выглядел?
— Да, обычно выглядел, ничего особенно. Да… чай пил.
— Чай?
— Да, я вошла, а он сидит и чай пьет. Потом чашку-то поставил и поздоровался.
— Хм… Никакие бумаги не прятал?
— Нет, говорю же вам, Виталий Григорьевич. Все как обычно, спокойно работал, без суеты, без напряженности.
— Спокойно значит…
— Да, спокойно. Я потом как учили, первым делом значит мусорную корзину взяла, все в отдельный пакет сложила.
— Где пакет?
— Вот он, — с готовностью кивнула старушка в сторону большого черного пакета. — Я как обычно пометила его, дату, номер. Все тут.
— Дальше, — напирал Шекнер на осведомителя.
— Ну, дальше я убираться стала и со стола его бумаги в стопку сложила. Не любит он этого, всегда хмуриться молча, собирается и уходит. А я уж потом эти бумаги просматриваю и вам докладываю.
— А попрощался как?
— Да, обычно и попрощался, как всегда. Теми же словами. Говорю же ничего не заметила, Виталий Григорьевич! Я ж не первый год служу, как никак. Сами знаете.
— Ладно, Агафья. Успокойся. Все нормально сделала. Можешь идти. Ступай домой.
— А какие-то особые указания будут?
— Нет. Как обычно работай, не суетись, чтобы не прочухал ничего. Давай иди уже. Работы невпроворот.
Агафья вышла из кабинета Шекнера, оставив у стола мусорный пакет. Шекнер чуть подвинул его ногой в сторону. Он специально заранее убрал шредер из приемной, чтобы можно было спокойно разбирать черновики топ-менеджеров. Среди скомканных бумажек порой находились весьма любопытные и полезные — они всегда пополняли архивные папки личных досье всех сотрудников. Шекнер знал про своих подопечных все — имена любовниц, названия принимаемых лекарств, номера телефонов, нюансы семейных поручений, не говоря уже о личных финансах, взятках или откатах. Он мог прижать любого.
Зазвонил телефон и в трубке раздался возбужденный голос начальника техотдела:
— Есть, Виталий Григорьевич! Нашли зацепку!
— Точно? Живо ко мне!
Виталий Шекнер испытал радостное возбуждение и даже слегка потер руки. Начиналось самое интересное.
**
Баринов внимательно выслушал доклад шефа службы безопасности. Пять папок лежали в стопке, одна была открыта и из нее на президента Галактион Групп смотрела фотография главного экономиста Жанны.
— Значит, позвонила дура с нашего волшебного аппаратика? Нервишки подкачали.
— Да, Андрей Михайлович. Очень вовремя мы подарки раздарили.
— ВО-ВРЕ-МЯ… — по слогам задумчиво произнес Баринов. — А ведь через эту лахудру все наши проекты проходили, а она оказывается жизнь свою устроить решила! С врагами из ФПГ стала работать! Интересно как давно…
— Выясним, Андрей Михайлович. Это мы теперь во всех деталях выясним. В нашем подвале и не такие кололись, сами знаете.
— Вот ведь, паскуда! — Баринов хлопнул кулаком по фотографии на столе. — Вряд ли она сама понимает во что ввязалась и что наделала. Ну да это уже не наши заботы.
Баринов на секунду задумался, и вдруг его лицо просветлело. Он широко улыбнулся и посмотрел на Шекнера.
— Виталик, ты вот что. Ты ее пока сильно не калечь, да и вообще попробуй помягче быть. У меня другой план имеется. Если сработает — она может нам здорово помочь ситуацию исправить. А уж потом в расход ее пустишь.
— Слушаю, Андрей Михайлович.
***
6.30 утра. С хмурого затянутого тучами неба моросит дождь. Щетки дворника с противным скрежетом ритмично смахивают капли с лобового стекла, отбрасывая их куда-то в сторону обочины. Микроавтобус медленно катил по шоссейной дороге. За его черными не проницаемыми стеклами на заднем сиденье сидела Жанна. Кисти ее рук были крепко стянуты скотчем, щеки горели от пощечин Шекнера, по лицу растеклись черные струйки туши для ресниц.
На переднем ряду лицом к ней сидел сам Виталий Шекнер и сверлил ее острым взглядом своих почти черных глаз. Его худощавое лицо и серые круги под глазами говорили о том, что он здорово устал. Но он был машиной и Жанна Сергеевна уже давно это знала. Тупой, железной, равнодушной боевой машиной Галактиона. Он выполнит любой приказ, чего бы это ему ни стоило.
После того как в четыре утра в ее квартиру ворвались люди в черных масках, перевернули вверх дном все вещи в ее квартире и переломали половину мебели, они увезли с собой Степу. Ее двенадцатилетнего сына. Увезли молча, не говоря ни слова и это было по настоящему страшно. Потом ей самой одели на голову черный мешок и привезли в какое-то странное место, больше всего походившее на заброшенный бетонный коровник.
Там ее ждал Виталий Шекнер. Он не бил ее, наоборот он был холоден и расчетлив. И это пробирало ее диким ужасом до самой глубины костей. Холодный липкий пот покрывал все ее тело, ее бил нервный озноб и она с трудом могла говорить. Шекнер дал ей несколько пощечин и изложил факты. Отпираться было бесполезно — они знали все.
Ее надежды, ее мечты устроить свою нескладную жизнь — все это разлетелось на тысячи осколков, и теперь каждый из них больно впивался в ее израненную душу. Она не знала как все это произошло, как то само собой. Просто однажды она напилась в баре больше обычного. Она уже давно заходила по пятницам в этот бар с шумной музыкой и толпой незнакомых людей. Здесь ей казалось, что она не так одинока. Здесь ей казалось, что ее так быстро увядшая молодость еще с ней. Она с удовольствием принимала оценивающие взгляды незнакомцев и это немного грело ей душу.
А потом внезапно появился он. Они познакомились, выпили и о чем-то поговорили. А потом он предложил отвезти ее домой и она согласилась. Дальше все было сложно — она главный экономист Галактион Групп, а он
