— Ей нравится, — мягко прошептала циркачка. — Тебе приятно?
— Думала, мы хотим заставить ее говорить, а не расчесать ей волосы.
— Терпение, Мариам. Она заговорит, вот увидишь.
И правда, через некоторое время русалка расслабилась, закрыла глаза и подставила лицо теплым лучам. Подул бриз, внизу на море появились легкие волны, белая пена сияла на фоне синего горизонта. Похожие на красное золото волосы «морской нимфы» развевались на ветру. Елена перестала расчесывать и взяла ее за руку.
— Фессала! — попыталась она привлечь внимание несчастной, подергав ее за руку.
— Фессала? — «Морская дева» подняла глаза цвета морской волны, взглянула на Елену, потом — по сторонам.
— Как тебя зовут? Тебя ведь как-то называли раньше? Πώςλέγε?[19] — переспросила она, снова подергав «морскую деву» за руку. — Oνομα?[20]
— Какое нам дело до ее имени? — проворчала Мариам, засовывая руки в карманы. — Тебя все равно не слышат. Может, отпустим их в море? Она вообще будто спит наяву. Попробуй это. — Силачка протянула Елене амулет.
Та покачала фигуркой у русалки перед глазами. Серебро заблестело на солнце, колокольчики тихо звенели.
— Смотри! Это тебе и малышу, — ласково шепнула Елена.
Вложила кулон молодой женщине в руку, сжала ее пальцы, но та, казалось, ничего не заметила. Амулет выскользнул и упал.
— Никакого толку. Она слабоумная. Может, даже от рождения.
Силачка нетерпеливо швырнула камень с обрыва. Но фокусница не сдалась: подняла кулон и снова показала русалке.
— Смотри, Фессала, это быстро амулет. — Вдруг она быстро зажала фигурку в кулаке. — А теперь его нет! Пропал! А что у нас тут? — Улыбаясь, достала вещицу из-за уха молодой женщины.
— Зря стараешься. Она никогда не заговорит. — Великанша взяла еще один камень, высоко подбросила и долго смотрела, как он катится по склону холма.
— Мариам…
— Она ничего не расскажет ни о Бочелли, ни о себе…
— Мариам! — испуганно оборвала ее Елена. — Только посмотри!
— Куда?
— На нее!..
Силачка обернулась и сразу заметила: в русалке что-то изменилось. Мариам опустилась на колени рядом с женщинами.
— Что ты с ней сделала?
— Ничего, клянусь! Просто фокус…
— Покажи еще раз, быстрее!
Амулет мелькнул в руках фокусницы, словно рыбка. Фессала снова заинтересовалась. Грустная женщина доставала фигурку из-за ее уха, потом из сапога Мариам, с ветки дерева, под сенью которого они сидели.
— Глаза! Посмотри на ее глаза!
Казалось, молодая женщина медленно просыпается после долгого сна.
— Скорее дай ей попить.
Великанша сняла с пояса кожаную фляжку и протянула русалке, но та оттолкнула ее, изящным движением положила руку Елене на плечо и недоуменно огляделась, словно прозрела. Губы едва заметно шевелились.
— Пavayiaµоv! Она пытается что-то сказать!
Сначала Фессала не могла произнести ни звука. Быстро заморгала, озадаченно дотронулась рукой до горла. Фокусница подошла поближе, поднесла ухо ко рту бедняжки. И — расслышала! Всего одно слово, произнесенное хрипло, но отчетливо.
— Имя…
— Она сказала «имя»! Хочешь сказать, как тебя зовут?
«Морская дева» едва заметно кивнула.
Елена ободряюще улыбнулась.
— Oνομα? Как тебя зовут? Ка-кое у те-бя и-мя? — по слогам протянула женщина.
Казалось, прошла вечность, прежде чем русалка шепнула несколько слов, которые тут же унес морской ветер, будто их никогда и не было:
— Меня зовут… Селия Лампри.
Часть II
ГЛАВА 23
Чего только люди не рассказывают об ощущениях утопающего…
Жизнь проносится перед глазами, и ты уходишь в пустоту или… куда-то еще.
Внезапно все кончилось. Теперь Селия Лампри знала, что эти рассказы — вранье. Когда тонешь, остаются только крошечные фрагменты мозаики жизни: замешательство, бессмысленный лепет, ужас.
Эхо собственного крика: «Нет, только не это… только не в мешок!» Приглушенные голоса мужчин: «Давайте, парни! Раньше сядем — раньше встанем, отработаем и пойдем домой». Шум воды в ушах…
И вдруг откуда ни возьмись — глоток воздуха, темные глубины исчезли, яркий свет пробился сквозь пенистые волны.
Похоже на крещение.
Как будто рождаешься заново.
ГЛАВА 24
Она сидела под деревом на нагретой солнцем скале. Горячий воздух пах травами. Небо переливалось всеми оттенками фиалкового, а внизу сверкало бескрайнее синее море. На земле — обломок колонны. Чей-то голос проникал сквозь соленый бриз:
— Меня зовут Селия Лампри.
Лишь через несколько минут до сознания дошло: это сказала она сама.
Рядом — две женщины. По крайней мере, ей так показалось. Одна — выше и крепче любого из знакомых Селии мужчин, другая — бледная и хрупкая, с вытянутым грустным лицом. В их взглядах читалась тревога.
— Меня зовут Селия Лампри. — Она ощутила привкус соли на губах.
Женщины пораженно переглянулись, будто лицезрели чудо. Селия переводила взгляд с одной на другую, чувствуя скорее любопытство, чем страх.
— Мы… знакомы, кадин?
Собственный голос казался таким странным, что «русалка» чуть не расхохоталась.
— Χριστού![21] — растерянно перекрестилась женщина с печальным лицом. — Очнулась! Скорее, Мариам, дай ей воды! — добавила она шепотом.
— Не понимаю, — нахмурилась Селия. — Я что… спала?
Как она вообще очутилась на этой скале?
— Пavayiaµоv! — Женщина взглянула на великаншу, прикрыла рукой рот, но Селия успела заметить, что у нее задрожали губы. — Благословенная Дева!
— Елена, Елена… Перестань, ты ее напугаешь. — Силачка положила руку подруге на плечо.
Фокусница, чуть не плача, поднесла флягу с водой к губам Селии. Дотронулась до лица бедняжки, будто хотела погладить по щеке, но смущенно отдернула руку.
— Я вас где-то видела, — уверенно произнесла Лампри.
Молодая женщина оглядела маленький серебряный амулет с колокольчиками. Еще один фрагмент мозаики. И вдруг слова будто ручьем полились:
— Вы акробатки из Салоников, выступали перед султаном и валиде. С вами были две девчушки, я их хорошо запомнила — они всех кадин сразили наповал. А ты заставляла цветы появляться и исчезать так же, как этот амулет…
Селия резко замолчала, словно мысли оборвались. Воцарилась тишина.
— Храни нас Бог! — в один голос воскликнули Елена и Мариам.
— Ты была наложницей… в гареме? — поразилась силачка.
