находящегося на майорской должности, но даже не моего, генеральского уровня. Иногда у меня возникают мысли, что вы владеете некоторой информацией лучше, чем руководство нашей армии в целом, и пан Маршал Рыдз-Смиглы в частности. Что скажете на это, поручик?
Закончив свою длинную речь, генерал аккуратно отложил папку в сторону и посмотрел на меня. Причем смотрел так внимательно. Будто бы генерал обладал рентгеновским зрением и мог просвечивать меня насквозь. И отчего-то у меня возникло такое ощущение, будто он обязательно поймёт, вру я или нет.
И вот что ему ответить?
Вроде и человек хороший — обманывать его не хочется. Вон он как ко мне — со всей душой. Офицера (меня) с не самой лучшей репутацией взял к себе, приютил, обогрел, вначале на роту, а потом и на батальон поставил. Всяческую помощь и поддержку оказывал — и материальную, и, что не менее важно, моральную. А я ему в ответ что? Обману?
Не хотелось бы.
Но и рассказывать информацию тоже нельзя — не поймут. И это в лучшем случае. А ведь могут и в дурку сослать. Или даже шлёпнуть. А с другой стороны — если, вдруг, поверят, то… при помощи генерала Кутшебы можно таких дел наворотить! Там я и себя спасу, и, вероятно, помощь Советскому Союзу обеспечу неплохую.
Рискнуть или нет? Рискнуть? Или? Нет?
Вот в чём вопрос?
А может, всё-таки?
Тьфу! Ну и чёрт с ним! Дураку понятно, что одним своим батальоном при моём уровне тактической и стратегической подготовки и грамотности я эту чёртову войну не выиграю и историю кардинально изменить не смогу! А тут целая армия! И ресурсов у генерала больше! Намного больше!
Рискнуть!
Точно!
Рискнуть!
Или всё-таки нет?
Никогда не понимал русскую пословицу — «и хочется — и колется», а вот сейчас — понял, и, что называется, прочувствовал на себе. На одной чаше весов — собственная жизнь, что весьма немаловажно. А на другой… На другой — сотни тысяч, миллионы жизней. Причём не только моих соотечественников — граждан Советского Союза: русских, белорусов, казахов, армян и многих прочих, да даже тех же украинцев, сиречь, хохлов, которые все годы после развала Советского Союза, после обретения независимости, гадили России по-всякому. На вторых весах — судьба всей Европы, всего мира! Может быть удастся что-то изменить и не будет концлагерей Дахау и Освенцима, Холокоста (кто бы как не относился к нему), Волынской Резни, Бабьего Яра, героической обороны Брестской Крепости вначале в 1939-м, а потом и в 1941-м годах. Много чего не будет. И стоит ли ради этого отдать свою жизнь? Однозначно — стоит. Только информацию стоит донести максимально аккуратно.
Пока все мысли клубились у меня в голове, настроение заметно упало — всё-таки там, в двадцать первом веке мы не привыкли рисковать своей шкурой. Нет, не так. Я не привык рисковать своей шкурой.
А тут рискнуть действительно стоит.
Спасибо, генерал Кутшеба понимает, что разговаривать на эту тему мне не то что бы очень легко, от этого и не торопит, хотя по искрящемуся в глазах огоньку интереса я понимаю, что командарму очень интересен ответ на этот вопрос.
Сделав три глубоких вдоха-выдоха, и, окончательно решившись, я начал свой долгий рассказ:
— Пан генерал. Как вы относитесь к фантастике?
Лицо Кутшебы резко изменилось. Вначале оно сделалось едва заметно яростным — это выразилось по едва заметным, ставшим чуть более дёрганным движениям рук, потом оно стало скучающим — пропал огонёк заинтересованности в глазах, но ответ я услышал.
— Читал фантастику в юношеском возрасте. Считаю это направление литературы несерьёзной, но необходимой для подросткового развития. В первую очередь, для развития фантазии. И какое это имеет отношение к теме разговора?
Я мысленно радостно воскликнул — генерал не послал меня во всем известном направлении, пусть и слегка потерял интерес, но всё ещё был готов к продолжению разговора. Этим я и решил воспользоваться.
— А что, если я вам скажу, что я — пришелец из будущего?
Вначале генерал засмеялся, но ненадолго — всего секунд десять он веселился, а после — внимательно посмотрел мне в глаза своим «рентгеновским зрением». Возникло такое ощущение, что он заглянул мне в душу.
Я своего взгляда не отвёл, хотя удержаться было весьма сложно.
И именно это убедило генерала, что я не шучу.
Командарм резко отшатнулся назад и размашисто перекрестился:
— Матка Боска Ченстоховска!
Увидев, что я не исчез, генерал вскочил на ноги, метеором пронёсся по кабинету и поплотнее закрыл дверь, три раза провернул замок изнутри и только после этого подошёл ко мне.
Я встал навытяжку перед генералом. Его поведение никак не вписывалось в моём представлении о том, как будет реагировать вечно спокойный и уравновешенный Кутшеба.
— Побожись! — Негромко, но требовательно бросил мне генерал.
— Клянусь! — С секундой заминкой ответил я, перекрестившись по-католическим обычаям пятью пальцами, открытой ладонью слева направо.
Генерал Кутшеба кивнул, видимо, подтвердив какие-то свои мысли, после чего подошёл к графину с водой, взял стакан, и, сняв крышку, наполнил его, пролив немного воды на стол. Быстро осушив стакан, каким-то охрипшим голосом сказал:
— Рассказывай!
Дождавшись, когда генерал усядется на своё место, я уточнил:
— Пан генерал, о чём именно?
— Всё рассказывай! — Сгоряча ответил генерал, но тут же исправился:
— Вначале о том, к чему ты так интенсивно готовишься!
Глава 20. Экскурс в историю. (написана при помощи википедии. Необязательна к прочтению — много исторической справки)
— Рассказывай!
Дождавшись, когда генерал усядется на своё место, я уточнил:
— Пан генерал, о чём именно?
— Всё рассказывай! — Сгоряча ответил генерал, но тут же исправился:
— Вначале о том, к чему ты так интенсивно готовишься!
Я ненадолго задумался. К чему я сам готовлюсь?
— К Мировой Войне. — Через несколько секунд отвечаю я на поставленный вопрос и сразу начинаю предсказывать будущие события, которые для меня-прошлого были в далеком прошлом, извините за… повторения. Или тавтологию? Не знаю, как правильно, всё же я не филолог.
Информацию о том, что нас ждёт новая мировая бойня, генерал воспринял так, как я и рассчитывал — спокойно, будто только её и ждал.
— Начнётся всё первого сентября этого года. Официальным поводом, озвученным немцами будет нападение польских солдат на немецкую радиостанцию в городе Гляйвиц.
— Подожди. — Прервал меня генерал. — Всё что будешь рассказывать, постарайся показывать на карте.
Я послушно встал и подошёл к висящей на стене большой карте Польши и ближайших приграничных регионов соседних стран. Германский городок Гляйвиц обнаружить удалось далеко не сразу, примерно, минут через
