— Ах, ну да, конечно. За исключением того, что она не твоя дочь, а ученикам полагается контракт и какая-то протекция. Откуда нам знать, что Амелии не придется штопать тебе чулки еще лет десять?
— Дорогая моя, я думаю, Что у меня рука набита, нет, что у меня дар к взращиванию юных талантов. Ах, как она напоминает мне тебя в юности, Софи! — Он отцовским жестом кладет Амелии руку на голову, и та светится от счастья.
— М-да? Ты собираешься и ее продать, когда ее лучшие дни минуют, чтобы ставить представления?
— Софи, низко с твоей стороны так говорить. — Отец тяжело вздыхает. — Это дитя со временем дорастет до маленькой роли, а потом и до больших ролей, а пока будет постигать сценическое искусство под чутким руководством Сильвии и меня. И, Софи, если не возражаешь, пожалуйста, запомни: Амелия моя племянница. Сильвия, понимаешь ли, по натуре очень ревнива, а я ценю тепло семейного очага и домашний уют. Точнее сказать, уют в нашей квартире.
— Миссис Марсден, — говорит Гарри, — Амелия должна пойти с нами. Она член семьи виконта Шаддерли, родственница графа Бирсфорда, и ей не подобает здесь находиться.
— Шаддерли… Бирсфорд… Так-так, а эти джентльмены интересуются театром, мистер Бишоп?
Я отвечаю за него, безошибочно распознав алчный огонек в глазах отца:
— Нет, ни капельки. Его сиятельству нисколько не интересно видеть свою подопечную на сцене, равно как и занятой в театре какой-то сомнительной деятельностью. Она не подписывала никаких договоров, папа. Ты не имеешь права ее здесь удерживать. — Я обращаюсь к Амелии: — Возможно, мистер Марсден не обмолвился о том, что у этого театра нет лицензии на постановку спектаклей. В лучшем случае ты станешь в чулках и короткой юбке показывать пантомиму.
— Но мистер Марсден говорил… — Амелия переводит взгляд с меня на моего отца и обратно. — Миссис Марсден, вы же сами говорили, что я достаточно хороша, чтобы играть и петь профессионально.
— Ну вот… — бормочет отец.
— Я такого не говорила. Я говорила, что если будешь усердно трудиться, то станешь равной тем, кто выступает на сцене в Лондоне. Разумеется, я не думала, что ты совершишь такой необдуманный шаг, сбежишь от тех, кто любит тебя и печется о твоем благополучии. И ради чего? Не для того, чтобы стать уважаемой шекспировской актрисой, но для того, чтобы представлять низкопробную комедию… — Я умолкаю, видя маску презрения на лице Гарри.
Он явно думает, что это я вдохновила Амелию на этот «подвиг», и боюсь, я действительно могла набить ее голову привлекательными картинками. Разве я не говорила ей, что можно быть актрисой и оставаться при этом уважаемой леди?
— Мы расстраиваем юную леди, — говорит отец. — Пойдем Софи, дорогая моя, близятся сумерки, этот час фей, призраков и волшебства, а свечи стоят непомерно дорого. Мистер Бишоп сумеет дать мисс Амелии наилучший совет. — Он вздыхает. — Такое сокровище ускользает из рук. Трудно на это смотреть, моя дорогая Софи, очень трудно.
Мы все возвращаемся на сцену — странную же процессию мы являем собой. Амелия прижимает к груди свое шитье, как будто это не дырявые чулки, а трагедия Шекспира. Гарри, пряча от меня глаза, идет следом за ней. К своему удивлению, я вижу в зрительном зале Ричарда. На лице его отражается смесь восторга и ужаса, как часто бывает с непривычными к театру людьми, когда они попадают туда не во время представления.
— Дядя Гарри! — Он подходит к нам, сжимая шляпу в руке, и неуклюжесть его как рукой снимает. И хотя он выглядит как кролик, к которому бежит очень большая и очень голодная собака, он невероятно спокоен и уравновешен. — Дядя, вы должны вернуться домой.
— Что случилось? По-моему, я велел тебе ехать обратно в отель.
— Я поехал, сэр, и меня послали за вами. — Он сглатывает. — Дела плохи, сэр. Очень плохи.
— Что-то с мамой? — потрясенно шепчет Гарри.
Ричард качает головой. Гарри расправляет плечи и обращается к моему отцу:
— Вы сообщили в отель ваш адрес, Марсден? Очень хорошо. Я приеду к вам за мисс Амелией, как только смогу. Ваш покорный слуга. — Он кланяется, безукоризненно вежливый, как всегда.
Отец легонько пихает меня локтем в бок:
— Иди с ним, девочка. Ты нужна ему, это ясно как день.
Я делаю шаг по направлению к Гарри, но он смотрит на меня с таким презрением, что я даже не знаю, что он сделает или скажет, если я подойду ближе. Он наклоняет голову в некоем подобии поклона и уходит с Ричардом.
— Ну? — Отец потирает руки. — Что ты сделала этому славному молодому человеку, Софи? Очевидно, что ты очень глубоко его ранила.
— Он считает, что это я виновата в том, что Амелия сбежала в Лондон, пап.
— А я-то думал, что он умнее.
— Понимаешь, велика вероятность, что его теперь уволят, и это точно целиком и полностью моя вина. Я попросила его поехать со мной искать Амелию. А еще, когда я только поступила на службу, он уже знал, кто я такая, но ничего никому не сказал. Он винит в этом себя: мол, я дурно на него повлияла.
— Чепуха какая! — говорит мой отец. — Ты? Дурно повлияла? Конечно же, он мог бы рассказать лорду Шаду про твой предыдущий род занятий, но не сделал этого, и я, кажется, знаю почему.
— Нет. — Я качаю головой. — Ты ошибаешься, папа.
Я утыкаюсь головой ему в плечо в поисках какого ни есть утешения, потому что оно, мне сейчас остро необходимо. Я чувствую себя вымотанной, и на сердце у меня ох как тяжело.
У меня заложен нос, и я очень хочу прилечь.
— Амелия, дорогая моя, ты не против, если я вернусь в отель?
Она улыбается:
— Конечно, нет, Софи. Я уверена: если там какие-то семейные неурядицы, то мистеру Бишопу будет приятно ваше присутствие. И еще, миссис Марсден, мне очень жаль, правда жаль, что я доставила вам с мистером Бишопом столько неприятностей. Вы были ко мне так добры. Пожалуйста, поблагодарите его за меня.
— Хорошо. И я очень рада, что с тобой все в порядке.
— Мне очень нравится ваш папа, он такой добрый.
Ну конечно, и ее можно понять, бедняжку: она недавно лишилась отца, который, как она думала, у нее есть, и с ужасом узнала, кто на самом деле дал ей жизнь. По сравнению со старым злым лордом даже Билли Марсден покажется образцом родительской добродетели.
Я тепло прощаюсь с отцом и отправляюсь в отель пешком — идти-то тут всего с полмили.
Придя туда я вижу только что прибывший дилижанс, из которого высыпаются пассажиры. Они толпой вваливаются в гостиницу, чтобы заказать себе еду и напитки. Хотя бы здание не сгорело, уже легче. Но мистера Бишопа во дворе не видно, вместо него гостей встречает один из официантов.
Я тоже вхожу и нахожу дорогу в частные покои хозяев гостиницы. Я стучу в дверь гостиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
